— В гриб превращу! — не отставал тот. — В поганку бледную! Герман на входе был сама невозмутимость — нисколько не удивившись «гостям», он слегка поклонился и гостеприимно распахнул двери «Русской избы». Администратор тоже «не пожелал» выйти из-за своей стойки. Остальные посетители не обратили на нас особого внимания и не узнали Цесаревича с Пафнутьевым — заранее натянутые на глаза кепки делали своё дело. Заняли облюбованный позавчера столик, на котором стояла табличка «Заказано». Подскочивший официант, одновременно с раздачей нам меню, доложился Прохору: — Всё чисто. Прослушки не наблюдается. Гости все левые. — Спасибо, Пётр. — поблагодарил его воспитатель. — Бдите дальше. Получив заказ, Пётр удалился, а Прохор поинтересовался у Пафнутьева: — Твоих сколько среди гостей? — Одна пара. С соответствующей аппаратурой. — Вот и славно! — посерьезнел отец. — Теперь к делам. Алексей, позволь представить тебе командира подразделения «Тайга» Владислава Михайловича Лебедева. Он хоть и любит у нас прикидываться простачком-деревенщиной, но совсем не так прост, как хочет казаться. — мы кивнули друг другу, причём Михалыч в одну секунду превратился из этого самого простачка в настоящего волка — этот взгляд не оставлял других ассоциаций. — Твои впечатления от сегодняшней тренировки, Владислав Михайлович. — Галимый талант без капли навыков. — припечатал Седой, глядя мне прямо в глаза. — Против всего нашего подразделения вряд ли выстоит, а уж против Ваньки вообще без шансов. Есть, короче, куда развиваться. Родовой ментальный щит силён, даже более чем. Но… Чтоб с особо сильным колдуном справится… Жидковат будет. Меня неприятно покоробили слова Седого, хоть и говорил он то, что думал. Ту же самую правду можно было сказать и по-другому… И даже тот факт, что я уделал этого самого Михалыча, не играл сейчас особой роли. — Твои предложения, Михалыч? — отец не показал никакой эмоциональной реакции на резкие слова командира подразделения «Тайга». — Тренировать отрока надо. Натаскивать. Знания передавать, по капелькам крови собранные. Других вариантов, Саша, я не вижу. — Лебедев откинулся на спинку стула. — Готов? — отец повернулся ко мне. — Да. — кивнул я, стиснув зубы и стараясь ничем не показать неприязнь к Седому. — Придется с «волкодавами» совмещать. — Цесаревич позволил себе намёк на улыбку. — Потянешь? — Меня и на многое другое хватит. — кивнул я. — Лучше скажите, как вы с этими самыми «волкодавами» защиту от подобных атак отрабатывать будете? — Грамотный инструктор, Алексей Александрович, — улыбался мне Лебедев, — с жандармами начнёт занятия с понедельника. Так же, как и мы с вами. Если вы не против. — Не против. — сухо кивнул я. — В каком формате будут происходить занятия? — Сначала в теоретическом. А потом только практика. До потери сознания. Возражений нет, Алексей Александрович? — Седой продолжал улыбаться. — До потери сознания кем, Владислав Михайлович? — не удержался от «шпильки» я. — Вот, там и посмотрим… — усмехнулся он. Уже когда собирался уходить к себе, удалось переговорить с отцом наедине. — Что Лебедев имел ввиду, когда говорил про Родовой ментальный щит? — Природу, Алексей, он имел ввиду. — хмыкнул отец. — И Господа Бога, которые дали Роду Романовых такой набор очень полезных талантов. Меня же ты не смог в воскресенье до конца погасить? — Да, не смог. — кивнул я. — А того же Прохора, даже учитывая его подготовку, уже сейчас погасишь, если сильно постараешься. Природа, сын. Но, уверен, Лебедев всё это тебе подробнее расскажет. Потерпи. — Хорошо, потерплю. Слушай, я же ведь хотел ещё «волкодавов» сам поправить. Интересно, это с их занятиями с менталистом совместить можно? Отец долго не думал, позвал Прохора и обозначил тому проблему. — Не думаю, что это целесообразно делать одновременно, учитывая мой собственный опыт правила. — покивал он головой. — Сосредоточиться и сидеть на одном месте не получается. Да и потом, хочется постоянно свою силу испытать, а не о каких-то там занятиях по менталистике думать. Так что лучше, Лёшка, правкой подразделения тебе заняться потом, когда они уже ментальную защиту освоят. Пришлось признать правоту воспитателя в этом вопросе. * * * Когда, после раннего ужина, Алексей ушёл переодеваться для участия в бильярдном турнире, Лебедев не выдержал: — Саша, ты зачем сына у «волкодавов» держишь? Это совсем не его уровень! Он же один всего нашего подразделения стоит! Уникальный пацан! Переводи Алексея под моё начало! — Влад, всему своё время. — отмахнулся Цесаревич. — Он пока всё делает назло нам и, главное, себе. Пусть перебесится, самостоятельно расставит приоритеты в жизни. А хочешь Алексея себе — удиви, заинтересуй, покажи перспективы. Я точно возражать не буду. — Договорились. — кивнул довольный Лебедев. Но тут голос подал Пафнутьев: — У меня тоже на Алексея Александровича планы есть. Он и у тебя, Влад, через какое-то время из пушки по воробьям палить начнёт. Но я пока подожду. Саша правильно говорит, пусть перебесится пацан. Сам потом за приключениями к нам прибежит. Где ж ему их искать, если не у нас… * * * Хоть я приехал в «Метрополию» на пятнадцать минут раньше назначенных восьми часов, оба дядьки уже были на месте. Судя по початому графину с водкой и полупустым тарелкам с закуской на накрытом столике, в бильярдной они находились уже продолжительное время. Что это? Попытка примирения и шаг к налаживанию отношений? Я-то совсем не против. Но Константин может подпить и снова что-нибудь этакое выкинуть. Григорий же всегда был более сдержанным, в отличие от своего брата. — Алексей, приветствуем! — я пожал дядьям руки. — Присаживайся. Как дела. — Наследник Пожарских плеснул мне в бокал вина. — Нормально всё. Учусь, в светской жизни добросовестно участвую. — Мы в курсе. — хмыкнул Константин. — Я полк свой имею ввиду. И видео то смотрели, которое рядом с особняком Юсуповых было снято, и про состояние самого князя слухи ходят. У меня многие на службе интересуются, по какой такой методике с тобой наш батя занимался? — У меня спрашивают тоже. — добавил Григорий. — Особенно после твоего выступления у нас в офицерском собрании. Делаю загадочное лицо, и улыбаюсь. Батя сказал нам про твою службу у «волкодавов». И про то, что ты курсантом числишься… Прости нас с Костей, Лёшка, за отвратительное поведение в прошлый раз. Сам понимаешь… Бывает… — Проехали. — кивнул я, и поднял бокал с вином. Мы чокнулись и выпили. — Алексей, возьми свою долю от выигранных с помощью тебя денег. — Григорий положил передо мной свёрнутый пакет. — Не обижай нас. — Хорошо. — кивнул я и кинул пакет на диван. — Разминаться будешь? — Константин мотнул головой в сторону бильярдного стола. — Пять минут. Через пять минут мы приступили к игре. Я и так знал, что играю лучше дядьёв, так Константин ещё и особо не старался, зная то же самое. Зато сыграли быстро, всего за час, с небольшими перерывами на «промочить горло», после чего спокойно уселись обратно за столик. Разговор начал крутился вокруг моего конфликта с Юсуповыми — дядья требовали подробностей. Если Григорий был в общих чертах в курсе, то вот с Константином дед поделился далеко не всем. — Батя мне сказал, что это дела Романовых, и если ты мне захочешь, то сам все подробности опишешь. — пояснил он. Потом разговор коснулся моей поездки в Сочи, о которой, на фоне конфликта с Юсуповыми, тоже говорили в Свете. И я только сейчас, после общения с дядьями, начал осознавать весь масштаб последствий, которые наступили после моих… подвигов. Шутка ли, весь Свет обсуждает мою скромную персону. Да, этого стоило ожидать, но когда сталкиваешься с подобным непосредственно сам… Какой у меня круг общения? Прохор, дед, князь Пожарский, Сашка Петров, Вика с Алексией, Николай с Александром Романовы, сёстры да университетские друзья. Отца теперь ещё можно включить в этот список, поводов для общения в последнее время накопилось достаточно. А оказывается, моя персона ещё интересна кому-то за пределом этого круга близких мне людей, что совсем не радовало. Малый Свет в расчёт можно было не брать — для них я сейчас романтический герой после Юсуповых. А то, что меня ещё и в Свете обсуждают… Делать им там больше нечего что ли? Разъезжаться мы начали в одиннадцатом часу вечера, договорившись, как это водится, чаще встречаться. У меня, когда сел в машину, от наших сегодняшних посиделок остались двоякие чувства — с одной стороны, была некая надежда, что теперь с Пожарскими, наконец, наладятся нормальные родственные отношения, а с другой стороны, надолго ли? Дома я застал Прохора за просмотром какой-то передачи по телевизору. — Слушай, а кто он такой, этот Михалыч? — отвлёк я воспитателя. — Менталист. — Прохор отключил звук на телевизоре. — Самый сильный в Канцелярии. В своё время был наставником у Ивана. Ты ему, кстати, глянулся. — Ага, я так и понял. — Ты нос-то не вороти! Он профи высочайшего класса! На его счету огромное количество успешных операций, как на территории Империи, так и… И не обо всех я даже слышал, Лёшка. — А почему «Тайга»? — Это название ещё в 19-м веке почему-то за этой группой закрепилось. Менять не стали, отдавая дань традициям. Лебедев тоже со своими ребятками на войне вдоволь порезвился. Это мы с Ванюшей соло развлекались… — Прохор, а он точно «волкодавам» нормального инструктора пришлёт? — Не сомневайся, Лёшка. — успокоил меня воспитатель. — Одно дело делаем. Никто в таких вопросах зажиматься не будет, не по-людски. Тем более, «волкодавы» от одного из нашихпострадали, вот и натаскаем. — Не сильно это нам с тобой и Вике помогло против Колдуна. — хмыкнул я. — Ну, Лёшка… — скривился Прохор. — Чем богаты, как говорится. — Слушай, а сколько это обучение у них продлится?