С Кремлем меня соединили по какой-то секретной связи, а взявший трубку родитель сходу начал с вопроса: — Лешка, ты поверил Гримальди? Как там чуйка твоя себя вела? — Вроде нормально все… И зачем вы это представление опять устроили? Не могли в Москве все рассказать? — По условиям торговались, Лешка, до последнего момента не знали, выгорит ли, а эта ваша поездка организовалась неожиданно, вот и молчали. — Ясно. — Теперь же слушай меня внимательно, сынок! Согласиться на эту сделку ты имеешь право только в одном случае, если сможешь обеспечить ее безусловное выполнение со стороны Гримальди на протяжении очень долгого периода времени, иначе смысл теряется. Понимаешь, о чем идет речь? — Ты имеешь в виду… дистанционное воздействие? — И его тоже. Ты готов убить любого члена рода Гримальди для выполнения ими взятых на себя обязательств, учитывая, что женами твоего лучшего друга и брата будут девушки из этого рода? — Вы Гагариных прилюдно грохнули, а у тебя супруга из этого рода, так почему думаешь, что я не смогу? — Ты, сынок, божий дар с яичницей-то не путай! Гагарины покушались на Романова, а Гримальди просто на деньги нас могут попытаться кинуть. Учти, Лешка, если ты все-таки примешь для себя решение о сделке, последствия ее невыполнения должен будешь озвучить Гримальди прямо. В этом смысле нам очень на руку твое ночное приключение в клубе, — отец хохотнул, — теперь уж точно никто сомневаться не будет, что ты говоришь серьезно. Короче, сынок, подумай хорошенько, не торопись, время терпит, а завтра обязательно на рождественскую службу сходи и компанию всю вашу к благому делу привлеки. И на пожертвования не скупитесь, а то Святослав обидится. Звони в любое время, я буду постоянно на связи. Маше с Варей привет! Глава 7 Мы с Прохором, опершись на фальшборт, любовались вечерними видами Монако, открывавшимися из марины. Я уже успел отчитаться перед воспитателем о разговоре с отцом, озвучить условия принятия решения и даже прокомментировал сложившуюся ситуацию: — Как будто они сами не могут решить вопрос с Гримальди в случае их… отвратительного поведения. — Гляди сюда, Лешка, Шурку Петрова дома напряжет Кристина, одного из твоих братьев — Ева, они соберутся и приедут все вместе не к главе рода Романовых, а угадай к кому? Правильно, Лешенька, к тебе, надеже и опоре, и дружно упадут к тебе в ножки. И ты, славный своим благородством, не в силах отказать даже не родичам, а близким лично тебе людям, пойдешь к царственному деду или отцу и поставишь того перед фактом, что крайние меры применять к Гримальди нельзя. А это огромные деньги, даже по меркам Романовых… Да и хер с ними, с этими деньгами, заявишь ты, мы еще заработаем! А теперь, положа руку на сердце, попробуй мне сказать, что будет не так? — Я молчал. — Об чем и речь, сынка. И не строй иллюзий в отношении того, что Гримальди Романовым обоих принцесс отдают, это нас от кидка с их стороны все равно не убережет. — Кристину отдают моему другу, а не Романовым… — решил поправить я воспитателя. — А Еву как раз Романовым, и через нее друг твой, вот неожиданность, становится лично тебе хоть и дальним, но родственником, — ухмыльнулся Прохор. — Считай, Шурке ты в свое время дал шанс, а он не просто сполна этим воспользовался, а еще и обо всем своем роде позаботился. К тому же ты-то, собственно, и ни при чем, принцессу Гримальди никто не заставлял в нашего Рембрандта влюбляться. — А братья? — поморщился я. Воспитатель фыркнул: — Тут да, подрежут родичи крылья одному из двух московских озорных гуляк! — и вздохнул. — Я тебе вот что скажу, Лешка… Если брать на контрасте Андрея Долгорукого, за моральным обликом которого присматривают не только его собственные родичи и твоя сестра, но и Тайная канцелярия с подачи государыни, Коля с Сашей уже на сегодняшний день норматив по бл@дству не только выполнили, но и перевыполнили. Я не удержался и улыбнулся, а потом решил уточнить: — Тайная канцелярия? — Просто чуть большая нагрузка на тех сотрудников, которые опекают род Долгоруких. Ты же не думаешь, что государыня отношения Марии Александровны с Андреем пустит на самотек? — И без перехода добавил: — Кстати, твой отец решил позаботиться и о твоем личном финансовом благополучии и приказал нашему управляющему перевести все свободные денежные средства к нему на счета. — Зачем? — не понял я. — Игра на бирже, Лешка, я же тебе говорил. Если дашь свое согласие на сделку, то нехило так заработаешь. Я и не подумал возмущаться по поводу столь вольного обращения родителя с «наследством Гагариных», а решил уточнить другой вопрос: — Прохор, а ты в этих сомнительных финансовых операциях долю малую имеешь как непосредственный исполнитель? — Достаточных собственных средств не имею, решения не принимаю, соответственно, могу рассчитывать только на премию. — Ясно… Если все-таки надумаю принять предложение князя Гримальди, и финансовая афера пройдет по плану, премию точно получишь. — Спасибо, барин! Век не забуду! — Прохор хлопнул меня по плечу и посерьезнел. — Надо бы нам эту посудину с экипажем легализовать перед малым светом, а то «Звезда» и так им весь день своей красотой и выдающимся водоизмещением глаза мозолила. И перед господами офицерами не забыть заранее извиниться за тот шабаш, который тут устроит родовитая молодежь. — Вот завтра и легализуем под предлогом прилета из России остатков экипажа. — И я повернулся в сторону капитана, стоявшего, как и мы с Прохором, у фальшборта, только ближе к корме. — Ваше превосходительство, прошу прощения, не могли бы вы собрать команду? Мне необходимо сказать несколько слов. — Конечно, ваше императорское высочество, — кивнул контр-адмирал Варушкин. — И… ваше императорское высочество, лучше б без превосходительств и прочих уставных обращений, афиширующих нашу… принадлежность перед непосвященными. — Договорились, Валентин Сергеевич. Тогда и меня вам следует называть Алексеем Александровичем, это ведь вы у нас здесь первый после Бога? — Что есть, то есть, Алексей Александрович, — контр-адмирал явно был доволен моим пониманием его особого статуса. — Скоро все соберутся. Буквально через пять минут я, как и вчера, наблюдал ровный строй моряков. — Валентин Сергеевич, — негромко обратился к стоящему рядом с нами капитану Прохор, — если вам интересно мое мнение, то подобный бравый экипаж прямо-таки кричит о своей военной принадлежности. Особенно глаз цепляется за уж слишком серьезных девушек в конце строя, играющих роли горняшек и официанток… У меня же глаз не цеплялся, он там и остановился: чепчики, коротенькие черные платьишки с белыми передниками, не скрывающие длинные ножки в чулочках на туфлях с каблуком — и все эти «горняшки» и «официантки» стояли по стойке «Смирно», не дышали и смотрели прямо перед собой. — Мое упущение, Прохор Петрович, — вздохнул Варушкин, — сейчас исправим… — Он сделал два шага вперед. — Ставлю задачу!.. И тут я совершенно перестал понимать речь контр-адмирала, а вот его подчиненные, напротив, разбирали все прекрасно и дружно выполняли полученные указания. — Другое же дело! — протянул довольный Прохор. — Вот сейчас точно все поверят, что это просто специальная команда дворцовой полиции, а не секретное подразделение военно-морского спецназа. И действительно, строй перестал быть идеально ровным, как и стойки «смирно» у «матросиков», ремни ослабли, и, самое главное, появилась едва уловимая расслабленность с разрешенными рассеянными взглядами по сторонам и в направлении моего «обожаемого императорского высочества». С девушками контр-адмирал пошел еще дальше — приказал улыбаться, и они этот приказ выполнили в меру своего понимания и вовсю принялись отрабатывать игривые и томные взгляды на вышеупомянутом великом князе, но были одернуты не таким уж и строгим Варушкиным. — Дамы и господа, — начал я, когда удовлетворенный контр-адмирал встал рядом со мной и Прохором, — скорее всего, завтра «Звезду» посетит большое количество молодежи, в том числе мои сестры, братья, принцессы из рода Бурбон и Гримальди, а также принц из рода Медичи. От Романовых и себя лично убедительно прошу вас отнестись с пониманием к поведению отдыхающей в дали от родины молодежи во избежание разного рода эксцессов. Очень надеюсь, что был услышан. У меня все. *** Еще когда спускались с Прохором по трапу на пирс, я почувствовал слегка встревоженное состояние ротмистра Михеева. Затягивать не стал и поинтересовался: — Владимир Иванович, что случилось? — Дюбуа звонил, говорит, в Jimmy*z полный аншлаг, родовитые и не очень отдыхающие со всей Европы желают хоть издалека увидеть отмороженного великого принца Алексея, будущего императора Российской Империи. — Отмороженного? — хмыкнул Прохор. — Ну, Дюбуа выразился более корректно, — улыбнулся Михеев, — но смысл был именно такой. Еще мой французский коллега сообщил, что в Jimmy*z с минуты на минуту должны пожаловать два принца из Арабских Эмиратов и два из Германской империи, причем первые уже неделю отдыхают в Монако, но на пару дней выходили в море на своей яхте, а вот последние прилетели только сегодня вечером. — Завтра-послезавтра еще кого-нибудь нелегкая принесет, — пожал я плечами, — отец предупреждал о чем-то подобном. Что ж, встретим как родных, познакомим с нашими девушками, пусть красавицы свои чары на импортных принцах оттачивают. И, Владимир Иванович, сразу хочу вас предупредить, охрану немцев и арабов рядом с собой не потерплю, так своим коллегам, ссылаясь на меня, можете и передать. — Сам хотел подобное предложить, — кивнул ротмистр. — В клуб? — и указал на машины. — Пешком пройдемся, — отмахнулся я. — Моей репутации подобное уже не повредит, а родовитые и не очень отдыхающие еще и тайный смысл в передвижении на своих двоих великого принца Алексея искать начнут. — И найдут… — ухмыльнулся воспитатель. Дюбуа оказался прав — стоянка Jimmy*z была до отказа забита машинами, а у входа в клуб выстроилась длиннющая очередь из желающих попасть внутрь пафосного ночного заведения. — А вот и мои вновь прибывшие иностранные коллеги, Алексей, — Михеев кивнул в сторону двух групп мужчин в строгих костюмах, стоящих отдельно от подчиненных ротмистра и Дюбуа, которых я приметил и сам. — Мои докладывают, арабские и немецкие принцы в сам клуб заявились без бодигардов. — Вот и чудно, Владимир Иванович, нам же с вами проблем меньше. Тем временем охрана Jimmy*z уже суетилась, освобождая для великого принца Алексея и его сопровождающих проход по красной дорожке, а из толпы желающих попасть в клуб вышли несколько довольно-таки молодых пар и дружно мне поклонились. — Земляки? — громко поинтересовался я на языке родных осин. — Земляки, ваше императорское высочество. — Не желаете ли к нам присоединиться, дамы и господа? А то неизвестно, сколько простоите. — Почтем за честь, ваше императорское высочество, — опять дружно кивнули они и без лишних разговоров быстренько пристроились к дворцовым. И только я успел сделать очередной шаг по красной дорожке, как среди остальных желающих попасть в Jimmy*z пронесся ропот недовольства. Хотели зрелищ? Их есть у нас! Остановившись и резко повернувшись к родовитым и не очень любителям ночной жизни, на французском громко осведомился: — Какие-то проблемы, дамы и господа? — и добавил чуточку гнева. Парочка охранников клуба, стоящих ко мне ближе всех, отшатнулись и, побледнев, замерли, боясь пошевелиться, остальная толпа тоже предпочла безмолвие.