— Ну, Александра, какая разница? Дед Николай с бабушкой Марией привыкли все контролировать, вот и рождение будущего императора от правильной девушки хотят при жизни увидеть. — Хоть вы не начинайте! — А нам обидно! — оба улыбались. — Мы-то думали, что сначала на твоей свадебке погуляем, а уж потом сами в это ярмо залезем, но политические и экономические расклады спутали нам все карты. — Завидуйте молча, женишки… *** На третий день нашего расслабленного пребывания на острове, когда были осмотрены все достопримечательности Ибицы с красивейшими закатами, посещены все знаковые ночные клубы, отведаны все местные вкусности, выпито несчитанное количество отличного испанского вина, а на море было тупо лень идти, случилось именно то, чего посвящённые подсознательно ждали последнюю пару дней — вышел совместный пресс-релиз императора Николая и князя Альбера, произведший эффект разорвавшейся бомбы. Понятно, заинтересованным сторонам понадобилось какое-то время на внятное формулирование своей точки зрения в эпитетах, исключавших попадание в понятие «непарламентские выражения», но отдельные резкие статьи с обвинениями в адрес коварных русских появились практически сразу во многих частях старушки-Европы. Фондовый рынок лихорадило, финансовые аналитики рвали волосы не только на голове, не находил себе места и начинающий «трейдер» Кузьмин, вложивший львиную долю «награбленного» в нашу аферу. Лично у нас неприятности начались к вечеру — домой резко засобирались Гогенцоллерны и Виндзор. Хоть молодые люди и не выглядели обиженными, родичи их явно накрутили, так что прощание вышло скомканным. Но был и «лучик света» — Фриц нежно прощался с Леной Панцулаей и, как мне потом передали сестры, приглашал девушку в Германию, обещал звонить и при первой же возможности клялся примчаться в Москву на крыльях любви. Сама Елена, по информации уже валькирий, сразу после такого трогательного прощания убежала к себе в номер, заперлась там и горько разрыдалась. Следующей, сославшись на срочные дела, нас покинула Изабелла. — Испанцы с бриттами ссориться не хотят, — прокомментировала очевидное Стефания. — И слава богу! Да и мы на Ибице что-то загостились. — Она посмотрела на меня. — Алексей, может, в Монако обратно пора? — Самолет готовят, — кивнул я. — По готовности сообщу. — Хорошо, мы пока вещи спокойно соберем… Меня же в бар повели братья Аль-Нахайяны, предложившие «пропустить по коктейлю»: — Алекс, отличная операция! — улыбался старший. — Мы и подумать не могли, что ты не только на отдых в Монако прилетел. — Спасибо, Дияб, — обозначил я поклон, но от дальнейших комментариев отказался. — Просьбу можно? — Конечно. — В следующий раз, когда вы что-нибудь подобное задумаете, можете на род Аль-Нахайян смело полагаться, нам тоже не нравится играть по чужим правилам. — Могу обещать одно, Дияб, я передам старшим родичам твои слова. — А большего и не надо, — кивнул он. — Уверен, мы с тобой, Алекс, будем не только дружить, но и заниматься общим бизнесом. — И я уверен. Из общества братьев Аль-Нахайянов меня выдернул Кузьмин и отвел во взятый под охрану конференц-зал отеля, где я с удивлением обнаружил всю нашу компанию, вернее, российскую ее часть, и показательно нервничающих Прохора, Владимира Ивановича и Людмилу Александровну. — Теперь все на месте, — сказал воспитатель и неожиданно скомандовал: — Построились! Команду выполнили все Романовы, включая Марию с Варварой, курсанты и Шурка Петров с Андреем Долгоруким. Сестра последнего с Аней Шереметьевой и Ингой Юсуповой замерли в растерянности. — Второй раз повторять не буду, — рявкнул в их сторону Прохор, дождался, пока девушки пристроятся к нам, и продолжил: — Итак, молодые люди, ситуация в мире накаляется, с минуты на минуту в Германии, Англии, Польше, Румынии и ряде других стран выйдут официальные заявления властей, осуждающие подлую и вероломную политику России. Понятно, войну никто объявлять нам не будет, но нервы помотают знатно. Чем это чревато лично для нас? В первую очередь провокациями со стороны подданных вышеупомянутых королевств, которым спекуляции на тему вероломных русских будут как бальзам на душу. Кто мне скажет, в течение какого срока государственная пропагандистская машина способна настроить подданных даже на войну с другим государством? — Прохор оглядел строй. — Две недели? — предположил Николай. — Месяц? — это был Андрей. — Пять-шесть дней максимум, — воспитатель грустно улыбнулся, и даже мне от подобных сроков сразу стало не по себе. — Здесь же перед вышеупомянутыми государствами такой кардинальной задачи не стоит, хватит пары дней громких воплей из телевизора, радио, прессы и паутины. Оценили, с чем мы можем столкнуться даже по дороге в аэропорт, особенно если местная полиция получит приказ не только не вмешиваться, а тихонько помогать выражать праведный гнев обиженных немцев, бриттов, поляков и остальной европейской шушеры по отношению к нашей с вами делегации? — Приплыли, — громко вздохнул Александр. — Отставить упаднические настроения! — рявкнул Прохор. — Равняйсь! Смирно! Когда Романовы все это планировали, просчитывался и подобный вариант развития событий. Вся наша делегация состоит из молодых отпрысков знатных родов империи, способных постоять и за себя, и за Отечество! Все занимались на военке, базовыми навыками выживания владеют, а большинство из присутствующих так и вообще являются курсантами элитного военного училища! И это я еще не говорю про великих князей и княжон, которые по отдельности стоят… много кого стоят! А собрал я вас здесь, чтобы просить вашей помощи. — Прохор опять оглядел строй. — Сейчас вашим друзьям начнут звонить родичи, накручивая молодых людей и требуя их срочного возвращения домой, что приведет к панике и понятным требованиям лететь не в Монако, а в Москву. К мамке под юбку! Допустить подобного мы не можем — во-первых, русские не должны выглядеть трусами, сбегающими на далекую родину после каких-то там угроз в СМИ, а во-вторых, нельзя проявить неуважение к Гримальди с их княжеством Монако, на территории которого сейчас возможны провокации самого разного масштаба. Кроме этого, на Николая с Александром уже в Монако ляжет обязанность по организации из молодых людей условных десятков с подчинением их присутствующим здесь курсантам. Задачи понятны? Вопросы есть? Вопросов нет. Все свободны. Я решил задержаться и, когда все вышли, а остались только Ваня и Владимир Иванович, поинтересовался у воспитателя: — Прохор, никакой же паники не будет, если старшие Романовы так все хорошо продумали? — Не будет, — улыбнулся он, убирая все видимые признаки волнения себя с лица. — Все роды уже предупреждены, что ничего страшного с их чадами не случится — сотрудники Тайной канцелярии, как меня заверили, были очень убедительны — так что все ограничится звонками волнующихся родителей с пожеланием не ввязываться в разные неприятности. — Понятно, ты решил молодежь своими методами занять. — Чем бы дитя ни тешилось, лишь бы не руками… Не тревогу же объявлять, согласись? А серьезный настрой обеспечить на всякий случай требуется, да и на пользу им всем это пойдет — будут потом внукам рассказывать, как вместе с тобой плечом к плечу на чужбине от ворогов отбивались, — воспитатель хохотнул. — А если тебе какой-нибудь подвиг публичный опять совершить повезет, твой имидж в Свете и у простого народа скакнет до небес — наша пропагандистская машина тоже стоит под парами и в любую секунду готова вырулить с запасного пути. — И почему я не удивлен? Коля с Сашей в курсе? — А зачем их посвящать в такие подробности? Молодые люди при деле, на них ответственную миссию возложили по организации сопротивления среди не комбатантов, пусть стараются, организаторские способности развивают. — Обещанные провокации действительно будут? А то может некрасиво получиться… — Надо будет, сами устроим. Что, по адреналину соскучился? Иди уже, шмотье собирай. И не расслабляйся, Лешка, насчет испанских полицейских я не шутил, подлянки по дороге в аэропорт могут и случиться… Глава 12 И эти подлянки, конечно же, случились… Началось все с того, что запищала моя чуйка, указывая на приближение некоего скопления большого количества враждебно настроенных людей к домам, расположенным недалеко от нашего отеля, и мое подсознание дало команду организму теперь уже на полный переход в состояние «Война». Что характерно, собранный и деловитый Михеев никаких признаков особого беспокойства не демонстрировал — значит, «злодеи» себя пока никак перед наблюдателями из числа подчиненных Владимира Ивановича и шевалье Дюбуа не обнаружили, что, в свою очередь, говорило об организованности испанцев, немцев, англичан или вообще хрен знает кого. А вот и Ваня с Прохором задергались — Кузьмин явно почуял то же, что и я. — Лешка, — подошел ко мне хмурый воспитатель, за ним держался еле скрывающий свои положительные эмоции от происходящего колдун, — похоже, началось, и ты, со слов Ванюши, должен был это учуять быстрее его. — Я на это только кивнул. — Предлагаю срочно всей нашей большой компанией перебазироваться в аэропорт и уже там ожидать разрешения на вылет. — Что с самолетом? Почему его до сих пор не заправили? — А ты сам как думаешь? — Прохор растянул губы в бледной улыбке. — Испанцы под любым предлогом затягивают обслуживание борта, вот мы их и поторопим. Краем глаза я заметил, как задергался Михеев, прижимавший рукой к уху динамик рации. Буквально через несколько секунд он подошел к нам: — Фиксируем большое оживление в эфире и совсем рядом с нами, — выдохнул подполковник. — Минимум тридцать одновременно работающих радиостанций с кодировкой переговоров, что свидетельствует… — Что свидетельствует о прямой поддержке провокаций со стороны местной полиции, — прервал его Прохор. — Иваныч, вон в той стороне, — воспитатель указал в сторону ворот, — за домами собралась нехилая такая кем-то умело организованная толпа неустановленной пока национальной принадлежности, объединенная отрицательным отношением к методам ведения бизнеса коварными русскими. — Ясно, — выдохнул Михеев. — Какие последуют инструкции? — Слушаться приказов его императорского высочества Алексея Александровича, — хмыкнул воспитатель и оглядел меня с ног до головы, а колдун за его спиной с такой же ухмылкой нетерпеливо потер руки. — Пора тебе, сынка, учиться принимать решения, от которых будет зависеть жизнь доверившихся тебе людей. — И Прохор глазами указал на молодежь, расположившуюся по всему внутреннему двору отеля и продолжавшую, как и предупреждал ранее воспитатель, спокойно отдыхать возле бассейнов, баров и ресторанов. — Владимир Иванович, Дюбуа в курсе возможных провокаций? — поинтересовался я у подполковника. — Да, Алексей, — кивнул тот. — Предупредите его, что он вместе с вами защищает некомбатантов, которые будут двигаться за боевой группой на микроавтобусах в сторону аэропорта. — При всем моем уважении, Алексей Александрович, — Михеев нахмурился, — но моя основная задача обеспечивать твою безопасность, а заодно безопасность Коли, Саши и Маши с Варей, а остальные некомбатанты идут уже по остаточному принципу. Из твоих же слов я делаю вывод, что ты в основной колонне двигаться не собираешься?! — Именно, Владимир Иванович. — И, прикинув самый оптимальный для меня вариант, продолжил: — Мы с братьями и сестрами, Джузеппе, Стефанией, Евой, Кристиной, Прохором и Иваном, а также с имеющимися в наличии курсантами проследим, чтобы на колонну до самого аэропорта никто не напал, и, опережая все ваши вопросы, отвечу: ни о каких переговорах с возмущенными массами речи не идет, будем бить сильно, но аккуратно. Подполковник тяжело вздохнул и перевел взгляд на воспитателя, который только развел руками: — И чего ты так на меня смотришь, Иваныч? На мне узоров нет, и цветы на мне не растут. А план толковый и полностью вписывается в те инструкции, которые я получил от старших Романовых, только вот участие в нем Варвары меня несколько… настораживает. Лешка, не жестковато все это «сильно, но аккуратно» будет для четырнадцатилетней девочки? — С тобой рядом пойдет в качестве условного резерва командования, — вздохнул я. — Или мне ей сообщить, что дяденьки Прохор и Владимир категорически против ее участия в жестоком подавлении массовых беспорядков? Упомянутые дяденьки переглянулись и после секундного раздумья отрицательно помотали головами. — Вот и я так же думаю, а то еще не выдержит и бросится помогать нам в самый неподходящий момент, а удержать ее вряд ли кто-то сумеет… Рядом же с тобой, Прохор, сестренка хоть под присмотром будет. Владимир Иванович, у вас в хозяйстве балаклавы найдутся, чтобы нам морды лица прикрыть, а возмущенным европейцам чтоб страшнее было? За Михеева ответил Прохор: — Все у Иваныча в хозяйстве есть, как и нагрудные камеры, — воспитатель ухмыльнулся, — старшие Романовы и его величество Людовик просили фильму при каждом удобном случае снимать для дальнейшего использования уже в наших пропагандистских целях. Лешка, как там обстановка? — он указал в сторону ворот. — Не пора ли ударную группу собирать и ставить ей задачу? — Пора, — кивнул я, — численность противника постепенно растет, но, судя по моим впечатлениям, приказа на выдвижение к отелю они пока не получали.