— Вопрос тот же, чего его превосходительству в Монако надо? — Генерал Нарышкин числится заместителем нашего посла в Германской империи, а на самом деле руководит всей легальной и нелегальной разведкой на территории Европы. — Обалдеть! Настоящий рыцарь плаща и кинжала! — я и не пытался скрыть своих восторженных эмоций перед воспитателем. — Подожди-ка… Вы мне что, действительно не оставляете выбора, раз такой занятой человек сюда лично приехал? — Прохор без всякого смущения кивнул. — Хорошо, я согласен, но свое согласие даю пока только лично тебе, чтобы ты мог планировать… ну, ты понял, чтобы не наделать ошибок. — Не передумаешь? — Слово даю. — Сроки мне для понимания озвучь, будь так добр. — Хочу, чтобы мы все перед работенкой нормально отдохнули, поправили нервы, загорели… Мне еще на гауптвахту надо настроиться… А тебе когда еще в Испании побывать придется… — Все-таки собрался ты посетить Ибицу, — усмехнулся Прохор, а я даже не удивился его информированности. — Не переживай, твой отец уже согласовал этот вариант с государем. — Вот по возвращении с Ибицы и… — я кивнул. — Принято. Тогда давай сразу определимся по Ванюше. Предлагаю наконец посвятить его в наши предварительные планы, а то Колдун так реально с ума тут сойдет без четко поставленной задачи. — Это точно. Может, прямо сейчас его и позовем, пусть наследника Нарышкиных глянет? — Добро. Сестер, Лешка, отправь наверх переодеваться перед церковью, а вот Колю с Сашкой оставь, им будет полезно поприсутствовать. — Сделаю… … — Ваши императорские высочества, Нарышкин Алексей Петрович, — генерал кивнул. — Прибыл в ваше распоряжение… и в распоряжение господина Белобородова. Наследник Нарышкиных, не очень высокий мужчина под пятьдесят, одетый в элегантный светло-синий костюм, белоснежную рубашку и лакированные черные штиблеты, был очень похож на своего отца, командира Отдельного Корпуса жандармов, но при этом обладал всеми клишированными внешними признаками дипломатического работника — располагающей улыбкой, хорошо поставленным голосом, безупречными манерами и уверенностью, которую я чуял совершенно отчетливо. Не верилось, что этот человек может с равным успехом носить военный мундир и орать на рыцарей плаща и кинжала рангом пониже: — Молчать, кому сказал! Я вам покажу, чертово семя, как в кабаках шнапс с сосисками жрать и песенки похабные распевать на языке вероятного противника! Это залет, бойцы!.. Кроме того, судя по реакции Николая и Александра, оба моих брата с Нарышкиным были хорошо знакомы, и ничего, кроме положительных эмоций, этот «лощеный» аристократ у них не вызывал. — Приятно познакомиться, ваше превосходительство, — кивнул я тезке. — Ваше императорское высочество, будет достаточно Алексея Петровича, — обозначил он улыбку. — А моя скромная должность заместителя посла соответствует лишь чину полковника в табеле о рангах. Ясно, профессиональная деформация во всей ее красе… — Просто Алексей Александрович, — улыбнулся я в ответ, — должности не имею вообще, а числюсь по Военному министерству простым курсантом. Алексей Петрович, представите нам ваших сопровождающих лиц? — Господа Иванов, Петров и Сидоров, состоят в должностях дипкурьеров при Министерстве иностранных дел. Какие замечательные русские фамилии у господ офицеров! А, самое главное, точно «настоящие»! — Рады приветствовать, ваши императорские высочества! — дипкурьеры еле сдерживали себя от уставного рявканья. — Очень приятно познакомиться, господа офицеры, — продолжил улыбаться я. И с интересом принялся их разглядывать. Отличные темные костюмы и галстуки, начищенная обувь, атлетические фигуры, хорошо скрываемая выправка профессиональных военных и, самое главное, никакие, совершенно не запоминающиеся лица без особых примет, которые забудешь через минуту, после того как увидел. И при этом явно чувствовалось, что все эти три дипкурьера очень и очень опасны. Это что получается, Нарышкин с собой самых настоящих боевиков со знанием европейской специфики на всякий случай в Монако притащил? Отлично, Прохору будет легче! — Алексей Петрович, у вас какие-то срочные вопросы к нам есть, или все можно решить в рабочем порядке? — В рабочем порядке, Алексей Александрович, — после секундного раздумья ответил Нарышкин. — Помощь в размещении требуется? А то в Монако сезон… — У сына остановлюсь, Алексей Александрович, перед встречей с вами успел с ним созвониться. А для господ дипкурьеров мы забронировали скромные, но достойные номера заранее, как раз недалеко от вашего отеля. — Отлично! Алексей Петрович, сегодня же Рождество, настоятельно прошу вас и господ дипкурьеров посетить службу в приходе. Или есть обстоятельства… препятствующие вашему там появлению? — Обязательно будем, Алексей Александрович, — генерал улыбался. — Там и встретимся, — кивнул я. — Номер мой телефонный на всякий случай запишете? — Обязательно, Алексей Александрович. Все остальные номера, — Нарышкин посмотрел в сторону Николая, Александра, Прохора и Владимира Ивановича, — у меня есть. Когда генерал с подчиненными вышел, я повернулся к Кузьмину: — Иван Олегович, ваши впечатления? — В деле бы посмотреть его превосходительство… — протянул он. — А так… если еще и учитывать традиции рода Нарышкиных, мужчина во всех смыслах крайне авторитетный. — Более чем авторитетный! — заявил Александр. — Наше училище с отличием, потом спецкурсы МИДа с отличием, и за кордон. — Я и говорю, крайне авторитетный мужчина, — кивнул Кузьмин. — И дипкурьеры с ним серьезные ребятишки… Хотя никакие это не дипкурьеры, царевич, а самые настоящие мокроделы под дипломатическим прикрытием. Людмила Александровна, скромно сидевшая в уголке, не удержалась и хмыкнула, ее примеру последовали Николай с Александром, а колдун мечтательно продолжил: — Мне бы в свое время хотя бы парочку таких дипкурьеров, старательно выдрессированных государством, а не то отребье из контингента, к услугам которых приходилось прибегать, я бы таких дел наворотил! — У тебя и так неплохо получалось, — буркнул Прохор. — Короче, все ясно, мужчина авторитетный, дипкурьеры серьезные. Людмила Александровна, — он повернулся к валькирии, — будь добра, проследи за великими княжнами, чтобы они чего лишнего на службу не надели. — Уже иду, Прохор Петрович, — понятливая женщина направилась в сторону лестницы. А воспитатель продолжил: — Ну что, Ванюша, есть у тебя к нам вопросы после состоявшейся встречи с дипломатическими работниками? — Масса, — кивнул тот. — Но спрашивать из гордости ничего не буду, вы с царевичем всю охоту отбили. — А мы тебя сейчас в основные моменты предстоящего действа посвятим, чтобы ты, гордый наш, не обижался… Информацию Прохор излагал по-военному кратко, а когда дошел до возможных провокаций со стороны Германии, Англии и ряда других стран, возбудились даже Николай с Александром: — Круто! — заявил с восторгом последний, а потом поник и с уверенностью сказал: — Леха, ты все-таки согласился… — Фактически, да… Я же говорил, мне не оставляют выхода. Сами же видите… — Видим… — вздохнули они. А Кузьмин в это время смотрел на меня оценивающе, потом как-то подобрался и громко выдохнул: — Царевич, отец родной! Ты же не оставишь детишек моих без наследства? — Ванюша, ты чего несешь? — не понял я. — Есть у меня, царевич, пара заначек на черный день… — Сука, я так и знал! — вскочил с кресла Прохор. — Сколько? Общая сумма, быстро! — Чуть больше пятидесяти миллионов… — опустил глаза колдун. — Пятьдесят лямов! — воспитатель схватился за голову. — Пятьдесят лямов! Ты, тварь, Романовым задекларировал тридцать, когда тебя государь обратно под крылышко в род принимал! — Запамятовал… — Кузьмин не поднимал глаза. — А сейчас, сука, вспомнил? — Ну да, чуть больше пятидесяти лямов… Если точнее, должно быть примерно восемьдесят два… Ставки там, проценты всякие льготные для вип-клиентов… Я же не знал, чем мое возвращение в род может обернуться, а потом уже поздно было… Прохор от возмущения начал задыхаться, вокруг него заплясали характерные огоньки, и пришлось мне подскакивать к нему и сажать обратно в кресло, одновременно указывая братьям на бар. Воспитатель начал приходить в себя только на втором стакане водки, а я судорожно соображал, что делать. — Ванюша, ты же понимаешь, что это залет? А если учитывать резкий характер моего царственного деда, с подобным залетом ты даже до Бутырки явно не доезжаешь? — Понимаю… — кивнул он. — Но ты же что-нибудь придумаешь, царевич? — А почему ты сейчас про детишек не вспоминаешь? — А поможет? — Бл@дь! — выдохнул я. — Горбатого могила исправит! Будешь должен в очередной раз. А поступим мы следующим образом. Эти деньги я проведу через князя Пожарского, типа, это его средства, и попрошу отца включить их в общую массу средств, которые Романовы пустят на организовавшуюся финансовую аферу. Потом, в случае получения ожидаемой прибыли, этой самой прибылью ты делишься со всеми здесь присутствующими в равных долях…