— Цыц, Димка! — Владимир Александрович отмахнулся от сына. — До Нового года еще дожить надо, а там будет видно. Алексей, давай мы этот вопрос ближе к новогодним праздникам решим? — Как скажете. — кивнул я. За столом Дмитрий растерял всю свою детскую непосредственность и за обедом сидел, максимально соблюдая этикет — если меня с Прохором он знал очень хорошо, то вот при виде Леси, Вики и Владимира Ивановича заробел. А уж когда его представили Николаю с Александром Романовым… После обеда Петров-младший отвел меня в сторонку: — Леша, помнишь ты мне фотографию обещал? — Помню. — кивнул я. — А можно мне сфотографироваться еще и с Их Императорскими Высочествами? И с Алексией. Одноклассники сдохнут от зависти! — Димины глаза горели. — Так попроси их. — улыбался я. — Они не кусаются. — Ты что! — потерялся он. — Давай лучше ты их всех попросишь. В результате недолгих переговоров Дмитрий, под возмущенное ворчание родителей, получил на свой телефон снимки со мной и моими братьями, а также с Алексией, после чего мы втроем, Прохор, Владимир Александрович и я, извинились и удалились в бильярдную, где и устроились за одним из столиков. — Алексей, Михаил Николаевич передал мне ваши с Прохором планы в отношении Александра. — начал Петров-старший. — Князь и сам их полностью поддержал, и, в свою очередь, пообещал мне лично проследить за их реализацией. Кроме того, сегодня утром Михаил Николаевич сообщил мне о желании наших Государя и Государыни заказать у Александра портреты. Не скрою, я был несколько ошарашен таким стремительным развитием карьеры моего сына как художника, и ничем иным, как твоей протекцией, Алексей, и протекцией Михаила Ивановича я это все объяснить не могу. — Петров смотрел на меня вопросительно, ожидая ответа. — Протекция была, Владимир Александрович, скрывать не буду. — кивнул я. — Но, если бы у вашего сына не было такого таланта, никакая протекция ему бы не помогла. — Подтверждаю слова Алексея. — поддержал меня воспитатель. — Просто мы показывали работы Александра нужным людям, а дальше уж они сами решали… Можете у Михаила Николаевича на эту тему поинтересоваться. — Как я понял со слов князя, — вздохнул Петров, — там уже и очередь на портреты среди девушек из аристократии сформирована? — Есть такое дело. — кивнул я, и не подумав улыбаться. — Но мы все контролируем. — Очень на это надеюсь, Алексей. — Владимир Александрович посмотрел на меня пристально. — Сашке еще учиться четыре года, у него хоть время на Суриковку оставаться будет? За меня ответил Прохор: — Лично прослежу, чтобы он учебу не пропускал и не переутомлялся от всех этих заказов. — Хорошо. — кивнул Петров, и хмыкнул. — Тебе, Прохор, в этом вопросе можно довериться, очень хорошо помню, как ты Алексея с Александром еще полгода назад перед экзаменами за буквари чуть ли не силой заставлял садиться. — мой воспитатель заулыбался. — Ландо, — продолжил Владимир Александрович, — теперь переходим к следующему вопросу, плавно вытекающему из предыдущего. Вы точно хотите, чтобы Сашка жил здесь? — Да. — в один голос подтвердили мы. — Честно признаюсь, — хмыкнул Петров, — я, как отец, буду только рад, что сын, учась в большом городе, находится под присмотром, имеет очень хорошую крышу над головой, — он показательно осмотрелся, — накормлен и, даже, умудряется зарабатывать деньги своим трудом. Да еще и вращается в тех кругах, связи в которых ему в жизни всяко пригодятся. Волнует меня только один аспект такой жизни Александра… — он смотрел только на Прохора. — Эти самые огромные деньги, которые в молодом возрасте очень многим юношам и девушкам жизни поломали… И, говоря это, я совершенно не имею ввиду Алексея. — Я вас понял, Владимир Александрович. — кивнул мой воспитатель. Петрова прекрасно понял и я. Князь Пожарский — вот кем я был все это время, и Род Пожарских, в лице моего официального опекуна деда Михаила, этот статус тщательно поддерживал не только за счет наследства моей покойной матушки, но и собственными средствами. Уж в чем-чем, а в деньгах я никогда стеснен не был. Правда, все мои «хотелки» оплачивал Прохор, а я даже порядок цен до определенного возраста не знал. Это потом он мне стал говорить, что слишком дорого, а что нет. Жил я в своем личном имении, одевался только в Москве, вовремя поездок в гости к деду. Как я понял, повзрослев, весь Лицей прекрасно знал о моем статусе и о том, какой именно Род стоит за моей спиной, так что они меня и не «доставали» по поводу невзрачной Прохоровской «Нивки», на которой он меня возил. А может и меня боялись, зная, что разговор будет коротким… Если подвести итог, то у меня всегда было столько денег, сколько я физически не мог потратить. За исключением совсем уж крайних случаев. А вот с Сашкой была другая история. Род Петров не сказать, что был беден, нет. Но и к зажиточным его нельзя было отнести. Деньги они не экономили, но при этом считали. А тут на голову моему другу падают такие тыщи! Недаром он тогда, сразу же после получения гонорара за портрет моего деда, сразу же к нам с Прохором примчался, мотивируя свой поступок боязнью того, что про деньги узнает его мама и срочно приедет в Москву. Но, как я подозревал, Сашка просто элементарно не знал, что ему с этими деньгами делать. А если он придумает? И совсем не то, что положено придумывать молодым людям в его возрасте, особенно учитывая Сашкино «творческое начало» и впечатлительность? И «покатится по наклонной»?.. — Собственно, я уже занимаюсь финансами Александра. — продолжил Прохор. — Михаил Николаевич должен был про это упомянуть. — Князь мне говорил. — кивнул Петров. — Как и сам Александр. Сын, когда… гостил дома после… известных событий, хотел все деньги, за исключением небольшой части, отдавать нам. Но тут он внезапно передумал, а причину называть отказался. Просит поступать наоборот, часть нам, а основные суммы оставлять себе. Я, в принципе, совсем не против, он мой Наследник, но мне очень хочется знать причину такого поведения сына, всегда относившегося к деньгам крайне равнодушно. — Владимир Александрович вопросительно изогнул бровь. — У молодого человека появилась четкая цель в жизни. — улыбнулся Прохор. — И, как это не редко бывает с юношами такого возраста, да и с мужчинами постарше случается, во всем виноваты дела сердечные. Мой воспитатель коротенько довел до Петрова ситуацию с этими самими сердечными делами его сына, после чего Владимир Александрович натурально схватился за голову: — Гримальди? Этого нам еще не хватало! Нас же, в случае чего, просто всех вырежут, и фамилии не спросят! Алексей! — он смотрел на меня. — Твой дед и отдаст этот приказ по настоятельной просьбе князя Монако! — Александр предупрежден. — за меня ответил Прохор. — И он понимает все последствия своих необдуманных поступков. Можете и сами с сыном еще раз поговорить на эту тему. — Обязательно поговорю. — уже спокойней сказал Владимир Александрович. — Обязательно. Главное, чтоб жена ничего не узнала, иначе покой мне будет только сниться. Может у Сашки скоро пройдет эта блажь с Гримальди? Будем надеяться… — он замолчал, и на некоторое время задумался. — Прохор, а что Сашка собрался с деньгами делать, он не говорил? Надо же их куда-то вкладывать, не лежать же им мертвым грузом на счете? А то сын в этих финансовых вопросах совершеннейший профан, и в силу возраста, и в силу своей большей творческой направленности… Это что, Владимир Александрович нас тактично о помощи просит? И мой воспитатель не подвел: — Государь выделил Алексею одного из самых грамотных своих управляющих. Уверен, что если вы, Владимир Александрович, будете не против, он найдет время и на решение финансовых вопросов Александра. Естественно, все крупные сделки будут проходить только после согласования с вами, а отчеты предоставляться ежеквартально. — Удобно ли будет все это? — с облегчением поинтересовался Петров. — К моему большому сожалению, — Прохор покосился в мою сторону, — Алексей Александрович не сильно загружает своего управляющего работой. Так что, да, Владимир Александрович, это будет удобно, не переживайте. — Тогда я не буду возражать против кандидатуры вашего управляющего. — кивнул тот и посмотрел не меня. — Алексей, у меня к тебе будет огромная просьба. Скажи Александру сам, что в скором времени он будет писать портреты Императорской четы. — Скажу. — согласился я. Следующие полчаса Владимир Александрович с Прохором потратили на обсуждение разных мелочей и нюансов, касающихся дальнейшего проживания Александра в нашем особняке. Выяснилось, что мой друг уже успел в самых превосходных выражениях расписал отцу Лесю с Викой. Прохор же, в ответ, заверил Петрова-старшего, что с постельными делами Александра вопрос решен тоже, чем его очень обрадовал. Закончился разговор обещаниями быть на связи и взаимными приглашениями в гости, после чего мы вернулись в гостиную. * * * — Саша, вчера Император оценил портрет князя Пожарского. — я забрал своего друга из гостиной и отвел в бильярдную. — И он тоже хочет портрет твоей работы. Как и Императрица. — Императрица? — он слегка побледнел. — А отказаться от всей этой затеи можно? Или уже все?.. — Саша, — вздохнул я, прекрасно понимая все те чувства, которые сейчас овладели моим другом, — ты можешь отказаться. И никто тебя не вправе принуждать. Однако, я бы на твоем месте очень хорошо подумал — такой шанс редко выпадает больше одного раза в жизни. Тем более, Император с князем Пожарским мне однозначно дали понять, что вашему Роду со стороны моей бабки ничего не угрожает. — я улыбнулся и попытался закончить на позитивной ноте. — Судя по тому виду, с которым Императрица при мне разглядывала портрет Алексии, впечатлилась даже она. Так что, отнесись к ней, как к обычному заказчику, который хочет иметь свой собственный портрет работы некого мастера Петрова. Ни о каких жизненных целях своего друга я упоминать не стал специально, о Кристине тоже. Он сам должен был решить, что для него важнее. Сашка напряжённо думал больше минуты, после чего не очень уверенно кивнул: — Хорошо, Леша, именно так я и буду к этому всему относиться. Вернее, постараюсь. Пойми только одно… — он замялся. — Как бы это объяснить? Я всю свою работу пропускаю через себя, а не механически копирую окружающую действительность… Понимаешь, о чем я? Так вот, Леха… Я хочу сразу предупредить, портрет твоей бабушке может не понравится… — Если ты думаешь, Сашка, что моя бабушка ждет от тебя аналога портрета доброй и светлой Алексии, — усмехнулся я, — то ты очень сильно ошибаешься! — Петров после этих моих слов уставился на меня в полном непонимании. — Она Императрица, дружище! И этим все сказано! Вот на что ты должен обращать внимание в первую очередь. Именно Императрицу художник Петров и должен изобразить, а не милую старушку. Это же самое касается и портрета Императора. Если ты понимаешь, о чем я. — Догадываюсь. — теперь улыбался и он. — Вот и не накручивай себя по всякой ерунде, Сашка. — опять усмехнулся я. — Ты точно справишься. Так что жди на следующей неделе звонка из Императорской канцелярии, они тебя на прием к моему деду должны пригласить. И не забывай про тот наш разговор в Жуковке, перед самыми извинениями, когда я тебе про скромность в отношении характеристик объектов искусства напомнил. — Я помню, Лешка. — кивнул он. — Вот и следи за своими словами в кругу моих родичей, если они попросят тебя высказать твое экспертное мнение. Короче, если что, отделывайся общими фразами. И еще, Сашка… — тут уж я не удержался от смеха. — Мария с Варварой очень хотят с тобой пообщаться… Догадываешься, на предмет чего? — Догадываюсь… — поморщился он. — Лешка, хватит ржать! Имей совесть! И что мне теперь делать? Они ведь не отстанут! — У Пожарских еще пару-тройку дней поживешь. — сквозь смех сказал я. — Не переживай, с дедом договорюсь. И не забывай, дружище, что Юсупова, Долгорукая и Шереметьева тоже скоро обо всем узнают, если уже не узнали. А им у папы отпрашиваться не надо, чтобы сюда неожиданно заявиться. — Сашка после этих моих слов совсем поник. — Привыкайте к славе, Александр Владимирович! И постоянному вниманию со стороны поклонниц вашего таланта! — Делать-то что, Лешка? — буквально простонал он. — Не думаю, что парой-тройкой дней все ограничится! — Ну… Ссылаться на Императора тебе пока не по рангу… — я уже немного успокоился. — Смело посылай всех ко мне. А уж я их к деду и отправлю. И вообще, Александр Владимирович, настоятельно хочу тебе порекомендовать дальнейшее проживание в моем особняке. Сразу говорю, твой отец не против. — Да я уж понял по его намекам, что вы между собой обо всем договорились. — вздохнул он. — А приживалом я не буду выглядеть? — Приживалом? Это после получения гонорара за написание портрета князя Пожарского? И планируемого написания портрета Императорской четы с еще большим гонораром? Ты это серьезно, Саша? — усмехнулся я. — Лешка, спасибо тебе огромное! — кивнул он. — Конечно же, я согласен. Но у меня будет одно условие. Вернее, просьба… — Слушаю. — Мне мебель в гостиной для организации полноценной студии мешает… — опустил глаза он. — Можно от нее как-то избавиться? — А чего ты раньше-то молчал? — хмыкнул я. — Когда от Пожарских вернешься, сам этим вопросом и озаботишься. Договорились? — Договорились. — выдохнул он. * * * Петровы пробыли у нас до четырех часов дня. К этому времени Дмитрий успел освоиться в компании моих домочадцев, сделать с ними еще несколько фотографий для «школьной коллекции» и поразить их познаниями в биологии и ботанике, чем вызвал законную гордость у своих родителей и брата. Владимир Александрович на прощание заверил меня, что с Александром он на нужные темы сегодня еще раз переговорит, а сам Александр напомнил мне о том, чтобы я его местоположение сестрам и их подружкам не выдавал ни под каким предлогом, а сам он на их звонки, если таковые последуют, отвечать не будет. Николай с Александром после ухода Петровых заявили, что собираются релаксировать до вечера, и удалились в баню. Прохор пообещал присоединиться к ним позже. Вика собралась по каким-то там своим делам, прямо заявив, что уезжает она специально, давая тем самым нам с Лесей возможность пообщаться. Этим мы с нашей звездой и занялись, решив прогуляться по аллеям маленького леса, расположенного на заднем дворе особняка. Во время прогулки как мог, так и описал Алексии, что из себя представляют колдуны. Ответив на уточняющие вопросы девушки, решил спросить ее сам: