— Точно? — прищурился воспитатель. — Зуб даю! — вспомнил я Ингу Юсупову. — Не знаю, когда ты собираешься делать ей предложение, но ты на верном пути. Ты же понимаешь, что Екатерине придется уйти из подразделения после вашей свадьбы, а Ведьма мне этого не простит? — Понимаю. — расплылся в улыбке воспитатель. — Ведьма тебе этого не простит, только если ее на нашу свадьбу не пригласить. — Короче, Прохор, Вяземская теперь твоя проблема. Договорились? — С большим нашим удовольствием, твое Императорское Высочество! Прохор удовлетворенно откинулся на спинку сиденья, а я решил проверить телефон, в котором числился один пропущенный вызов от Марии. — Привет, сестренка! — набрал я ее. — Привет, братик! — голос Марии был далек от игривого. — Быстро рассказывай, чего ты опять в Университете устроил. У нас в Лицее слухи разные ходят, а Долгорукие, Юсупова и Шереметьева категорически на эту тему со мной общаться отказываются и отправляют к тебе. — А ты у нашего царственного дедушки поинтересуйся, Машенька. — усмехнулся я. — Он тебе все-все расскажет. Даже то, чего я не знаю. — Леша, ты это серьезно? — голос сестры мне начал сейчас напоминать вчерашний голос Вики Вяземской, как и весь этот разговор. — Ну, Леша… — Хорошо, Машенька, ты готова расстаться с последними детскими иллюзиями насчет наших с тобой родичей? — Готова… — очень неуверенно ответила она. — Тогда слушай… И под неодобрительный взглядом сидящего рядом Прохора, я поведал сестре о вчерашних событиях, опустив, понятно, мою историю взаимоотношений с Дашковыми. Лица Марии я не видел, но по ее отдельным возгласам в ходе повествования сделал для себя вывод, что описанное произвело на сестру достаточно сильное впечатление. — Так что я теперь, Машенька, для всего Света злобный монстр, периодически слетающий с катушек и перестающий себя контролировать. — закончил я. — И не вздумайте с Варей кого-то в этом переубеждать, сделаете только хуже. Да и меня подобный расклад вполне устраивает, будет меньше проблем в будущем. — Прохор же после этих моих слов только тяжело вздохнул. — Лешка, ты чего такое говоришь? — заволновалась Мария. — Скоро все про это забудут, и будет все нормально! Не переживай, самое главное — мы-то знаем, что ты не виноват! — Спасибо, Машенька! И не переживай, я особо и не расстраиваюсь. — успокоил я ее. — А перед Долгорукими и Юсуповой я буду извиняться отдельно, там уж им самим решать, общаться со мной или нет. — Будут общаться, Леша! — заверила она меня. — Как они мне намекнули, все понимают, что случилось что-то серьезное, раз ты так… разволновался, и на тебя не обижаются. Я же только вздохнул — была у меня робкая надежда на то, что Инга с Натальей встанут в очередную позу и перестанут со мной общаться… — Леша, а ты в четверг… ничего отменять не собираешься? — голос у сестры изменился на вкрадчивый. — А есть причины? — усмехнулся я. — Значит, не отменяешь? Отлично! И еще, Леша, в Кремле скоро бал, про который я тебе уже говорила, не смей его пропустить! — Обязательно буду. — пообещал я. — И по твоему ресторану. — тон сестры сменился на недовольный. — Алексей, почему за ходом ремонта в «Царской охоте» должны следить мы с Варей? А ты там так не разу и не появился? — Ну, Машенька, времени все нет. Да и вам с Варей я полностью доверяю — вон, вы как эти вечеринки навострились устраивать. — Льстец! — тон стал довольным. — В выходные Пожарские заканчивают ремонт, а нам с тобой надо принять работу. Найди, пожалуйста, время на следующей неделе посетить свой ресторан. А на следующий четверг, под вечеринку Света, можно запланировать его торжественное открытие… — Так и поступим, Машенька. — согласился я. С сестрой мы проговорили еще минут десять, после чего я повернулся к воспитателю: — Прохор, как бы цинично это сейчас не прозвучало, но угадай, что сейчас сделает Мария? — Обсудит последние новости с сестрой, а потом они вместе пойдут выносить мозг вашему отцу. — со вздохом ответил он. — Именно! — с довольной улыбкой кивнул я. * * * — Ну что, жертва самодержавия, пришел в себя? — Да, Государь. — поклонился Пафнутьев. — Рад за тебя. Постарайся больше меня так не расстраивать, второго шанса не будет. — Не расстрою, Государь. — опять поклонился тот. — Ладно, задерживать тебя долго не буду, обращу только твое внимание только на то, что Военная разведка совместно с Корпусом вышли наконец на наследников Никпаев. Ты уж проследи за господами офицерами, чтобы они нигде не напортачили. Особенно обрати внимание на финансовую сторону вопроса, чтоб ни одна копейка мимо казны не прошла. А то любят у нас в Военной разведке разные неучтенные заначки на оперативные нужды в иностранных банках устраивать. — Их можно понять, Государь… — начал было Пафнутьев, но осекся под тяжелым взглядом Императора. — Сделаю, Государь. — И ещё, Виталий. Постарайся найти общий язык с Кузьминым. Считай это приказом. И не вздумай ему какие-нибудь провокации устраивать, иначе… — Да, Государь. — И помоги Александру нашего Ивана до конца проверить. И тоже обрати особое внимание на финансовую составляющую вопроса. Свободен. * * * Приехавшая позже нас с Прохором Виктория ничего про сегодняшний день на полигоне в Ясенево спрашивать не стала. Как я подозревал, допрос с пристрастием меня ждал по обыкновению вечером. А перед самым ужином в особняк заявился Сашка Петров в сопровождении двух незнакомых мне Дворцовых, несших сложенный деревянный мольберт моего друга и прямоугольный бумажный сверток, очень напоминавший своими очертаниями картину. Вернувшийся вскоре из своих покоев Александр пояснил нам с Прохором: — Всё, осталось только немножко доделать портрет Государя, и он будет готов. — Мы так и поняли. — кивнул Прохор. — А будет ли позволено нам с Лешкой хоть одним глазком глянуть на произведение изобразительного искусства? — Рано. — решительно заявил Петров. — Вот закончу, тогда и глянете. Все равно вы у меня единственные доверенные критики. Ну, Михаила Николаевича Пожарского еще надо будет перед премьерой позвать, как и Вику с Лесей. — Организацию предпоказа я беру на себя. — улыбался воспитатель. — И очень надеюсь на фурор. Будет фурор, Сашка? Леська с Викой в экзальтации в обморок попадают? — Очень бы хотелось надеяться… — вздохнул Петров. — Моя карьера от этого портрета зависит… — Саш, не переживай! — решил я поддержать друга. — Мы все в тебя верим! А после ужина мне позвонил отец: — Привет, Алексей! Как день прошел? — начал он издалека. — Нормально. — Это хорошо. Мне Прохор уже доложил во всех подробностях о правиле Волкодавов, да и Орлов отзвонился. Как ты себя чувствуешь? — Устал. — Понял. А зачем ты Марии так подробно все вчерашнее расписал? Еле их с Варварой отговорил от того, чтобы твои сестры к деду за выяснением отношений не побежали. Ты о сестрах-то подумал? Я довольно улыбнулся — Мария меня не подвела! — Подумал. — Общаться, значит, не хочешь… — протянул он. — Ладно, чего звоню. Завтра, перед началом занятий, жду тебя у ректора, сначала будем извиняться перед ним, а потом и перед остальными студентами. Одень костюм, а не то, в чём ты обычно на учебу ходишь. Договорились? — Договорились. По вопросу внешнего вида возражать отцу я не собирался — накосячил сам, когда перевозбудился. Да и перед преподавателями и студентами извиняться я собирался искренне, они, а особенно мои друзья, находившиеся ко мне ближе всех, были ни в чем не виноваты. А судя потому, что мне сказала Мария, накосячил я здорово. Алексии позвонил сам, и убедился, что у Пафнутьевых все нормально. Девушка планировала пробыть с матерью до завтрашнего обеда, а потом собиралась в аэропорт — гастроли продолжались, хоть и подходили к концу. В Москву Алексия планировала прилететь только на следующей неделе и обещала скучать. Пожелав друг другу спокойной ночи, положили трубки. Уже в одиннадцатом часу вечера уселся за буквари — как бы преподы не начали меня после вчерашнего спрашивать с особым пристрастием. Вика же принялась нарезать вокруг меня круги, демонстрируя свое нетерпение. То она копалась в телефоне, устроившись в кресле напротив в одной коротенькой ночнушке, то садилась перед зеркалом и по третьему разу начинала протирать лицо ватным диском и расчесывать волосы. Но я был стоек и на провокации не поддавался до тех самых пор, пока не закончил с подготовкой к завтрашним занятиям. А потом был душ, под которым я попытался смыть всю усталость, накопившуюся за день. Как я и предполагал, Вика перед сном мне устроила очередной допрос: — Романов, что я о тебе ещё не знаю? — вцепилась она мне коготками в грудь. — Быстро говори!