Я повернулся к виновнице всеобщего беспокойства и спросил: — Лесь, ты как? Виталий Борисович интересуется. — Нормально. Жить буду, — вяло отмахнулась она. — Передай отцу, чтобы не волновался. Я держал телефон таким образом, чтобы Пафнутьев и так слышал наш разговор. — Слышали? — Алексей, я выезжаю, — сообщил он. — Скоро буду у вас. — Ждём. — И, когда убрал телефон, сообщил девушке: — Виталий Борисович скоро приедет. — Хорошо, — просто кивнула она. Опять лезть со своим участием не стал, ей сейчас явно нужно было просто побыть наедине со своими мыслями, но и оставить ее одну никак не мог, мало ли что… — Лесенька, ты бы оделась, скоро Виталий Борисович приедет. — Хорошо, — также потерянно согласилась она, встала с кровати и начала рыться в шкафу. А я вышел в гостиную и набрал Прохора, которому быстро описал сложившуюся ситуацию. — Пафнутьев мне уже позвонил, — вздохнул в трубку воспитатель. — У тебя точно не было другого выхода? Слишком уж это как-то неожиданно получилось… — Дружку своему лепшему претензии будешь предъявлять! Не надо было на дочь пялиться телячьими глазами! — достаточно жёстко заявил я. — Тоже верно. Тогда ждём приезда Пафнутьева, вместе с ним проведем беседу с девушкой, — предложил Прохор. — Да, это будет самый правильный вариант. — И сам там к ней с разговорами лучше не лезь, — посоветовал он. — И не собирался. Пафнутьев приехал минут через сорок, которые я пробыл рядом с нашей страдалицей, и за которые мы обменялись лишь несколькими ничего не значившими фразами. И наконец я, заранее предупрежденный полученным от Прохора сообщением, открыл дверь Пафнутьеву. — Алексей, может быть, ты нас оставишь? — со вздохом попросил он. — Конечно, Виталий Борисович, — кивнул я и вышел из своих покоев. В коридоре, как я и предполагал, меня ожидали Прохор с Иваном. Глядя на Кузьмина, я развёл руками и повторил то, что говорил до этого воспитателю: — Ты сам виноват. Не надо было такими глазами на дочь пялиться. — Посмотрел бы я на тебя в такой ситуации, — буркнул он. — И не забывай, моя дочь не простая девушка, а колдунья! Она не только сердцем видит, она им ещё и… — Колдун натянуто улыбнулся. — Ну, попутала девка отеческую любовь с животной страстью, бывает… Еще научится… Да и вообще, может, оно и к лучшему, что так получилось. В коридоре мы простояли минут пятнадцать, прежде чем к нам выглянул Пафнутьев и жестом руки позвал Кузьмина внутрь покоев. — Да, несладко первое время Леське придётся. — Прохор покривился. — Она уже привыкла, что её родители геройски погибли на войне, а тут такое… Не стал я ничего говорить воспитателю о том, что сам нахожусь в подобной ситуации, он это знал лучше меня. Ещё через полчаса открылась дверь, и вышла Алексия, лицо который было явно заплаканным. — Лёшка, давай отойдём… — Она схватила меня за локоть и, не обращая на Прохора никакого внимания, буквально потащила в сторону лестницы. — Лёшка, мне надо побыть одной и прийти в себя. — Конечно-конечно, — закивал я. — Ты не обидишься, если я пару дней поживу… у папы с мамой? — Она подняла на меня покрасневшие глаза. — Да что ты такое говоришь, Лесенька? — погладил я её по руке. — Звони в любое время, а если захочешь увидеться, я обязательно приеду. — Спасибо, Лешенька, — кивнул она. — А сейчас прости, я побегу. Не хочу, чтобы ты видел меня в таком виде. Она аккуратно высвободила свою руку из моей и метнулась вниз по лестнице. А когда ко мне подошли Прохор, Иван и Виталий Борисович, последний меня успокоил: — Не переживай, Алексей, все прошло вполне нормально, можешь поверить человеку, который воспитал Алексию. — Он покосился на Кузьмина. — Просто надо дать ей некоторое время, чтобы прийти в себя. Буду на связи. — Он пожал мою руку и быстро стал спускаться вслед за дочерью. А я повернулся Кузьмину и вопросительный на него уставился. — Ненавидит меня дочь пока. — Он криво улыбнулся. — Понятная первая реакция отрицания, я другого и не ждал. Но уверен, что все наладится. А к тебе, Алексей, будет огромная просьба: сообщай мне обо всём, что будет связано с Алексией. Вы же все равно с ней будете общаться? — Конечно. Обязательно обо всем сообщу, — кивнул я. * * * Когда, наконец, приехал с учебы Сашка Петров, я, чтобы хоть как-то отвлечься от последних событий, сразу же после взаимных приветствий решил проверить его готовность к завтрашнему балу в Кремле: — Шурка, ты костюм выбрал? Мероприятие-то, сам понимаешь, очень ответственное. — Как раз вчера вечером привезли, — с довольным видом ответил он и прищурился. — Хочешь, продемонстрирую? — Очень хочу, — кивнул я. — Веди показывать. — Мне Владимир Иванович помогал выбирать. — Школьный друг направился в сторону лестницы, я пошёл за ним. — А Прохор с Алексией ещё вчера все проверили и сказали, что даже в Кремль в таком костюме идти не стыдно. Дорогой он только, собака! — А чего ты хотел-то? — улыбался я. — Это ж столица! А представь сколько девушкам приходится на разные там туалеты тратиться? Ужас! Это ты в своем костюме потом хоть на учебу, хоть еще куда сходишь, а у них эти платья моль в шкафу доедает. — Это точно. Темно-синий костюм на Александре действительно сидел очень хорошо, а подобранный в тон галстук с торчащим из кармашка платком и белая рубашка с чёрными лакированными туфлями отлично дополняли образ юного аристо. — Приобретаешь соответствующий светский лоск! — одобрительно покивал я. — Скоро и со мной через губу разговаривать начнёшь. — Да брось! — отмахнулся Сашка. — Но в чем-ты прав, таскаться в этих костюмах уже начинаю привыкать. Правильно нас в лицее заставляли в форменных пиджаках и брюках ходить. — Это да… — согласился я. — Как у тебя в Суриковке дела? — Нормально… — Он пожал плечами. — Готовимся к сессии. У меня, слава богу, долгов никаких нет, а вот у некоторых… Похоже, не все мои однокурсники получат допуск к сессии из-за веселой, разгульной студенческой жизни. У тебя как? — Нормально у меня дела. — Теперь была моя очередь пожимать плечами. — С нетерпением жду своего отчисления и перевода обратно в родной университет. — И я решил задать ещё один интересующий меня вопрос. — Шурка, а тебе Кристина твоя ничего не говорила про приезд подружки своей, Стефании? — Что-то такое упоминала. — Петров кивнул. — Вроде та из Франции прилетела, и они уже встречались. Да, вспомнил, Кристинка говорила, что эта её подружка должна сегодня на вечеринку малого света приехать. — И больше вообще ничего не говорила? — поинтересовался я. Перешел на лёгкий темп и стал более плотно отслеживать реакцию своего школьного друга на вопрос: мало ли что, вдруг Гримальди попросила Петрова о какой-нибудь услуге, а тот в силу питаемых к своей подружке нежных чувств не смог отказать. — Да нет… — задумался на секунду он. — Обещала только меня с этой Стефанией познакомить, вот и всё. Слава тебе, господи! Никаких подозрительных интонаций я у своего друга не заметил. — Лёшка, а что ты этой Стефанией так заинтересовался? — Сашка начал снимать с себя пиджак. — Так мне ее сегодня малому свету представлять, — хмыкнул я. — Да ты что? — насторожился Петров. — Ага. А знаешь, какая фамилия у подружки твоей Кристины? — Удивляй, — еще больше насторожился он. — Бурбон её фамилия. Тут, как пишут в бульварных романах, на лице моего друга отразилась непередаваемая гамма чувств. — Из тех самых Бурбонов? — Из них, — с улыбкой кивнул я. — Как я понимаю, кое-что из предмета «История иностранных родов» ты в лицее всё-таки усвоил, но немного, если не сумел сформировать совсем простенькую логическую цепочку. Шурка, привыкай, дружище, ты теперь вращаешься в самом высшем свете, выше не бывает. У тебя даже девушка, и та королевских кровей! С натяжкой, конечно, но все же. — Да, тут я лопухнулся, — вздохнул Сашка. — Не подумал как-то…