* * * Очень скоро присутствующие разбились на три большие компании: старшее поколение Романовых с французским королем и князем Пожарским, мои дядья с отцом и Прохором и оставшаяся молодежь. Сашка Петров, получивший свою очередную минуту славы, успокоился и оживленно болтал с Кристиной Гримальди, а мы, с грамотной «подачи» явно проинструктированной Марии, сначала слушали уже более подробный рассказ Стефании о посещении Санкт-Петербурга, а потом участвовали в обсуждении тех мест, где хотели бы побывать. Джузеппе в сторону Анны Шереметьевой не смотрел, а та явно чувствовала себя не в своей тарелке и периодически бросала на меня виноватые взгляды. Объяснить подобное поведение девушки я мог только давлением со стороны ее родичей, которые были явно в курсе ее субботничного «выступления». Зато Демидова с Юсуповой, не замеченные в стеснительности, наперегонки строили мне глазки под недовольными взглядами Стефании и Натальи Долгорукой. С братом последней, Андреем, поговорить до окончания приема я не успел и решил сделать это завтра на вечеринке малого света, вот там времени будет достаточно. В девятом часу вечера царственный дед поблагодарил всех присутствующих за то, что пришли, и объявил прием закрытым. Как я понял, старшие родичи собирались продолжать веселье, а нас просто выпроваживали, чтобы не мешались под ногами. Попрощавшись на стоянке с друзьями до завтра, мы с сестрами, братьями и Сашкой Петровым пошли ко мне в покои, где нас, согласно присланного Вяземской сообщения, должны были ждать сама Виктория, Алексия и Иван. Прохор обещался быть позже и лично доставить нас с Николаем и Александром в училище. – Прошу, гости дорогие! – еще в коридоре нас шутливым поклоном встретила Вяземская. – Ваши императорские высочества, а почему наш герой вечера не улыбается и шагает в задних рядах? – Это у него от переизбытка чувств, Вика, – хмыкнула Варвара. – Александр пока не привык к повышенному вниманию. – Ясно… Первым делом, оказавшись в своей гостиной, я перешел на темп и потянулся к Алексии. Девушка едва светилась достаточно ровным, спокойным цветом. Успокоившись, я тут же переключил внимание на стоявшего рядом Ивана, которого так и не увидел. «Вот это профессионализм, твою мать! – хмыкнул я про себя. – Даже в таком состоянии силы на маскировку тратит! Но ничего, щас мы тебя рассмотрим…» Сосредоточившись, я что-то почуял и усилил давление. В какой-то момент Ванин колокол, а это, без сомнения, был именно он, дал трещину, колдун ярко засветился и предпринял ответную атаку, от которой я прикрылся уже своим колоколом, хотя испытывал огромное желание расслабиться, как сегодня утром в спортзале, пропустить атаку сквозь себя и потянуть Ваню «присоской». – Вы чего? – напряглась что-то почувствовавшая Алексия. – Все хорошо, Лесенька. – Я вышел из темпа. – Просто проверял твое с Иваном Олеговичем самочувствие. – И как? – Эту ночь ты обязательно должна провести под надзором специалиста. – Я кивнул в сторону ее отца. – Ее проведу в казарме училища, а вот завтра ночевать буду в особняке. Ты же вернешься домой? – Только если ты расскажешь, что сегодня утром сделал, – нахмурилась она. – А то… Иван Олегович молчит. И вообще, у меня завтра выступление на корпоративе. – А у меня вечеринка малого света. – Хорошо, я вернусь домой, и ты мне все расскажешь! – Обещаю. Как же мне всего этого не хватало: и Вики, успевавшей буквально везде и умудрявшейся поддерживать разговоры на самые разные темы, и разбитных братьев, и скромничавшего Сашки Петрова, и сестер, которые, как и Вяземская, были теми еще болтушками, и спокойной Алексии с этой ее блуждающей улыбкой, и сидящих в уголке с бокалами коньяка Ивана с вернувшимся Прохором! Удовольствие закончилось в одиннадцатом часу вечера, когда мы с Николаем и Александром переоделись и засобирались в училище, а все остальные пошли нас провожать. – Прохор, а это точно необходимо? На стоянке, помимо «Волги» с дворцовыми, у другой «Волги» стоял Лебедев с двумя подчиненными. – Приказ государя, – пожал плечами воспитатель. – Мало ли что… – Понятно. Поездка, как и предполагалось, прошла без происшествий, а вот уже на стоянке училища Прохор открыл багажник: – Так, молодежь, берем по ящику. Мы с братьями, заглянув внутрь, дружно присвистнули от такого количества марочного портвейна, но тут же последовал комментарий воспитателя: – Губу-то не раскатывайте, это для военной полиции, Александр Николаевич распорядился. И мы с этими ящиками пошли через КПП, охрана которого старательно смотрела в другую сторону. – Веселее, бойцы! – подгонял нас воспитатель, которого дежурные тоже не остановили. – Вы сейчас спать завалитесь, а мне еще в Кремль возвращаться! На гауптвахте двери тоже были гостеприимно открыты, и мы беспрепятственно дошли до помещения дежурки, где Прохор жестом руки остановил доклад тянувшегося прапорщика: – Послушай, военный, где можно это добро сгрузить? – Сейчас! – прапорщик кинулся к той кладовой, где полицейские хранили личные вещи арестованных. – Прошу! Когда портвейн был «сгружен», воспитатель строго оглядел дежурного: – Смотрите мне, не перепейтесь всей сменой! Завтра чтоб все три ящика сдал командиру. А теперь оформляй этого. – Он указал в мою сторону и повернулся к Николаю с Александром. – А вы, оба-двое, в темпе попрощались с братом и на выход, я вас до общаг провожу. – Мы и сами можем… – Цыц! Выполняйте! Когда Прохор с братьями удалились, прапорщик позволил себе улыбку: – С возвращением, курсант Романов! Позвольте определить вас в персональную камеру? – С огромным нашим удовольствием! – Прошу! * * * – Спасибо, Андрей, – кивнул князь Долгорукий. – Значит, говоришь, виски у Алексея полностью поседели? – Абсолютно, деда. Я даже представить себе не могу, что на самом деле в общежитии происходило, пока Демидова с Хачатурян без сознания валялись. – Это мы с полной достоверностью вряд ли узнаем. Ты с Алексеем насчет турнира поговорил? – Да там не до этого было. Завтра переговорю. – Хорошо. Спокойной ночи. – И вам с отцом. После ухода Андрея некоторое время в кабинете князя стояла тишина, пока наследник не сказал: – Предлагаю связаться с князем Пожарским, раз уж его выставляют фактическим опекуном Петрова, и занять очередь на написание твоего парадного портрета. Одновременно с этим надо дать задание Андрею, чтоб он провентилировал этот вопрос и у Алексея, и у Марии, и у самого Александра Петрова. – Согласен, род Долгоруких обязан быть в тренде. А еще лучше, сынок, к государю на просмотр портрета в числе первых пробиться, заодно и пару вопросов с ним решить. С князем Пожарским я свяжусь тоже, а ты дай соответствующее задание Андрюшке. – Сделаю. * * * – И когда ты собираешься извиняться, Аннушка? Князь Шереметьев, нахмурив брови, разглядывал внучку. – Завтра, деда, сегодня не получилось, – опустила голову она. – И вообще, не сильно я перед Алексеем и виновата… – Не виновата? – заорал князь. – А кто приехал тогда к «Русской избе» тебя спасать? Джузи, перед которым ты хвост распушила? А кто потом такое устроил, когда мы тебя с отцом от этой «Избы» увезли, о чем тебе по твоему малолетству вообще лучше не знать? – Ты же мне этого не рассказывал… – княжна вжалась в кресло. – И не расскажу! Потому как не доросла! А обиды свои… думать о них забудь! Узнаю, что итальянцу этому непутевому опять глазки строишь, из рода выгоню! Анна начала всхлипывать, а потом и разрыдалась. – Заканчивай мокроту разводить! – уже не так резко прикрикнул князь. – И завтра чтоб извинилась перед Алексеем, и не за Джузеппе этого, а за свое недостойное отношение к великому князю, которого тот точно не заслужил! Все поняла? – Да, – всхлипнула она. – Свободна! – и повернулся к расстроенному сыну. – Избаловал ты девку. – Гормоны, что ж ты хотел? – Это да. Теперь по той информации, которую озвучили Демидова с Хачатурян. Судя по всему, Алексей схлестнулся с батюшками и вышел из этой схватки победителем, что внушает некоторый оптимизм. Как мы можем использовать этот факт?