— Сугубо отрицательно, — сглотнул тот. — Категорически осуждаю! И как ревностный подданный его императорского величества требую для подонков самого сурового наказания! — Он покосился на Пафнутьева. — Вот и я весь горю праведным негодованием! — удовлетворённо кивнул Алексей. — Аж руки чешутся от желания порвать подонков на британский флаг. А ваш брат препятствует роду Романовых в этом благородном начинании, видимо, преследует какие-то свои не совсем понятные цели… — молодой человек тяжело вздохнул. — Открою вам маленькую тайну, граф: мой царственный дед, да продлятся года его правления, в силу своей воспитанности и врождённого человеколюбия, которыми он славен, — Алексей последние слова выделил интонацией и дождался подтверждающих кивков Карамзиных, — решил на патриарха не давить. А ваш покорный слуга, к счастью, всякой ерундой типа человеколюбия в всепрощения не страдает. А посему подумал я тут на досуге и задал себе вопрос: почему это мои близкие могут страдать, а родичи нашего всеми любимого и уважаемого патриарха нет? Где, спрашивается, справедливость? Вот я и решил её восстановить в меру собственного разумения. Так что давайте сделаем так, граф, вы сейчас берёте телефончик, звоните старшему брату и требуете, чтобы он приехал к вам в особняк. А чтобы он не начал ломаться, ссылаться на позднее время суток и усталость после трудного дня, посвящённого правильному воспитанию паствы, можете ему прямо сказать, что если он приехать не соизволит, то великий князь Алексей Александрович, то бишь я, всех вас вырежет. Несмотря на то, что молодой человек все это говорил вполне спокойным тоном, тот ужас, который от него исходил, становился все сильнее и сильнее, а совершенно подавленные Карамзины невольно начали прижиматься друг к другу. — А чтобы вы воспринимали мои слова серьёзно и сделали нужный мне звонок, начну-ка я пока с присутствующих здесь представителей младшего поколения рода Карамзиных. Один из молодых людей рухнул на пол, чуть подёргался и затих, а граф и все остальные Карамзины кинулись к нему. — Ваш паренёк пока просто находится без сознания и скоро очнётся, — ухмыльнулся великий князь. — Мне его добить, или вы сделаете нужный звонок, граф? — Будь ты проклят, исчадье ада! — вскочил тот и с ненавистью уставился на Алексея. Пафнутьев пропустил тот момент, как великий князь оказался рядом с графом и схватил того за горло. — Ты за словами-то следи, старик! — прошипел Алексей. — В следующий раз за подобное, как курёнку, шею сверну. Как понял, приём? — Понял! Понял! — прохрипел тот. — Отпусти, сейчас позвоню брату! С ним свои дела решай! — Вот и славно! — Молодой человек отбросил графа в сторону и вернулся обратно в кресло. — Где там мой чай? Поторопите уже халдеев. — А на попытку потирающего шею князя отойти с телефоном в угол гостиной, довольно жёстким тоном заявил: — При мне звони, старик, у нас теперь с твоим родом секретов не будет. Граф покорно вернулся и прижал телефон к уху. Его разговор с патриархом был краток: — Свят, у меня в гостях великий князь Алексей Александрович. Угрожает вырезать весь наш род, потому что ты не даёшь Романовым какую-то информацию. Требует, чтобы ты срочно приехал… Да, разговаривать будет только с тобой… Да, даю. Он протянул трубку великому князю, который ответил довольно игривым тоном: — Кремль на проводе!.. Э-э-э… Постыдитесь, Святослав, я и половины этих выражений не знаю! Это вы так свою бурную молодость в Корпусе вспомнили?.. Как я смею? По праву силы… Да, именно так… Если через полчаса вас не будет, начну убивать детей… Нет, этот грех ляжет на вас. Поторопитесь… Вот, это уже конструктивный разговор. Жду-волнуюсь! Обнял! — Он протянул трубку обратно графу и ухмыльнулся. — Уже мчится. Любит он вас, ничего с собой поделать не может. Не сумел, значит, наш Святослав до конца отринуть все земное и сосредоточиться только на служении Господу… Ну а сейчас, чтоб скоротать время, мы послушаем господина Пафнутьева, которого я вынужденно прихватил с собой для прояснения некоторых моментов. — Молодой человек повернул голову к сотруднику тайной канцелярии и обратился к нему в крайне развязном, где-то даже капризном тоне: — Виталька, дорогой ты мой человек! Что бы род Романовых без тебя, упыря, делал?! Есть у меня стойкое ощущение, что ты нам с графом без всяких там шпаргалок опишешь взаимоотношения патриарха с родом Карамзиных. — Без приказа его императорского величества разглашать подобную информацию не имею права, — твёрдо заявил Пафнутьев. — Извините, ваше императорское высочество! — А если так, Виталька? И опять в гостиной шибануло ужасом, абсолютно белый Пафнутьев зашатался, но на ногах устоял, а вот Карамзины все-таки сделали пару шагов назад. — Конечно, Алексей Александрович, — прошептал Пафнутьев. — Слушаем тебя внимательно. И говори громче, болезный, а то блеешь себе под нос, ничего же не понятно. Речь в конце концов пришедшего в себя Пафнутьева была довольно краткой, но информативной. Из неё выходило, что род Карамзиных под покровительством Патриарха за последние тридцать с лишним лет существенно поправил своё благосостояние и увеличил влияние как в обществе, так и в деловых кругах. А все благодаря активно развивающемуся по всей территории империи строительному бизнесу рода и помощи патриарха этому самому бизнесу, причём выгодные контракты Карамзины получали не только с церковью, но и при строительстве гражданских и военных объектов. — Отрицать услышанное не будете, граф? — поинтересовался молодой человек. — Не буду, — буркнул тот. — Хорошо, — кивнул Алексей. — Так кто там меня проклинал в сердцах и называл исчадием ада? Пришла пора отвечать за свои слова… — он напрягся и стал к чему-то прислушиваться. — Борисыч, у нас гости. Святослав бы явно не успел, значит, царственный дедушка решил на огонёк заглянуть, как ты и предупреждал… Пафнутьев тоже прислушался, но только секунд через тридцать различил шум вертолётных винтов. * * * Вылезшие из вертушки император с братом и сыновьями развёртывания прилетевших чуть раньше дворцовых по территории особняка Карамзиных дожидаться не стали, а прошли прямо в дом, отметив для себя окруженных дворцовыми местных охранников, охавших и стонавших в стороне от дорожки. Картина, открывшаяся Романовым в гостиной, совершенно не напоминала тихую идиллию семейных посиделок: в кресле в центре гостиной в вальяжной позе развалился Алексей, за его спиной стоял мрачный Пафнутьев, а мужская часть Карамзиных, кроме одного валяющегося на полу, сгрудилась напротив внука. — А вот и мой царственный дедушка с папой и другими родичами пожаловал! — медленно поднялся из кресла улыбающийся Алексей и обозначил поклон. — Кто меня вложил? Горячо любимый воспитатель? — Он, — кивнул император. И немного расслабился — на первый взгляд все поклонившиеся Карамзины, кроме одного, были пока целы и даже демонстрировали способности к самостоятельному передвижению, а вот волна давления со стороны внука было вполне ощутимой. — Дедушка, да ты присаживайся! — продолжал улыбаться Алексей. — Да и вы, дорогие родичи, не стойте. В ногах правды нет, впрочем, нет её и в… Мне почему-то кажется, господа Карамзины возражать не будут. Ведь не будут? Волна давление от Алексея уплотнилась, а хозяева дома во главе с графом дёрнулись и активно закивали. Император же спокойно прошёл к креслу напротив кресла внука, уселся и показал брату с сыновьями на диван рядом. — Ваше императорское величество! — прижал руки к груди Карамзин. — Сделайте хоть что-нибудь!.. Оградите!.. Император, не обращая на графа никакого внимания, спросил у внука: — Ты Святослава уже пригласил на беседу? — Обижаешь, дедушка, — хмыкнул Алексей. — Думаю, он скоро будет здесь. А пока он едет, хочу тебе на патриарха и графа пожаловаться. — И с каких пор ты мне на кого-то жаловаться решил? — нахмурился тот. — Ты же у нас весь из себя самостоятельный, или что-то поменялось? Сам свои проблемы уже решить не можешь? — Виноват, государь! — улыбка молодого человека стала ещё шире. — Чего-то я сегодня сам не свой, видимо, не выспался. А имел я в виду следующее: как бы мне правильно с патриарха и рода Карамзиных виру за оскорбления получить? Просто мне тут Виталий Борисович очень много интересных вещей понарассказывал про совместный строительный бизнес нашего глубоко почитаемого патриарха и рода Карамзиных, вот я и прикинул… С этими-то все понятно, — Алексей мотнул головой в сторону графа, — сами все отдадут, а вот с патриархом уже сложнее… Не идти же мне патриархию громить? Не по-христиански это, а сам он мне точно ничего не отдаст. — Хватит! — рявкнул вскочивший император. — Думай, что языком своим мелешь! Совсем уже берегов не видишь! А Алексей, не обративший никакого внимания на реакцию деда, продолжил глумиться: — Дедушка, ты только не подумай чего плохого, я же не стяжатель какой! У меня с деньгами и так все в порядке, а уж после того как ты от щедрот своих мне имущество покойных Гагариных отписал, так и вообще никаких проблем нет! А этих так, — молодой человек указал на совершенно подавленных Карамзиных, — пощиплем немножко в качестве профилактики… Император громко выдохнул и уселся обратно в кресло, после чего посмотрел на брата и сыновей и протянул: — А идея не то чтобы плохая… — Те покивали и изобразили раздумья. — Надо будет этот вопрос перед Святославом ребром поставить, пусть сам решает, из какой конкретно кассы пройдёт выплата. И в каком виде… — Дедушка, это ещё не все, — снова влез Алексей. — А как быть с реальным ущербом? — С каким ещё реальным ущербом? — не понял император. — Несколько погибших канцелярских и дворцовых, разбитые машины, моральный вред и так далее? Да и мы с Прохором около Бутырки тогда непосредственно пострадали от… подчинённого патриарха. Будет некрасиво с нашей стороны оставить это без… адекватной компенсации. — Будем думать… — император перевёл взгляд на Карамзиных, которые от этого взгляда поёжились. — Ладно, мы все эти вопросы обсудим со Святославом, когда он приедет. В этот момент в гостиной появился официант с подносом, на котором стоял чайник и несколько чашек. Сам официант при этом мялся и со страхом поглядывал на графа Карамзина, который и кивнул ему в сторону журнального столика. — А почему печенек не положили? — капризным тоном поинтересовался Алексей. — Можно было ещё и варенье какое-нибудь принести. Граф, не жмоться, к тебе в дом вроде как члены императорского рода пожаловали во главе с нашим общим любимым императором… Карамзин засуетился, дёрнулся к столику, но одумался и зло глянул на бедолагу-лакея, который поклонился и убежал на кухню. Через пару минут на столе стояло несколько видов печенья и вазочки с вареньем, а в этот раз на слугу зло смотрел уже разливающий чай Алексей: — А Виталию Борисовичу я что, в ладошки кипяток наливать должен? — он мотнул головой себе за спину, где продолжал стоять Пафнутьев. — Сей момент, ваше императорское высочество! — мужик чуть не расшиб голову о столик при поклоне и снова метнулся в сторону кухни. — Да, это не Кремль… — многозначительно протянул император и глянул на съёжившегося графа Карамзина, после чего перевёл взгляд на Пафнутьева. — Виталий, неси кресло и устраивайся рядом с Алексеем. — Есть, ваше императорское величество! Чай пили, понятно, только Романовы и Пафнутьев, предложить присоединиться хозяевам дома никто из них и не подумал, а печенье, макая в варенье, вкушал только Алексей, лучась при этом довольством. «Идиллия» продолжалась ровно до того момента, как в кармане пиджака цесаревича не сработала рация. Он выслушал хрипящий доклад и шепнул: — Принято. Кроме первого, никого не пускать. — После чего посмотрел на императора. — Вертолёт патриарха на подходе. И действительно, вскоре раздался шум винтов, а минуты через три в гостиной появился сам патриарх в белом одеянии, грозно стучавший посохом по мрамору гостиной. Естественно, он тряс бородой, был очень раздражён и зол настолько, что вокруг него плясали языки пламени. Начал Святослав прямо с угроз: — Да как посмели вы явиться в дом моих ни в чем не повинных родичей? Как у вас только наглости хватило, Романовы?! Да вы знаете, что с вами будет, если я задумаю обратиться к моей пастве? А это малолетнее исчадие ада? — он потряс посохом в сторону Алексея. — Завтра же, прямо с утра, он будет публично проклят и отлучён от церкви! Император поморщился: — Ей-богу, достал! — и повернулся к вышеозначенному «исчадию ада». — Алексей, будь так добр, сделай с его Святейшеством что-нибудь страшное. Молодой человек с готовностью кивнул и глумливо улыбнулся… Целенаправленная волна ужаса пошла в сторону патриарха, цвет его лица с красного очень быстро изменился на мертвенно-бледный, языки пламени пропали, а посох выпал из рук. Святослав зашатался и чуть не упал, а потом бухнулся на колени, схватившись при этом сердце. Если Романовы наблюдали за происходящим с показательным равнодушием, то вот Карамзины не на шутку разволновались: — Хватит! — заорал граф. Император же только покривил бровь и кинул: — Алексей, заканчивай с экзорцизмом, нам Святослав ещё живой нужен. — Как скажешь, дедушка. Ужас постепенно сошёл на нет, а к его Святейшеству стал возвращаться нормальный цвет лица. — Бес! Самый настоящий бес! — зашептал он, со страхом глядя в сторону молодого человека.