— Вот как? — хмыкнул Император, наблюдая за тем, как сын жадно глотает воду из стакана. — Подействовало? — Еще как. — Цесаревич поставил пустой стакан на столик. — Даже меня проняло. А уж про этих я вообще молчу. Думал все, абзац котятам. Мне тут доложили, что эти две дамочки из особняка сразу к маме сразу рванули, явно с жалобой на злобного Великого князя Алексея Александровича. — А куда им еще бежать? — пожал плечами Император. — Если даже тебя проняло. Ладно, за действиями твоей матери я понаблюдаю, чтоб она очередных глупостей не натворила. Слушай, Саша, а Алексей сильно злился во время вашего разговора с этими двумя Валькириями? — Не сильно. — помотал головой Цесаревич. — В руках себя держал. Больше для вида дергался, чтоб этих двух напугать. И знаешь что? — он усмехнулся. — Я прям молодую копию тебя видел. Только пострашнее. — В каком смысле? — Император сделал вид, что ничего не понял. — В том смысле, что Алексей умеет создать нужную для беседы атмосферу. А уже эта атмосфера позволяет ему очень быстро достичь требуемого от собеседника результата. Никакого крика, топанья ногами и прочих звуковых и визуальных эффектов, просто всем сразу становиться понятно, что будет так, и никак иначе. А уже потом собеседники успокаивают себя всеми этими причиндалами в виде фамилии Алексея, его гнева и соответствующей репутации. — Уверенность в правильности своих действий и вера в себя, Саша, способны горы свернуть! — пафосно провозгласил Император рецепт успеха. — Ага… — кивнул Цесаревич. — Главное, чтоб эта вера в себя не превратилась у Алексея в веру в собственную непогрешимость. — Ну, Саша, мы же с тобой этого не допустим, ведь так? — Так. — Да и Белобородов с Пожарским за внуком присмотрят. Плюсом Пафнутьевы идут с их тайнами Мадридского двора. Виталий, кстати, от тебя продолжает шифроваться? — Да. Как и от Прохора. — Вот и пусть шифруется дальше со своей Леськой. — хмыкнул Император. — А Алексей продолжает о ней заботится. Ему полезно, пусть к ответственности за других привыкает. Мы внучку попозже еще что-нибудь подкинем, чтоб не заскучал. Ты ему про Юсупову сказал? — Сказал. — кивнул Цесаревич. — Реакция была точно такой, какую мы и ждали. Уверен, он теперь на контрасте к Шереметьевой будет настроен более благожелательно. Тем более, Алексей опять с Юсуповой и Долгорукой поругался. Вернее, они с ним. — Да?.. И что? Цесаревич рассказал. — Растет внучок. — Император довольно откинулся на спинку кресла. — Не стал из мухи слона делать, да еще и на собственную гордость наступил, когда на ужине у Юсуповых через Шереметьеву настоял, да и с Долгоруким о молчании его сестры договаривался. Ладно, Саша, ты продолжай отслеживать развитие ситуации, но не вмешивайся ни в коем случае. А последние новости узнавай через Белобородова и свою агентуру в Родах, к Лешке не суйся. Договорились? — Сделаю. — кивнул тот. * * * — Чего вы ревете? Можете мне нормально сказать, что случилось? — прикрикнула Императрица на двух своих доверенных Валькирий, которые срочно испросили ее аудиенции. — Ночь на дворе, а вы воете! Сейчас весь Кремль перебудите! Спустя некоторое время Императрица все же добилась от женщин внятного рассказа. — Матушка-Государыня, он нам скорую встречу пообещал! — размазывая по лицу не перестающие бежать слезы, всхлипывала старшая из пары. — А Александр Николаевич все это слышал и ничего Алексею Александровичу не возразил! — Хватит ныть! — опять прикрикнула Императрица. — Дайте подумать! Ситуация была — хуже не придумаешь! Внучок действительно мог довести в этом плане свою месть до конца. А она не могла ему этого позволить — в этом случае урон ее репутации будет нанесен непоправимый. На Валькирий ей было плевать — сами виноваты, надо было доводить дело до конца и арестовывать Петрова за применение стихий, там бы кривая куда-нибудь бы и вырулила… Да и таких исполнителей у Императрицы было немало. Но вот кто с ней после подобного согласится добровольно работать, если она элементарно не может обеспечить защиту своим исполнителям? Беда… Остается одно — вытаскивать этих… А уж они после этого будут преданы ей до гробовой доски. Но как вытаскивать? К мужу идти бесполезно, к старшему сыну тоже, ведь именно Александр, явно согласовав все с Николаем, и вытащил этих двух клуш с дежурства и запретил им пользоваться телефонами. Остается только одно… Императрица взяла со стола телефон и натянула дежурную улыбку: — Коленька, сынок, я тебя не разбудила?.. Детей укладывал?.. Вот ты у меня какой примерный отец семейства! Не то, что некоторые. Коленька, сынок, мне тебя надо срочно увидеть… Да, дело безотлагательное… Скоро будешь? Жду, мой дорогой. Улыбка медленно сползла с лица Императрицы, и она, отложив телефон, повернулась к Валькириям: — Сейчас придет Николай Николаевич. Надо будет так же талантливо и с еще большим душевным надрывом повторить ему историю ваших сегодняшних злоключений. Упор сделаете на страшном и ужасном Алексее Александровиче и на его обещании скорой с вами встрече. Справитесь? — Валькирии активно закивали. — Быстро достали тушь и размазали ее по мордашкам. И смотрите мне, с подвываниями не перестарайтесь, артистки… Глава 6 Во вторник утром, спустившись в столовую, мы с Викой несколько обалдели — за столом, вместе с Прохором и Владимиром Ивановичем, в костюме-тройке и при ярко-желтом галстуке сидел мой дядька, Великий князь Николай Николаевич, и с аппетитом насыщался яичницей с кусочками домашней колбасы. Заметив наше появление, сидящие встали, а дядька Николай еще и подошел к тому стулу, на котором обычно сидела Вика. — Племянник! Виктория Львовна! — он кивнул, и улыбнулся Вяземской. — Разрешите за вами поухаживать? — Благодарю, Николай Николаевич. — и Вика при «помощи» моего дядьки заняла свое место за столом. Вслед за ней уселись и все остальные. А после того, как нам с девушкой принесли завтрак, за столом началась «светская» беседа, которой умело дирижировал Николай Николаевич, и в которую были вовлечены все присутствующие. Обсуждали, в основном, новоселье и наши общие от него впечатления. Много теплых слов в свой адрес услышал Михеев, и за общее руководство охраной, и, особенно, за устроенный салют — как оказалось, младшее поколение Романовых было от салюта в полном восторге. Ротмистр скромно улыбался и благодарил за теплые слова в свой адрес. Прямыми и завуалированными комплиментами была осыпана и Вяземская, а касались они ее роскошного туалета на новоселье, и создания общей домашней атмосферы на нем же. «Досталось» и Прохору, а через него и мне — мол, мой воспитатель меня вырастил настоящим мужчиной и радушным хозяином. И все это за какие-то полчаса! Я даже поймал себя на том, что постоянно контролирую собственную челюсть, которая стремилась отвиснуть! Вот это класс продемонстрировал Николай Николаевич! А еще мне показалось, что Вяземская с Михеевым во время этой беседы чувствовали себя, как рыбы в воде, а вот мы с Прохором явно подтормаживали, не успевая за всеми этими хитрыми словесными кружевами и плетениями моего дядьки! Да… И когда, интересно, я всем этим необходимым светским лоском обзаведусь, чтоб так же красиво собеседникам по ушам ездить? А если вспомнить тот мастер-класс от папани, когда он Малый Свет в «Избе» после нападения Никпаев успокаивал? Занятия по риторике в Лицее были, конечно, очень полезны, но учитель нам правильно, балбесам малолетним, тогда говорил — чтобы уметь выступать, надо выступать. И как можно больше! Вот и с этими светскими разговорами то же самое — общение, общение и еще раз общение! Желательно — с разными людьми… О причинах столь раннего и неожиданного появления дядьки у меня в гостях я, понятно, спрашивать его при всех не стал, после завтрака проводил Вику до машины и вернулся в дом. Дядька ждал меня, сидя на диване в гостиной, на столике стояли две чашечки с дымящимся кофе, а понятливых Прохора и Владимира Ивановича в пределах видимости уже не наблюдалось. — Как дела, Алексей? — дядька указал мне на место напротив себя и усмехнулся. — Слышал, твой начальник охраны вчера чуть рапорт о переводе не написал? — Было дело. — кивнул я. — Еле отговорили. — Ты, племянник, Михеева цени. — Николай Николаевич взял чашку со стола. — Твой дед не зря его к тебе приставил в этой должности. Он у нас пока в резерве стоит на должность заместителя Начальника дворцовой полиции, а потом… Кто знает… И гонять Владимира не стесняйся, только лучше для него сделаешь. — А Начальником Дворцовых, случайно, не отец Владимира Ивановича трудится? — Отец. — дядька поставил кофе обратно на столик. — И это, Алексей, совсем не случайно. Династия у них, которая уже больше двух веков нас охраняет. Деду покойному твоего начальника охраны, тогда Главе Рода Михеевых, за большие заслуги даже предлагали выйти из Рода Романовых и стать независимым Родом, но Михеевы отказались и предпочли остаться с нами. Вот так-то… — А почему мне отец об этом не рассказывал? — не понял я. Он усмехнулся: — Лешка, вот ответь мне честно, ты хоть чуть-чуть ощущаешь себя Романовым? Чуйка молчала — не было в вопросе дядьки никакой провокации. — Если честно, то не особо. — вздохнул я. — Вернее, еще не до конца… привык. — Вот видишь. — он улыбался. — Ты только начинаешь привыкать. А значит и ценности Рода еще до конца не принимаешь. А сказал бы тебе Александр про Михеева раньше, и что? Произвела бы на тебя эта информация нужное впечатление? — Нет. — помотал я головой. — Так что давай, племянник, привыкай к своей фамилии и Роду быстрее. — он потянулся и хлопнул меня по колену. — Деваться тебе, горемыке, все равно некуда. Николай Николаевич с вальяжным видом развалился на диване, расстегнул пуговицы пиджака, закинул ногу на ногу и продолжил: — Слушай, Алексей, я вчера с братом и отцом уже ночью пообщался, они мне про твои колдунские тренировки рассказали. Подробностями поделишься? — Без вопросов, дядя Коля. — кивнул я, находясь при этом в некоторой растерянности. Вот как у него получается так просто общаться на такие… сложные темы? И ведь никакой натужности не чувствуется! Как по голове погладил и посочувствовал, мол, я тебя прекрасно понимаю, но делать все равно нечего, крепись племянничек! Вот как? Рассказал дядьке про вчерашнюю тренировку с Дворцовыми, потом, по его просьбе, описал события у «Русской избы» и сообщил о том, что сегодня намечается тренировка с Волкодавами в Ясенево. — Да, мне Саша вчера говорил. — кивнул Николай Николаевич, и задумался на несколько мгновений. — Слушай, Алексей, — заулыбался он, — а меня с собой в Ясенево возьмешь? — Конечно. — согласился я. Понятно, что дядька этот вопрос задал не для того, чтобы получить отрицательный ответ. — А тебе там скучно не будет? — осторожно поинтересовался я. — Не переживай, я найду, чем себя развлечь. — усмехнулся он. — И еще, Алексей, я чего к тебе с утра пораньше заявился… — его лицо очень быстро стало серьезным. — Вчера поздно вечером меня к себе попросила зайти Государыня. — я насторожился. — У нее сидели те две Валькирии, которые… набедокурили с Петровыми. Передо мной был разыгран самый настоящий спектакль, — дядька заулыбался, — с горькими слезами, с заламыванием рук, с писками, визгами и подвываниями. Одна из Валькирий, от переизбытка чувств, как водится, даже в обморок упала. Не поверишь, лично ей на лицо водой брызгал! — он ухмыльнулся. — Мне надо тебе озвучивать, на кого именно эти две Валькирии мне жаловались? — Не надо. — я еле сдерживал смех. — А бабушка на меня… жаловалась? — Алексей… — осуждающе протянул дядька. — Ты недооцениваешь свою бабушку. Она повела себя правильно, — он опять ухмыльнулся, — предоставила мне право самостоятельно делать соответствующие выводы из услышанного. Про тебя она мне ни слова не сказала, но было видно, что твоя бабушка искренне переживает по поводу произошедшего. Дядька Николай тяжело вздохнул и состроил такое печальное лицо, что я не выдержал и захохотал! — Алексей, — не очень-то и строго произнес он, — это, на секундочку, твоя родная бабушка и моя мама. Начни, наконец, относиться к старшим с уважением! — Все-все… — я перестал смеяться и начал вытирать выступившие слезы. — Обязательно буду относиться с уважением. Обещаю. — Обещает он… Ладно, слушай дальше. После мамы я пошел к брату, который заверил меня, что беседа с тобой на тему дальнейшей судьбы Валькирий проведена, и уже давно. Это же мне сегодня подтвердил и Белобородов. — дядька сделал паузу. — Алексей, я маму очень люблю, и не хочу, чтобы она волновалась по пустякам. А поэтому, я очень хочу сегодня вечером к ней зайти, пожелать спокойной ночи, поцеловать и заверить ее, что с Валькириями будет все в порядке. Будет у меня такая возможность, племянник?