Император, полюбовавшись на это, хмыкнул и повернулся к Карамзиным: — Чего стоим? Воды принесите. И посадите родича за стол. Команда была выполнена очень быстро, а после принесённой воды патриарх уставился на императора вполне осмысленными глазами. — А теперь слушай меня внимательно, твоё святейшество, — начал тот. — Вашей вольнице пришёл конец, с этого дня церковь трудится на благо Империи. Теперь по поводу текущей ситуации. Твои колдуны перешли все мыслимые и немыслимые границы, а посему ты мне их сдашь со всеми потрохами. Иначе вот этот молодой человек, которого ты собирался проклясть и отлучить от церкви, — император указал на внука, — придёт к твоим родичам, а потом и ко всем твоими помощниками, завязанным на колдунов, а весь род Романовых до последнего человека будет его прикрывать в этом богоугодном начинании. Ты не переживай, Святослав, тебя мой внук трогать не станет, он просто сделает твою жизнь такой невыносимой, что ты сам в петлю полезешь. Мы поняли друг друга? — Поняли, — покривился Святослав. — Вот и славно, — удовлетворённо кивнул император. — А теперь первый вопрос, ответ на который продемонстрирует твою готовность к нормальному диалогу: как Тагильцев узнал о конфликте Алексея и рода Дашковых? — Отец Михаил им сказал, это тот, который из Вознесенской церкви, расположенной рядом с особняком Дашковых. Он случайно молитву княгини услышал и сделал соответствующие выводы. — Вот, значит, как у нас относятся батюшки к тайне исповеди. Святослав, ты же не будешь против, если отец Михаил отъедет в Бутырку? — Не буду, — буркнул тот. — Сам виноват… — Да я смотрю ты умнеешь на глазах! — хлопнул себя по коленям император. — А чтобы я окончательно мог убедиться в твоей лояльности, ты прямо сейчас напишешь обязательство о сотрудничестве с тайной канцелярией вон тому хорошо тебе знакомому человеку по фамилии Пафнутьев. Да погоди ты крылами махать! — Император заметил, как дёрнулся патриарх. — Помни о родственниках, и о том, что с ними может сделать молодое «исчадие ада». Так как, ты напишешь бумажулю, Святослав? — Напишу, — опять буркнул тот. — Ты, Коля, просто не оставляешь мне выбора! — А ты, когда писать будешь, исходи из всего того, что вы проповедуете другим, мол, возлюби ближнего своего, не навреди, не лги и так далее. Борислав, — император повернулся к графу, — тащи бумагу и на себя тоже не забудь — обязательство за компанию с братцем накропаешь. Дождавшись, когда патриарх с графом под диктовку напишут требуемое, а Пафнутьев аккуратно сложит листы и уберёт во внутренний карман пиджака, император удовлетворённо улыбнулся: — Ну вот, а вы боялись! Дальше вдумчивой беседой с вами двумя займутся Владимир, Николай и Виталий Борисович, а мы, с Александром и Алексеем вас, пожалуй, покинем. И напоследок, Святослав, я уполномочиваю Володю решить с тобой вопрос виры, которую ты с родом Карамзиных должен роду Романовых. — Какая ещё вира? — подскочил тот. — Тебе любимый братец объяснит, — бросил император, который с удивлением наблюдал, как его внук снимает со стены портрет Святослава. — Алексей, это-то тебе на хрена? — Законный трофей! — растянулся в улыбке тот и прижал к себе портрет ещё крепче. — В винном погребе повешу, где ему самое место. — Молодой человек с презрением глянул на Святослава. * * * Когда император, цесаревич и великий князь Алексей Александрович вышли на крыльцо особняка Карамзиных, молодой человек сунул ничего не понимающему деду портрет, а сам схватил отца за плечо: — Всё, больше не могу, батарейки сели… Он побледнел, закатил глаза и начал медленно оседать на мрамор, которым было выложено крыльцо. Царевич подхватил сына и растеряно уставился на отца. Тот вздохнул: — Александр Николаевич, за проявленную халатную беспечность в деле воспитания сына, приведшую к регулярному непредсказуемому и неконтролируемому поведению последнего, ты подлежишь аресту и помещаешься в Бутырку. Это же касается самого Алексея, а также князя Пожарского и дружков твоих, Белобородова с Кузьминым. Ваше поведение будет рассмотрено на совете рода. Александр, мне дворцовых вызывать? — Не надо, ваше императорское величество. Разрешите самостоятельно проследовать к месту заключения? — Разрешаю, — криво улыбнулся тот и перехватил портрет другой рукой. — И дворцовым сам прикажи, чтоб они доставили князя с Белобородовым и Кузьминым в Бутырку. — Есть, ваше императорское величество. Цесаревич закинул тело бессознательного сына себе на плечо и направился к вертолёту, на котором прибыла охрана… * * * — Отец, ты точно решил Анну в Питер отправить учиться? — Пока не точно, Кирилл. Мне надо с императором на эту тему пообщаться. Да и поведение Алексея мне в очередной раз понравилось: другой бы на его месте меня сразу послал, а этот стоял и терпел, понимая, что неправ. Не думаю я, что только великий князь во всем происходящем виноват, просто вокруг него какой-то нездоровый ажиотаж происходит, вот и можно на этом неплохо сыграть. — Слишком это опасно, отец. Понятно, что эти батюшки каким-то образом пытались через Анну достать великого князя, но она, в конце концов, действительно может попасть под удар. — Не думаю, — отмахнулся князь. — Я и про Питер-то Алексею сказал так, чтоб ценность Аннушки для него поднять. Хотя… При любом осложнении ситуации её действительно можно будет отправить на какое-то время в Питер, а уж там будь что будет. — Смотри сам, тебе виднее. Но я бы предпочёл, чтобы моя старшая дочь была у меня на глазах. * * * Когда Алексей не вернулся в покои и в двенадцатом часу ночи, Виктория с Алексией начали названивать молодому человеку, который так и не соизволил взять телефон. Высказав друг другу все, что думают об Алексее, девушки спустились в гостиную. Там они застали князя Пожарского в обществе ротмистра Михеева, причём оба были в не очень хорошем расположении духа. — Михаил Николаевич, а где Алексей? — спросила более непосредственная Вяземская. — У нашего Алексея очередные неприятности, — поморщился Пожарский. — И он в очередной раз отправился их решать самостоятельно. — Подробности будут? — как бы между делом поинтересовалась Вика. — Конечно же, нет, — хмыкнул князь. — Предлагаю вам присесть и дождаться Алексея вместе с нами. — Хорошо, Михаил Николаевич. Ожидание затянулось. Они даже успели разложить пару пасьянсов, пока не захрипела рация Михеева. — Что? — вскочил он. — Ошибки быть не может?.. Хорошо… Ротмистр встал и с виноватым видом обратился к князю: — Михаил Николаевич, поступил приказ, отданный цесаревичем, взять вас под арест и доставить в Бутырку… — Чего и следовало ожидать… — Князь медленно поднялся и вытянул перед собой руки. — Здесь наручники наденешь, Владимир Иванович или на слово поверишь? — Приказано доставить со всем уважением, Михаил Николаевич. — Ротмистру явно было не по себе. — На улице вас уже ожидает машина. — Будь так добр, Владимир Иванович, собери в моих покоях в чемодан вещи первой необходимости и отправь Бутырку. Договорились? — Будет исполнено, Михаил Николаевич. — Девушки, не скучайте! — Князь улыбнулся. — Честь имею! — Он развернулся и направился на выход. Вяземская с Пафнутьевой проводили его испуганными взглядами, а когда за князем закрылась дверь, уставились на Михеева: — Что за ерунда происходит? — А что вы у меня-то спрашиваете? — раздражённо бросил он. — Я только приказы выполняю! И вообще, девицы-красавицы, звонить вам ещё никто не запрещал. — Он многозначительно посмотрел на телефон в руке Алексии. Девушки благодарно кивнули и принялись набирать Алексея, который так им и не ответил. Не ответили и Прохор с Иваном, номер которого им подсказал Михеев, даже телефон Пафнутьева отвечал голосовой почтой. Наконец девушки бросили все эти бесполезные попытки и уставились на Михеева: — Делать-то чего? — Спать, — буркнул тот. — Если что-то узнаю, сразу вам сообщу. Девушки согласно кивнули и ушли к себе в покои. И только в третьем часу ночи дочери позвонил Пафнутьев, который сообщил, что Алексей, Прохор и Иван тоже помещены в Бутырку. — За ними там великий князь Александр Николаевич приглядывает, — закончил он. — Скоро всех должны выпустить, не переживайте. Девушки же успокоились не сразу, а только спустя какое-то время: — Все, Леська, я спать! Мне завтра на службу, — заявила Вяземская. — И тебе советую хоть пару-тройку часов вздремнуть. И вообще, Лешка и не из таких неприятностей выкручивался! Он у нас с тобой и в огне не горит, и в воде не тонет! А уж Бутырка для него так, отдых перед новыми подвигами! — пафосно закончила она. Алексия только кивнула и не стала говорить Вике, что Алексей из этой самой Бутырки только на днях вышел… * * *