А Прохор, смотревший теперь уже на меня, продолжил: — Алексей, чем планируешь заняться? — Сначала вас с Ваней посмотрю, потом… не знаю. — Я знаю, — воспитатель переглянулся с колдуном, — напишешь подробный отчет о вчерашних событиях. — Это чтобы меня сильнее з@ебать во избежание возникновения дурных мыслей? — Именно, — кивнул Прохор. — И чтобы ты заставил себя посмотреть на все произошедшее как бы со стороны и объективно проанализировал собственные действия. А потом мы с Ваней придумаем, как тебя з@ебывать дальше. — Кто бы сомневался… — скривился я. — А ты, Лесенька, — воспитатель разглядывал девушку, — сейчас собираешься и едешь к себе на студию. Если не ошибаюсь, у тебя сегодня последнее выступление в этом году? — Да, — кивнула она. — Вот заодно и подготовишься. Если не захочешь на студию, езжай к матери и сестрам. Короче, на твой выбор, но о своем маршруте обязательно поставь в известность своего… Виталия Борисовича, он об этом просил отдельно. — Хорошо. Ясно, Пафнутьев продолжает через Прохора и Ваню держать руку на пульсе происходящего в нашем особняке. Этим же, я уверен, занят и мой отец, а через него в курсе и остальные Романовы. Не удивлюсь, если скоро тут появится мой дед Михаил, который князь Пожарский, для более плотного контроля над «проблемным» подростком. Когда Сашка с Алексией уже уехали, на первом этаже появились мои братья, по которым сразу было видно, что они не знают, как себя вести. Немного помявшись, Николай «решился»: — Леха, тут такое дело… Мария с Варварой позвонили, они уже к нам выехали. Лизу взяли с собой… — Кто бы сомневался… — опять скривился я и повернулся к Прохору. — Ты знал? — Знал, — кивнул тот. — Но не думал, что они уже едут. Великих княжон мы с Ваней ожидали ближе к обеду, так что быстро нас смотри и садись за отчет. А вы, оба-двое, — воспитатель глянул на Николая с Александром, — быстренько завтракайте и готовьтесь к встрече сестер. Будете их развлекать, пока Лешка с делами не разберется. И не вздумайте нас беспокоить по пустякам. — Есть, — выпрямились они, кивнули и, довольные тем, что получили исчерпывающие инструкции, уже уверенными шагами направились в столовую. — Пошли в бильярдную, — скомандовал воспитатель. *** «Осмотр» Прохора и Ивана не занял много времени, а вердикт был краток: еще немного, еще чуть-чуть — и они будут в норме. Хотя, судя по виду Ивана, колдун это прекрасно знал и без меня, и весь этот «осмотр» ими был действительно затеян с целью занять меня хоть чем-то. Это же касалось и отчета, первый вариант которого ни тому, ни другому не понравился, мол, написано слишком сухо и неинформативно. Стиснув зубы, переписал, после чего подвергся самому настоящему допросу со стороны Кузьмина. Закончив тянуть из меня жилы, колдун подвел итог: — Царевич, не буду говорить за всех, но мое мнение однозначно — ты в сложившихся обстоятельствах действовал максимально эффективно. Именно это я и укажу в своем рапорте на высочайшее имя. — Он задумался на секунду, а потом продолжил: — Одно меня беспокоит, а именно, твои ощущения от постороннего внимания, которое, как ты утверждаешь, как бы к Бирюкову не имеет никакого отношения и являются некой формой предупреждения со стороны подсознания. Свое мнение на этот счет я тоже отдельно укажу в своем рапорте. Лучше, как говорится, перебздеть, чем недобздеть. Петрович? — Кузьмин вопросительно посмотрел на Прохора. Воспитатель кивнул, откашлялся и спросил у меня: — Лешка, меня же в первую очередь интересует твое состояние, а именно, твое резко изменившееся настроение: уж извини, но сначала ты безутешно рыдаешь над те… Викой, публично и с особым цинизмом отрываешь голову Бирюкову и винишь во всем произошедшем себя, а уже в особняке проявляешь чудеса выдержки и самообладания, что было отмечено буквально всеми присутствующими. Пояснишь? — В какой-то момент просто понял, что опять веду себя как капризный, эгоистичный мальчишка, и что не я один потерял Вику, а мы все… Ну и приказал этому капризному, эгоистичному мальчишке идти в… куда подальше. Прохор переглянулся с Иваном и опять кивнул: — Ясно. А ты, сынка, полностью уверен, что этот капризный, эгоистичный мальчишка действительно пошел в… куда подальше, а не затаился на время, чтобы потом вернуться в самый неподходящий момент и продемонстрировать всю ту говнистость, на который способен? А то, знаешь ли, — воспитатель опять переглянулся с колдуном, — мы с Ваней всякое видали, и у закаленных бойцов крыша ехала… — Полностью уверен, — кивнул я. — Оторванных голов больше не предвидится. И спасибо вам двоим за отсутствие нарочитой ко мне жалости и лишнего сочувствия. — Не перегибай палку, Лешка, — поморщился Прохор. — Мужественное перенесение тягот и свалившихся невзгод заключается несколько в другом, порой и слезу пустить не стыдно, а уж на Луну повыть, хоть и не в голос, вообще иногда полезно. Не забывай, Виктория и нам была далеко не чужая, и не только нам, так что выражение сочувствия придется потерпеть. И еще, сынка, набери-ка ты сейчас его святейшество Святослава, надо нашего патриарха успокоить. — Не понял?! — вскинулся я. И тут же до меня дошло… А Прохор добавил: — Его святейшество хотел сразу же приехать перед тобой виниться, но государь его отговорил, рассказав про оторванную голову Бирюкова. — А когда я уже достал телефон из кармана, воспитатель продолжил: — Да, чуть не забыл. Судя по прослушке, его святейшество поделился своими… опасениями с батюшкой Владимиром, и церковные колдуны после этого разговора, судя по всему, совсем не торопятся выполнять твой приказ о перебазировании всей кодлой в имение Гагариных. — Вот как? — у меня задергался глаз от такого наглого неповиновения церковных колдунов, видимо, нервное напряжение давало о себе знать. — Сейчас все решим… Святославу, понятно, звонить передумал — мужчина он гордый, еще воспримет звонок с моей стороны как «милостивое прощение», а набрал отца Владимира, номер которого вчера записал. Ответил тот практически сразу: — Добрый день, ваше императорское высочество! Слушаю внимательно. — Добрый день, батюшка. Мне доложили, что вы в курсе последних печальных событий, — я говорил сухим, деловым тоном. — Да, ваше императорское высочество. Позвольте принести наши искренние соболезнования! — Соболезнования приняты. Теперь по делу. Когда вы планируете заселиться в мое имение? У вас осталось всего два дня. — Ваше императорское высочество… — в голосе Владимира чувствовалась неуверенность. — Два дня, батюшка. С наступающим Новым годом вас и ваших близких. — И сбросил вызов. Повернувшись к Прохору, вздохнул: — Думаю, его святейшество намек поймет и вскоре позвонит сам. — К гадалке не ходи… — кивнул тот. — А теперь шагай в гостиную, твои сестры наверняка уже приехали, а мы с Ваней будем твоему отцу с докладом звонить. — И каков вердикт уважаемых экспертов? — не удержался от вопроса я. — С большой долей уверенности можно утверждать, что подросток находится в адеквате, — пожал плечами воспитатель. — Хотя его душевное состояние оставляет желать лучшего, собственно, как и нервы. — Много вы таких… подростков на войне повидали? — Много, сынка, — грустно улыбнулся Прохор, а Ваня кивнул. — Сами через это не раз проходили и долго потом залечивали душевные раны. Правда, не все из присутствующих, — воспитатель всем телом повернулся к колдуну, — сумели справиться со своими эмоциями… Иван только отмахнулся от Прохора: — Ты, Петрович, нас с царевичем с собой на одну доску-то не ставь! У нас с его императорским высочеством душевная организация гораздо тоньше, чем у тебя, чурбана безжалостного! Про твое скудное воображение вообще говорить не хочу! И душевные раны у нас с царевичем зарубцовываются по определению гораздо хуже, а в иных случаях кровоточат до конца жизни. — Я заметил в его глазах слезы. — Все, царевич, иди, не слушай стариков, живи своей головой и опытом, какой бы он у тебя ни был. А за похороны не переживай, мы с Петровичем и твоим отцом уже все распоряжения отдали, цветы и венки уже заказаны, завтра утром доставят в особняк. — Спасибо. — Я благодарно кивнул и посмотрел на воспитателя. — Прохор, давай потом еще маму навестим? Давно у нее не были… — С Михаилом Николаевичем переговорю, — кивнул он. — И иди уже, невежливо сестер заставлять ждать. *** — Вова, чего ты молчишь? — отец Василий дергал замершего друга за рукав. — Чего Алексей Александрович от нас хотел? Батюшка Владимир наконец «оттаял», но лицо его осталось хмурым: — Не знаю, Вася, может, это все большая провокация со стороны Романовых, но великий князь звонил напомнить нам об установленных ранее сроках переезда в его имение. Может, Романовы нас хотят там?.. Всех вместе и сразу, чтоб не возиться?.. — Брось… — поморщился Василий. — Ты же сам сегодня ночью, как и я, не почувствовал во взгляде великого князя ненависти, там была одна безысходность. Если бы он только захотел, мы бы уже… — Может, ты и прав. — Владимир кивнул. — В любом случае надо звонить его святейшеству и ждать от него инструкций. Согласен? — Это будет самым лучшим вариантом. Тогда звони Святославу, а я наберу наших, пусть готовятся к срочному переезду — что-то мне совсем не хочется лишний раз злить великого князя, особенно в свете его вновь приобретенной привычки накосячившим людишкам головы в буквальном смысле отрывать. Чего опять застыл, Вова? Звони Святославу, время поджимает! — Да звоню я… *** Оказалось, что, помимо сестер, к нам, как и предполагалось, «по-соседски» заглянул князь Пожарский, рядом с которым с важным сидела видом Елизавета и прислушивалась к беседе «взрослых». При моем появлении бывшие до этого просто заплаканными лица Марии и Варвары приобрели совсем уже горестное выражение, девочки не выдержали и разрыдались. Лиза подбежала ко мне, обняла за талию и заревела тоже. — Ну-ну, сестренка, успокойся… — я гладил Елизавету по волосам, борясь изо всех сил с желание завыть на воображаемую луну. — Успокойся… Марию с Варварой в это время утешали хмурые Николай с Александром. — Леша, ты как? — минут через пять, шмыгая носом, спросила меня старшая сестра. Надо было им с Варей отдать должное — слез своих они и не подумали стесняться, даже при князе Пожарском. — Держусь, — вздохнул я. — Алексия как? — Очень переживает. В приказном порядке отправили ее в студию, ей еще сегодня вечером выступать. — Бедненькая… — Маша с Варей прижали ладошки ко рту. — Леш, а что вообще произошло? А то отец молчит, а дядька Коля с бабушкой и дедушкой нам заявили, что, если ты захочешь, сам нам расскажешь… Прикинув про себя, что мудрые родичи правы, сначала многозначительно посмотрел на Николая с Александром, а потом перевел взгляд на продолжавшую жаться ко мне Елизавету. Дернувшихся было братьев властным жестом остановил дед Михаил: — Лизонька, — князь с улыбкой обратился к девочке, — нам с тобой надо бы поварят проверить. Говорят, им сегодня какой-то новый топпинг для мороженного доставили.