— Не тупи, Борислав, от тебя мне надо только одно — связь со Святославом, и больше ничего. Его Святейшеству сейчас так просто не позвонить, он меня сразу Романовым сдаст. Как и ты, впрочем. Вот я и решил сплагиатить у «беса проклятого» его чудную идею с родичами-заложниками. Короче, Борислав, твой брательник сейчас под плотной опекой тайной канцелярии, а вот ты нахрен никому не уперся ввиду твоей полной бесполезности. Будешь теперь моей связью с патриархом. Мне последствия твоего отказа от сотрудничества надо описывать? — Не надо. На глазах графа от отчаянья выступили слезы: впору было в петлю лезть от такой засады — с одной стороны Романовы с этим их Алексеем Александровичем, с другой Тагильцев, которому терять уже было нечего! — Вот и славно, Борислав! — лицо отца Мефодия, прекрасно чувствовавшего настроение «связи», растянулось довольной улыбкой. — А теперь давай перейдем к частностям… Глава 2 — Присаживайся, Андрей Кириллович. — Император поздоровался за руку с князем Шереметьевым и указал тому на кресло. — Коньяк будешь? — Не откажусь, Николай Николаевич… …Утренний звонок императора с приглашением в Кремль «на пару рюмок коньяка» явился для князя Шереметьева не то чтобы полной неожиданностью, но некоторую сумятицу в его мысли и планы все же внес. Андрей Кириллович сразу понял, что речь пойдет про события вечера воскресенья, но вот в каком разрезе будет протекать беседа, он пока не представлял. Вариантов было ровно два: или император просто хочет извиниться за доставленные роду Шереметьевых неприятности, или, что намного хуже, великий князь Алексей Александрович поделился с родичами содержанием их с Андреем Кирилловичем беседы. В последнее, впрочем, князь не верил. Ну а вдруг?.. …С минуту император и князь грели бокалы с коньяком в руках, пока хозяин кабинета не спросил: — Андрей, ты догадываешься, по какой причине я тебя пригласил? — Догадываюсь, Коля, — кивнул тот. — Ну, тогда давай не будем ходить вокруг да около… — Император поднялся со своего кресла, князь Шереметьев последовал его примеру. — Андрей Кириллович, от лица рода Романовых приношу тебе свои неофициальные извинения за доставленные неприятности с этим… подлым похищением Анны. Искренне рад, что все завершилось благополучно. Сам понимаешь, официальных извинений ты не услышишь. — Государь, я все прекрасно понимаю и принимаю твои извинения. Поверь, зла на род Романовых мы не держим. Они отсалютовали друг другу бокалами с коньяком и уселись обратно в кресла. — Как там Анна? Не сильно перепугалась? — с подчеркнутым участием поинтересовался император. — Перепугалась, конечно, — покивал головой князь. — Но уверен, через какое-то время она благополучно забудет про этот досадный инцидент. Мы тут решили ее до конца недели подержать в особняке, так сказать, в привычной домашней атмосфере, а потом будем думать, что с ней делать дальше. — Это в каком смысле, будете думать, что с ней делать дальше? — Император изогнул бровь. — Коля, ты только пойми меня правильно… — Шереметьев сделал вид, что ему очень неудобно. — Но уж слишком много… непонятного происходит вокруг твоего внука. Ты же не будешь этого отрицать? — Продолжай… — Лицо Николая осталось непроницаемым. — Вот я и переживаю за Аннушку… И Алексею, кстати, у «Русской избы» сказал то же самое. — А вот с этого места поподробнее, Андрей. — Император сказал это таким тоном, что князь Шереметьев весь подобрался, прекрасно понимая, что ступает на очень тонкий лёд, который может треснуть под ним в любой момент. Вздохнув, он подробно пересказал весь свой разговор с великим князем, постоянно при этом следя за выражением лица императора. Реакция последнего поставила князя в тупик: государь шумно выдохнул, встал с кресла и начал прохаживаться туда-сюда перед журнальным столиком, а попытку Шереметьева подняться пресек властным жестом. — Ценю твою честность, Андрей, а также смелость, — хмыкнул император и остановился. — Не побоялся, значит, Алексею, с его-то репутацией, все это высказать? Да и мне подобное слышать, честно говоря, тоже не очень приятно. Князь Шереметьев никак не прореагировал на этот комментарий, он продолжал сидеть с прямой спиной. Император же продолжил: — А учитывая все обстоятельства произошедшего, понимаю и твою прямоту. — Он сел обратно в кресло и немигающим взглядом уставился на князя. — Андрей, говори прямо, чего ты добиваешься? Вот никогда не проверю, что ты это все сказал и сделал, не подумав перед этим десять раз? Слишком давно я тебя знаю. Да и это твое желание отправить внучку в Северную столицу, уж извини, но выглядит полнейшим блефом. — Коля, не забывай, я тебя знаю не меньше, — делано усмехнулся Шереметьев, у которого нервы были напряжены до предела. — И ты прекрасно понимаешь, чего я добиваюсь. — Породниться хочешь через Аньку? — Хочу, — кивнул тут. — Может, обозначишь… перспективы моей внучки? Чтоб роду Шереметьевых не позориться и не строить на ровном месте вредных иллюзий? — Перспективы тебе описать? — хмыкнул император. — А перспективы у нас с тобой, Андрей, крайне туманные. — Он взял бутылку и добавил коньяка в бокалы. — Ты слышал о бандитском нападении на особняк Карамзиных? — Конечно, Коля, — кивнул князь. — Москва только это и обсуждает. — Слушаю твою версию событий, Андрей. — Улыбающийся император откинулся на спинку кресла. — Давай, князь, не стесняйся, не разочаровывай меня, ты ведь уже понял, что там произошло на самом деле. Шереметьев вздохнул: — Да, понял, Коля. И очень рад, что Алексей Александрович нанес «визит вежливости» родичам его святейшества. Мы с Кириллом даже почувствовали некоторое удовлетворение от произошедшего, ну, ты понял… Вы получили то, что от вас скрывал Святослав? В следующий момент император резко перегнулся через столик, от него повеяло сметающей все на своем пути властностью, а князь Шереметьев сжался в кресле, боясь пошевелиться. — Род Романовых всегда получает то, что хочет! — прошипел Николай в лицо князю. — Не забывай это, Шереметьев! Через несколько секунд властность пропала, а взявший себя в руки император уселся обратно в кресло. — А теперь я отвечу на твой вопрос, Андрей, — уже спокойно продолжил он. — Род Романовых до последнего момента ничего не знал о визите Алексея в особняк Карамзиных, и нам пришлось, так сказать, прямо «с колес» поддерживать молодого человека в этой во всех смыслах полезной инициативе. И да, мы получили доступ к информации, которую от нас скрывал Святослав. А теперь сам, на основании вышеизложенного, прикинь наши с тобой перспективы породниться, если у Алексея Александровича такого желания не возникнет? Князь Шереметьев, уже пришедший в себя, только понимающе покивал головой, а император продолжил: — И обозначил я тебе это только для того, Андрей, чтобы отношения между нашими родами и в дальнейшем оставались такими же хорошими. Осознал перспективы? Проникся ими? — Да. — А теперь забудь, что я тебе только что сказал. Забыл? — Вот вообще не понимаю, что вы имеете в виду, ваше императорское величество. — Князь Шереметьев встал и поклонился. — Так-то лучше… — удовлетворённо кивнул император. — И сядь уже, Андрей… Как жена, дети? Аудиенции продлилась ещё минут пятнадцать, обсуждали в основном семейные дела Шереметьевых, а когда князь покинул главный кабинет Империи, его лицо прямо в приемной скривилось от досады — хитрый и изворотливый Николай так и не сказал ему главного: является ли кандидатура Аннушки приоритетной в ряду других претенденток на место невесты великого князя Алексея Александровича?.. * * * — Вот же Андрюша, хитрый жук! — усмехнулась императрица, выслушав рассказ мужа о визите князя Шереметьева. — По полной, значит, решил поэксплуатировать тему с похищением внучки! А ты ему лишнего не наговорил, Коля? — Брось, Маша! — отмахнулся император. — Он не знал только отдельных нюансов, а общая картина у Андрея в голове и так сложилась. Ты же знаешь этих журналистов, я имею в виду хороших, у них работа от работы оперативников специальных служб не многим и отличается: поиск источников информации, анализ текущей ситуации, работа с агентурой, а уж про сливы журналюгам грязного белья своих конкурентов и заказные статейки я вообще молчу! Везде течет, Машенька, тебе ли не знать! Ладно хоть Шереметьевы сотрудников своих в узде держат, иначе бы Империя в потоках этого дерьма просто утонула! А они бы все в белом нам указывали, как правильно жить! Мол, свобода слова и объективное донесение информации со вскрытием социальных гнойников! Бутырка по всем этим борзописцам продажным плачет! — Ты чего опять на табурет залез, Коля? — улыбнулась Мария Федоровна. — Меня-то агитировать не надо, я это все и без тебя прекрасно знаю! Или ты не пользуешься услугами тех же самых журналюг для слива информации? Или не вскрываешь нужных тебе социальных гнойников с указанием конкретных виновных лиц? И если ты этим пользоваться не будешь, обязательно начнет кто-то другой, да еще и против тебя. А с Шереметьевыми надо дружить, они свое дело хорошо знают. Может, ты им какой-нибудь жирный заказик подкинешь за страдания Анны и в благодарность за продемонстрированную лояльность? — Надо будет подкинуть, — кивнул император. — Можешь даже взять этот вопрос на контроль, тематику заказа оставляю на твое усмотрение. — Вот это уже деловой разговор, Коля, — удовлетворенно улыбнулась Мария Федоровна. — Я обязательно что-нибудь придумаю. Слушай, а Андрей точно не ушлет Анну в Питер? — Да нет, — отмахнулся император. — Это хорошо для сохранения нужного драматизма задуманной нами интриги. Ты, кстати, подумал над моим вчерашним предложением? — Насчет Сашки? — Да. — Подумал. И согласен с тобой, наследнику пора хорошенько встряхнуться. Да и в вопросе его сближения с Алексеем твоя провокация пойдет только на пользу… * * * — Доченька, ты уж веди себя хорошо… — Виталий Борисович Пафнутьев обнял Алексию, а потом подтолкнул ее к трапу самолета. — Будешь звонить и отправлять сообщения, как условились. — Хорошо, папа, — кивнула девушка. — А ты помнишь, о чем я тебя просила? — Помню. Об изменениях в положении Алексея, если таковые будут, сообщу, за Вяземской с Петровым пригляжу лично, Решетова уже взята под плотный круглосуточный контроль. — Спасибо, папа! — улыбнулась Алексия и вступила на трап. — Маме и брату с сестрами привет! — Передам, — кивнул Пафнутьев и дождался, когда девушка помашет ему через иллюминатор, повернулся и под шум заработавших двигателей самолета зашагал к машине.