— Викуся, я действительно дома? — Сиди пока, недоразумение Романовское, сейчас воды дам, а то так хрипишь, аж слушать противно! Девушка включила со своей стороны ночник, при свете которого подтвердились мои подозрения насчет дома, и забегала по спальне, быстро натянув на себя спортивный костюм. Потом девушка выскочила в гостиную и очень быстро вернулась со стаканом воды. Под звук клацанья моих зубов о стекло Вика выдала: — Ну, Романов, похоже, влетел ты по-крупному! Быстро одевайся, у нас гости! Она достала из шкафа спортивный костюм и буквально натянула его на меня. — Викуся, принеси ещё воды… — просипел я. — Будет тебе сейчас и вода, и минералка с какао… Сейчас все тебе будет… Сам себе в гостиной нальешь… Девушка помогла мне встать и буквально вытолкала из спальни, а сама осталась внутри и плотно закрыла дверь. И только тогда я понял, что она имела в виду под минералкой с какао: меня сверлил взглядом сидевший в одном из кресел нахмурившийся император. — Дедуля! Как оно, ничего? — меня чуть повело в сторону. — Какими судьбами в наших краях? Тут послышался продолжительный стон со стороны дивана. Присмотревшись, я понял, что это мой папаша, державшийся за голову обеими руками, сопровождает этими звуками робкие попытки сесть. Судя по этим стонам, ему сейчас было гораздо хуже, чем мне. А так как дед с дядькой не предпринимали никаких попыток помочь сыну и брату в неравной борьбе с земной гравитацией, помочь ему решил я: — Батя, не ёрзай, лежи спокойно, сейчас лекарство принесу! И решительным шагом направился по синусоиде в сторону бара, но был остановлен властным жестом деда: — Алексей, ничего мне не хочешь рассказать? — Секундочку, деда, надо подлечиться… Достав трясущимися руками из бара бутылку армянского коньяка, я кое-как выдернул пробку и, морщась от отвращения, начал пить прямо из горлышка. Благословенная жидкость, попав в желудок, огнём пробежалась по венам и ударила в голову. — Не думал, что у меня племяш так бухает, — услышал я голос дядьки Николая. — Сказывается пагубное влияние его братьев, Николая с Александром. — Это уже был голос императора. — До знакомства с ними Алексей был вполне себе приличным юношей. Кое-как прочистив мозги, я подошел к все еще лежащему бледному отцу и протянул ему бутылку, обратив при этом внимание на его подбитый левый глаз. Благодарно мне кивнув, отец судорожно припал к источнику живительный влаги, буквально через минуту порозовел и смог самостоятельно не только сесть на диване, но и встать с него. — Спасибо, сынок… — помассировал он виски. — Теперь я спокоен, зная, что на смертном одре ты принесёшь мне стакан с водой. — И вернул мне недопитую бутылку. Как только я собрался продолжить «лечебные процедуры», как сработала чуйка — и бутылка разлетелась в моих руках от резкого щелчка воздушной плети. — Дедушка, ты вообще-то в гостях, так что веди себя прилично, — вздохнул я, разглядывая маслянистые стеклянные брызги на полу. — Вообще-то я на территории империи везде у себя в гостях! — зло бросил он. — Вот и не мусори дома. — Я кинул горлышко бутылки на журнальный столик. — И еще, дедушка, не делай такое лицо! Судя по моим ощущениям, ты не настолько зол, как хочешь казаться. Так что, может, возьмёшь стакан и выпьешь вместе с нами? — Твою же мать! — вскочил он из кресла. — Свалился колдун на мою голову! — Мою маму просьба не трогать… — Я начал заводиться. — За словами следите, ваше императорское величество! Дед только отмахнулся и подошел к отцу: — Ты бы видел себя со стороны, Саша! Смотреть же противно! И что у тебя за бланш под глазом? Отец опустил голову, а меня уже несло: — И отца моего в моем доме не трогайте, ваше императорское величество! Деда аж затрясло, и вполне по-настоящему: вокруг него забегали воздушные смерчи с языками пламени: — Сутки домашнего ареста! — прорычал он, оглядев нас с отцом. — И только попробуйте мне из дома выйти! Дед глубоко вздохнул, стихии пропали, а он, еще раз нас оглядев, шагнул к дверям, выломал резную ручку, откинул ее в сторону, что-то при этом прошипев, и скрылся в коридоре. Дядька Николай смотрел на меня осуждающе: — Алексей, ты всё-таки думай, кому и что говоришь! — Ничего личного, дядька… А то что? — я тоже пытался успокоится. — В угол поставите? В Бутырку посадите? На дыбе вздёрнете? Не я первый начал! Хочешь, чтобы люди относились к тебе с уважением, сам научись людей уважать! А я вот пока никакого уважения к себе не чувствую! Вот и… Дядька, хоть ты мне внятно объясни, за что я второй раз в тюрьму влетаю? — За беспредел, Лешка. — хмыкнул он. — Пойми ты, наконец, что все свои действия надо тщательно согласовывать с родичами, тогда и беспределом они быть перестанут, а станут вполне себе успешными точечными акциями, направленными на укрепление законности и правопорядка на территории Империи, за которые тебе гарантированы почет и уважение. И не только со стороны родичей, но и остальных подданных его императорского величества. — Гладко стелешь, дядька! — хмыкнул я. — Даже местами соглашусь, но когда дело касается непосредственно меня или моих близких, а я заранее знаю, что на точечные акции вы по каким-то своим причинам согласия не дадите. Значит будет беспредел. — Понятно, — протянул он. — Ну, Алексей, я попытался описать свою точку зрения, а уж как к ней относиться, дело твое. И еще, я тебе могу только советы давать, да и то, если они нужны, а спрашивать с тебя будут мой отец и старший брат. И воспитывать тоже. Так что… — он хлопнул меня по плечу. — Мой телефон у тебя есть, Алексей, я всегда к твоим услугам. — Дядька повернулся к отцу. — Саша, если что-то сегодня понадобится, звони. — Понял, Коля. Спасибо… — кивнул тот. — Тогда я пошёл, удачи! Когда за великим князем Николаем Николаевичем закрылась дверь, отец с видимым облегчением уселся обратно на диван и спросил: — Лёшка, а вино у тебя в доме есть? А то коньяк в меня уже не лезет… — Отец, давай мы с тобой ещё по пятьдесят коньяка примем, отметим, так сказать, уход душных родичей, а потом спокойно спустимся в уютный погребок, где ты самостоятельно выберешь подходящий для этого времени суток напиток? — Договорились, — кивнул он. Тут из спальни осторожно появилась Виктория: — Прошу прощения, ваши императорские высочества, но я и так тут полночи за вами бегала, сна ни в одном глазу! Вы не могли бы и меня принять в свою тесную компанию? Заодно я бы за вами присмотрела… — Как же, помню, Виктория Львовна! — встал отец с дивана и заулыбался. — Хоть и очень смутно, но это же именно вы меня на диван уложили и пледиком накрыли? — Девушка засмущалась. — Какой разговор? Примем вас в нашу компанию с огромным удовольствием! — А вот я вообще ничего не помню! — нахмурился я. — И эту историю с дивана и пледиком попрошу рассказать поподробнее! — Я тебе потом все объясню, Лешенька! — улыбалась она. — Это ты у нас домой заявился агрессивно-непобедимый, а вот Александр Николаевич, наоборот, был добр, вежлив и мил. И вообще, господа Романовы, не хотели бы вы принять душ? А то от вас тюрьмой несёт… — Алексей, — отец посмотрел на меня строго, — слушайся эту святую женщину! Меня даже жена дома после пьянок так спать не укладывала! — Эва как тебя на старые-то дрожжи развезло… — хмыкнул я. — Теперь верю Виктории, что ты был вежлив и мил. Отец не обратил на мои слова никакого внимания: — Цени её, сынок! — он воздел указующий перст, а потом принюхался к себе. — Да, нам действительно стоит принять душ и сменить одежду. Виктория Львовна, будьте так любезны, подскажите, сколько время? — Пятый час утра, Александр Николаевич. — Ерунда, время-то ещё детское! Мы многое можем успеть, сынка! — Папа, ты меня пугаешь… — вздохнул я. * * * — Отец, со стихиями ты перегнул, — смотрел на устроившегося рядом на заднем сиденье обычной «Нивы» императора великий князь Николай Николаевич. — Нормально там все было… — отмахнулся тот. — В рамках образа. Ты же сам слышал, этот малолетний поганец людей начинает читать как открытую книгу! Вот и пришлось себя накручивать по полной! — Ну, если только так на это посмотреть… — задумчиво протянул Николай. — А мать у нас соображает! — Император был явно доволен. — Как бы там ни повернулось, но Сашка явно с Алексеем общий язык нашли, пусть и по жесткой синьке. А тут я на контрасте появляюсь, весь из себя злобный сатрап! Классика жанра! Видел, как Лешка отца кинулся защищать? Во-о-т! Главное, Коляшка, все это в унитаз не спустить, а направить в правильное русло добра и созидания. — Отец, а Сашка не догадается обо всех этих ваших с мамой манипуляциях? — Коляшка, ты как маленький, ей-богу! Твой брат ещё вчера обо всем догадался, когда к нему дочерей в тюрьму привели, а сейчас просто доигрывает роль. — Ты же сам только что говорил про эти Лешкины колдунские примочки, так что без соответствующих чувств у Сашки доигрывать роль все равно не получится, племяш точно почувствует фальшь. Так что ничего Сашка не играет, он на самом деле так чувствует. — А об этом, черт возьми, я и не подумал… — довольная улыбка сползла с лица императора. — Как бы действительно нам палку не перегнуть… еще и Сашкой. — Вот-вот, отец, о чем я и говорю. И будь аккуратнее с Алексеем, у меня сложилось полное впечатление, что у него в голове окончательно сложилась своя картина мира, в которой у каждого из нас определенное место с навешанным ярлычком, и изменить это видение в нашу пользу будет очень и очень трудно…