Присутствующие в приемной с завистью наблюдали за развивающимся действом, но, понятно, против ничего сказать не могли. – У меня скоро свадьба, Толя, – между делом сообщил адъютанту воспитатель, отпив из своего бокала. – Ты тоже, кстати, приглашен, как и государь со старшими родичами. Будь добр явиться, отговорки не принимаются. – По обстоятельствам, – улыбнулся тот. – Сам же понимаешь, у государя сегодня одно на уме, завтра другое, а достойная смена, способная удовлетворить все его желания, нескоро подрастет. – У меня секретное оружие есть, Толя. – Воспитатель вовсю косился в мою сторону. – Он тебя и отпросит по моей просьбе. – Ну, если только по ходатайству Алексея Александровича, – покивал адъютант. – Тогда да. Обещаюсь быть. – Вот и славно! В этот момент двери императорского кабинета открылись, и из них вышли отец с дядькой Николаем. Вся приемная в едином порыве дружно вскочила и поклонилась, а родитель приметил нас с Прохором и Анатолием с бокалами: – И почему я не удивлен? Толя, не расхолаживай этих двоих, а то на шею сядут и ножки свесят! А вы, оба-двое со Смоленщины, марш за мной! В кабинете цесаревича мы устроились рядом с дядькой Николаем. – Ну, Прохор, и как мы тебя женить будем, раз уж твои родители нас безвременно покинули? – спросил устроившийся за своим столом отец. – Так-то, по идее, мы с Колей к родителям твоей суженой поехать должны. – Раз уж взялись, так делайте все правильно, – буркнул тот. – Тем более вопрос стоит о вступлении Екатерины в род Романовых. Надо и у нее согласия спросить. – Тут ты прав, – кивнул родитель. – Твои предложения? – Сначала у Катьки согласием заручиться, а уж потом у ее родителей. – Как обставить хочешь? – Ресторан, само собой, цветы, ужин, и после моего предложения появляетесь вы… – Договорились, – кивнул отец. – Только заранее предупреди, чтоб Николай смог. – И Ваня с Виталей тоже, – вздохнул Прохор. – Без них как-то… стремно будет, и это я уже молчу про Лешку. – Он посмотрел на меня. – Договорились? – Договорились. Не затягивай, дружище, – отец усмехнулся, – а то у тебя Екатерина красавица, каких поискать, вдруг себе кого получше найдет? – Это вряд ли! – улыбался воспитатель. Когда мы возвращались в мои покои, я у него поинтересовался: – Прохор, а ты с дедовским адъютантом, я так понял, хорошо знаком? – С Толь Толичем? Не так чтобы близко, но в одной компании когда-то состоял. Толя на курс младше учился в нашей учаге, но уже тогда демонстрировал завидные аналитические способности и феноменальную память. Вот и вырос по служебной лестнице… – Не завидуешь ему? – Чему, Лешка? – фыркнул воспитатель. – У него такой склад ума, у меня другой, позволивший прожить очень яркую жизнь и воспитать тебя, будущего императора Российской империи. О чем мне жалеть, сынка? – Ну, не знаю… Ты ради меня стольким пожертвовал. Семьей, например… – Ты моя семья, Лешка! – Прохор хлопнул меня по плечу. – И никто у меня тебя, самое мое большое достижение, никогда не отнимет! * * * – Ну, бойцы, и как у вас с впечатлениями? – полковник Литвиненко с кислой миной развалился в облюбованном кресле с бокалом коньяка. Лицо ротмистра Жданова перекосило от воспоминаний, и он заерзал в кресле напротив: – Впечатлений полные штаны! Я с таким ни разу в жизни не сталкивался и сталкиваться очень не хочу! Вот оклемаюсь чутка и в храм пойду свечку самую большую Георгию Победоносцу ставить, потому как живым и здоровым вырваться из Кремля получится только при его активном заступничестве! – Вместе пойдем, коллега! – буркнул валявшийся на диване с влажным полотенцем на лбу штаб-ротмистр Великанов. – Мне тоже заступничество такого авторитетного святого не помешает. Командир, я-то думал, что господин Кузьмин тут у нас самый крутой колдун, круче которого только яйца, а ничего, валялся в спортзале вместе с остальными как миленький, с лицом печальным и унылым, а модная восьмиклиночка пылилась рядом. Чем нас, интересно, великий князь в следующий раз… порадует? – Не знаю, Косолапый, – вздохнул полковник. – Нам бы показанному сегодня научиться хоть как-то противостоять. А в церковь пойдем все вместе, и не на пятнадцать минут, а отстоим полностью всю вечернюю службу. – Литвиненко взглянул на часы и отставил бокал с коньяком. – Скоро выдвигаемся. Не забыть бы дежурного предупредить, а то башка вообще не соображает… * * * – На-ка, ознакомься, – уже когда я напялил на себя костюм, воспитатель протянул мне пару листов А4. – Тебе будет интересно. И действительно, бумаги содержали краткую информацию о жизнедеятельности наших французских и итальянских гостей за то время, что я как бы находился в училище: король Франции с внучкой и сопровождающими лицами успели посетить с кратким визитом «Северную Венецию», то бишь Санкт-Петербург, где экскурсиями заняли все свое время. А вот Джузеппе себе не изменял: молодой человек решительно отверг все предложения о таком пошлом времяпрепровождении, как всякие там экскурсии по Питеру, и вплотную занялся изучением ночной жизни Москвы. На его счету был всего один скромный дебош в отеле, две драки в «Каньоне» и одна пьяная гонка от полиции по центру мегаполиса на «Maserati» с дипломатическими номерами, закончившаяся аварией и доставлением пьяного в дым, но не пострадавшего принца в местный околоток, где его после звонка из Тайной канцелярии, сотрудники которой за принцем круглосуточно следили, наградили браслетами и сунули отсыпаться в «обезьянник». В итальянское посольство сообщили только под утро, но прибывшему атташе благородный Джузеппе запретил не только возмущаться, но и подавать какие-либо официальные жалобы. И это все за каких-то три дня! Единственные, кто от поведения Джузеппе были в полном восторге, так это элитные ночные бабочки, чаевые которых превосходили все их самые смелые ожидания. – А Джузи-то жжет! – хмыкнул я. – Ага, на кладбище покрышки, – кивнул Прохор, поправляя галстук. – Даже выходки двух твоих брательников сейчас мне не кажутся такими уж вопиющими. А так, мне тут твой отец шепнул, что это Джузи еще скромничает после того вашего разговора с его дедом, в Европе он себя так не сдерживал. – Ну, там у него за спиной род с кучей родственников в каждой стране. – Не забывай еще про Ватикан, Лешка, католические священнослужители в Европе имеют огромное влияние, а с родом Медичи у них самые тесные связи, в том числе и из-за их соседства. – Из уроков истории помню. – Учти, до Коли с Сашей вся эта информация уже доведена, как и до твоих сестер, – воспитатель показывал на листы бумаги, – так что не удивляйся, но они будут в курсе. Сделали мы это и для того, чтобы бы вы могли что с французами, что с итальянцем поговорить и на эти темы и в очередной раз произвести только самое лучшее впечатление. – Про Питер понятно, – хмыкнул я, – а вот с Джузи?.. – Господи, Лешка! – Прохор смотрел на меня с осуждением. – Заведешь с принцем разговор, мол, и до тебя дошли слухи о его подвигах, и ты, сидевший в это время в казарме, ему сильно завидуешь. Можешь даже намекнуть, что и сам после подобных шалостей пару раз на кичу попадал по личному распоряжению деда. Короче, без подробностей, одни туманные намеки, но свой легкий восторг по поводу его приключений ты обозначить обязан. Очень подобные вещи в вашем возрасте молодых людей объединяют. – А он мне поверит? – Тебе поверит, – уверенно кивнул Прохор. – С твоей-то репутацией, а уж братьев-мажорчиков твоих и учить ничему не надо, они с этим Джузи и так на одной волне. – Ясно. Какие еще будут распоряжения? – я улыбался. – По поводу выходных указания получишь завтра, – воспитатель тоже не сдержал улыбки. – Кстати, как я тебе? – Прямо атташе по культуре в не последнем посольстве, только вот этот холодный профессионально цепкий взгляд наводит на определенные подозрения. А я? – Титулу соответствуешь. Только сотри с морды этот нагловатый пофигизм. Вот, так-то лучше. Совсем же другое дело, Лешка, с такой мордой лица тебя можно и на люди выпускать… * * * В Георгиевском зале уже собрались все приглашенные, исключение составляли мои царственные дед с бабкой, отец и король Франции. Как я понял, именно с их появлением прием и должен был начаться. Портреты, закрытые специальными накидками, на специальных же подставках стояли в противоположном от главного входа в зал углу, там же был накрыт фуршетный стол. Мы с Прохором быстро поприветствовали что-то оживленно обсуждавших с князем Пожарским моих старших родичей, потом многочисленных дядьев и уже собрались было идти к молодежи, как меня остановил дед Михаил: – Алексей, Петров нуждается в твоей моральной поддержке, а то он по дороге сюда что-то разволновался. – Конечно, деда, – пообещал я, а когда мы отошли от Романовых, спросил у воспитателя. – Прохор, почему, интересно, моих двоюродных бабок и теток не пригласили? – Скорее всего, для них отдельный прием организуют, – пожал плечами он. – Помнишь же, чем в твое новоселье обсуждение портрета Михаила Николаевича закончилось? – Это да. А может, царственная бабушка все опять подстроила… Мое предположение Прохор никак комментировать не стал, тем более мы подходили к компании моих сестер, братьев и друзей. И вот опять во время приветствий и произнесения комплиментов по поводу вечерних туалетов девушек я поймал на себе те самые взгляды, от которых мне сделалось не по себе, и невольно потянулся правой рукой к виску. – Алексей, – на французском начала Мария, поглядывая в сторону Евгении, – принцесса Демидова уже начала делиться с остальными всякими выдуманными ужасами про ваши якобы совместные приключения и какие-то засады, а принцесса Хачатурян добавила небылицам подружки ярких красок. Упомянутые принцессы, несмотря на выдвинутые в их адрес «серьезные обвинения», вид имели гордый и независимый, я же не нашел ничего лучше, как с улыбкой ответить: – Это у них после лекарств воображение разыгралось, так что не надо принцесс винить. – Мы так и поняли, – кивнула сестра и многозначительно оглядела остальных. Ее взгляда не понял или не захотел понимать только Джузи: