– И какой же праздник без подарков? – Орлов дождался, когда все выпьют и сядут на места. – Поздравляем, Алексей! – он развернул пакет, лежащий на столе, и протянул мне «Беретту». – Как и обещал, тот самый, с твоего первого захвата. – Спасибо, Иван Васильевич. – поблагодарил я Орлова, и стал разглядывать «Беретту». На рукоятке пистолета красовалась пластина с гравировкой: «Камню на память о первой боевой операции». Можно сказать, моё первое наградное оружие. Прохор с улыбкой разглядывал «Беретту» вместе со мной. – Алексей, дай глянуть машинку. – перегнулся ко мне из-за спины Орлова Смолов. Проверив пистолет, передал. И «Беретта» пошла по рядам… Постепенно, после обязательных тостов Смолова, Пасека и Вяземской, которая отдельно поздравила своих девушек, градус официоза стал спадать, и, как это всегда бывает, господа и дамы начали объединяться в небольшие компании. Меня эти компании не забывали, и с принятием присяги поздравляли отдельно. Понятно, что «волкодавы» привыкали ко мне заново, но их отношение, по сравнению с прошлым, не сильно-то и поменялось – как было достаточно благожелательным, так таковым и осталось. Одна только Решетова повела себя даже не странно, а неожиданно – подошла ко мне с рюмкой водки и, видимо, начала произносить поздравительную речь: – Ваше Императорское Выс… Извините! Алексей Александрович! Камень! – она отчаянно краснела и запиналась, не знала, куда деть руки. – Разрешите поздравить вас… тебя… – девушка покраснела ещё больше. – Извините!.. – она резко повернулась и быстрым шагом удалилась в глубь ресторана. А мне стало как-то совсем неудобно. И перед девушкой, и перед Прохором. Да и Вика, наверняка, всю эту некрасивую сцену наблюдала, а значит я опять буду подвергнут насмешкам, которые у Ведьмы камуфлируют сцены ревности. Однако, надо было отдать должное характеру Решетовой, она всё же подошла чуть позже с поздравлениями, хоть и в составе остального «женского батальона». Девушки были уже не так зажаты, как в Кремле, улыбались и даже пытались шутить. Поздравил и их еще раз. В десятом часу вечера генерал намекнул подразделению, что пора и честь знать. «Волкодавы» намёк поняли, неспешно собрались и стали выходить на улицу, где их уже ждали разъездные машины Корпуса – в своей парадной форме сотрудникам подразделения в общественных местах было появляться строго запрещено. Последними ресторан покидали Орлов, Смолов и Пасек, еще раз поздравившие нас с Викой, и напомнившие, что моё присутствие в пятницу в Ясенево строго обязательно. – Вот видишь, Лёшка, – усмехнулся Прохор, когда мы втроём с девушкой сели за один из чистых столов, – никто тебе поклонов не бил и полным титулом не называл. – Да и настрой у подразделения нормальный. – кивнула Вика. – Романов и Романов, чего такого? Свою работу делаешь – почёт тебе и уважение. А на девок моих не обращай внимания, они к столичной жизни ещё не привыкли, не обтесались… Это мы знаем, что куда не плюнь – или в графа какого-нибудь попадешь, или в князя. А для девок это всё в диковинку. И ты сам смотри, не вздумай тут нам с Прохором строить из себя… Великого князя Алексея Александровича! – насупилась она. – Побью, так и знай! – Так я, вроде как, и… – улыбнулся я. – Вот и не надо начинать! – припечатала она. – На людях можешь. На официальных мероприятиях – обязательно! В общении со Светом посмотришь по ситуации. А с нами – нет! Ты согласен со мной, Прохор? – Полностью! – кивнул тот, и добавил. – Я уже как-то Его Императорское Высочество предупреждал, что если он будет себя плохо вести, не слушаться старших, например, уроки университетские плохо делать, домой поздно с гулянок своих возвращаться, я тебе, Вика, буду жаловаться. Уверен, после твоих приёмчиков Алексей быстро в себя придёт! – Даже не сомневайся, Прохор! – она гордо выпрямилась и с вызовом посмотрела на меня. – Найдём на нашего Великого князя управу! Добравшись до квартиры, перед тем как снять мундир, не стал себе отказывать в удовольствии и повертелся перед зеркалом. – Красавчик! – прокомментировал мои «упражнения» подошедший Прохор. – Мундир, Лёшка, меняет человека. Надевая его, ты сразу становишься частью чего-то большого, даже огромного, и перестаёшь быть сам по себе, принимая все те идеалы и ценности, которые этот мундир олицетворяет. Недаром существует выражение «Честь мундира», теперь его смысл до тебя должен стать более понятным. – Да. – согласился я. – В мундире и чувствуешь себя по-другому. Как тогда, в Ясенево, когда я камуфляж первый раз надел. – Вот и запомни эти ощущения, чтобы в следующий раз, когда будешь трудное решение принимать, поступить правильно, и не запятнать честь мундира. – Прохор смотрел на меня серьёзно. – А таких решений у тебя будет ещё очень и очень много, Алексей. Я кивнул, и принялся раздеваться, аккуратно повесив мундир в шкаф. Свой мундир Прохор повесил рядом. – Куда «Беретту» положить? – поинтересовался я. – Тебе решать. Ящик письменного стола могу предложить. Не собираешься же ты наградное оружие к нашему остальному арсеналу кидать? – Нет, конечно. – Вот и положи «Беретту» в стол. И иди уже! – хмыкнул он. – Ведьма тебя уже заждалась поди! Предположение моего воспитателя оказалось верным, Вика сидела на кухне с кружкой чая. – Романов, что с Решетовой делать будем? – смотрела она на меня серьезно. «Романов» прозвучало как-то непривычно. – По какому поводу? – пришлось делать вид полного непонимания, чтоб попытаться избежать очередной сцены ревности. – Ты дурачком-то не прикидывайся, Романов! – Вика осталась серьёзной. – Я видела, как Решетова к тебе подходила! Да она весь вечер на тебя таращилась влюблёнными глазами! И твоё официальное объявление Императором в Кремле перед подразделением на эту девку не подействовало. Вернее, ещё больше башню ей снесло! Вот тебе и повод, Романов! Как Прохору будем помогать? Слава богу! Так вот в каком смысле! – Предлагай. – кивнул я. – И что, у тебя совсем никаких мыслей нет? – Нет. Я хотел её как-нибудь обидеть, послать наконец, но Прохор не соглашается, мол ему так не надо. – Понятно. – разочарованно протянула Вика. – Хорошо, поступим следующим образом. Я аккуратно выясню у своих девчонок, что там себе навоображала Решетова, должна же она им хоть что-то рассказывать. А вот потом будем думать, как лучше всё провернуть. – взгляд Ведьмы стал подозрительным. – Или ты, подлец, всё же решил эту провинциалочку завалить, как меня когда-то? – Вика-а-а, ну не начинай! – буквально застонал я. ***– Я уже на приемы к Романовым ходить боюсь. – князь Долгорукий вертел в руках конверт, доставленный фельдъегерем. – Как бы ещё кого прилюдно не расстреляли… – Батя, так приглашение же в Кремль, в Георгиевский зал, а не в Бутырку. В Кремле никто паркет пачкать не будет. – ответил Наследник. – Но эти внезапные приглашения без указания повода действительно начинают несколько напрягать. Может это как-то связано с захватом заложников в школе? Которое на прошлой неделе было? – Да, нет. – помотал головой князь. – Там дело ясное. – Деда, а ты вообще в курсе, как Романовы будут с этим Родом Никпаев расправляться? – заинтересовался Андрей, которого старшие родичи уже старались привлекать ко всем важным делам Рода. – Я, конечно, понимаю, что этот Род вырежут полностью, но такого же давно не случалось. Как Романовы технически-то это сделают? – Всё просто, внучок. – принялся объяснять князь. – Уверен, дан приказ Генеральному штабу Военного министерства и Отдельному Корпусу жандармов с их Управлениями внешней разведки на устранение всех членов этого афганского Рода. Да и Канцелярия наверняка в деле. Вот увидишь, нам сообщат через СМИ об успехах этой операции. А они будут, эти успехи, Романовы слов на ветер не бросают. Андрей кивнул с важным видом. – Хорошо. – кивнул наследник. – Афганцев исключаем. Что остаётся? – Не знаю, сынок. – развёл руками князь. – Но в Кремле нам с тобой это непременно сообщат. Даже не сомневайся… ***– Твою же мать! Проклятый ублюдок Пожарских! – бушевал у себя в кабинете князь Юсупов. – Какое опять позорище! Хоть снова бухать начинай! В Кремль, и на коляске! Наследник с жалостью смотрел на до сих пор не восстановившегося отца, которому гипс на руках и ногах обещали снять только через пару недель, уж слишком сложными оказались переломы, да и возраст князя не способствовал быстрому выздоровлению. – Отец, никакой водки! – решительно заявил он. – Второй раз тебя Романовы могут и не простить за появление на официальном мероприятии в непотребном виде! Тебе камеры в Бутырке было мало? – Наследник удовлетворенно наблюдал, как у князя вытягивается лицо от нахлынувших воспоминаний. – А если ты в Кремле по пьянке кому-нибудь что-нибудь сказанёшь? Да хоть тем же самым Пожарским? Войны Родов не избежать, а Романовы будут совсем не на нашей стороне. – Тут ты со всех сторон прав, сынок. – чуть успокоился князь. – Могу и сорваться. Но какого?.. – он снова начал заводиться. – Откуда эта мода вообще взялась в последнее время всего за пару дней до приёма приглашения рассылать? Надо было куда-нибудь уехать… Подальше… Чтоб не нашли… – Отец, ты же прекрасно знаешь, – вздохнул Наследник, – что если бы нас с тобой не нашёл фельдъегерь, нашла бы Канцелярия. И в любом случае доставила бы к Императору пред его светлые очи… Под конвоем. Прецеденты бывали. – Да что ты говоришь, сынок? – фыркнул князь. – А я и не знал! Короче, я одного не пойму, по какому поводу тусовка-то собирается? Что говорят? Это я тут пока из нормальной жизни выпал, но вы-то?.. Что в Свете слышно? – Если кто что и знает, то молчит. – начал отчитываться Наследник. – Все, по слухам, находятся в таком же недоумении, как и мы. Приглашения разосланы всем Главным Родам на двух человек, Главу и Наследника. Всё, как тогда в Бутырку. – он поёжился от неприятных воспоминаний. – Это ты чего хочешь сказать, опять Романовы кого-то кончать собираются? – прищурился князь. – Вряд ли… – поморщился Наследник. – Бутырка же на это есть, с её соответствующей атмосферой. – Это да… – кивнул князь. – Ладно, гадать не будем, сынок. Надо бы мне какую накидку быстро пошить, чтобы уж совсем на этом приёме не позориться. И смокинг под гипс приспособить. – Сделаем, отец. ***Игра с Наследником Куракиных была последней «без несчастья» – в следующем круге проигравший выбывал из турнира. Так что, учитывая этот факт, Куракин, как и я, особо не напрягался, но сразу заявил, что хоть он и наслышан о моей бильярдной репутации, но без боя не сдастся. И он своей игрой это подтвердил – 3-1 в мою пользу, но партии заканчивались со счетом 8-6, 4-8, 8-6, 8-7. Успевали мы с ним и светски общаться на разные темы. Про его сына разговор не заходил, но чувствовалось, что Куракиным до сих пор неудобно за тот инцидент в ресторане у Голицыных. Мне даже было интересно, не перепугаются ли Куракины и Юсуповы завтра, когда меня объявят, и не прибегут ли заново извиняться? ***В четверг утром, когда я вернулся в свою квартиру из Лесиной, меня встретил уже бодрый Прохор, занятый приготовлением завтрака. – Так, Лёшка, слушай меня внимательно. – начал он, наблюдая за тем, как я поглощаю омлет. – Сегодня очень важный день, и он должен пройти как надо. В Университете своём не задерживайся, нам к пяти надо будет быть в Кремле. Буду тебя ждать здесь, поедем на «Волге». В Кремле, в твоих покоях, ты переоденешься в приготовленный смокинг. В шесть надо быть в Большом Кремлёвском дворце, где ты от Императора и Цесаревича получишь последние инструкции. В шесть тридцать начнется прием. Ещё раз повторяю, не задерживайся в Университете. Договорились? – Договорились. – ответил я с набитым ртом. – Где ночевать-то сегодня будем? – В твоём особняке. Я как раз сейчас туда поеду. Проверю, что там и как… – И во сколько мне завтра вставать, чтоб до Универа добраться? – я отложил вилку с ножом, аппетит пропал совершенно. – А ты вспомни, во сколько на экзамены при поступлении в Университет вставал, во столько и будешь. – ответил Прохор. – Твой особняк рядом с особняком Пожарских находится. Забыл? – Да, нет. Не проснулся просто ещё. – Всё, не хочешь есть, иди собираться. – было видно, что Прохор суетится. Волнуется, наверное. – Я прослежу, чтобы сегодня все твои вещи уже увезли в особняк. – Хорошо. – кивнул я. В Университете, ещё в среду, наша компания начала обсуждать сегодняшний прием в Кремле. В основном, Долгорукие с Юсуповой и Шереметьевой пересказывали мнения своих старших родичей – всё непонятно, никто толком ничего не знает. Были попытки увязать прием с захватом заложников в школе, но аристократия отмела этот вариант, там и так было все ясно. А весь остальной Свет замер в ожидании нового повода для сплетен – в прошлый раз подобный прием в Бутырской тюрьме закончился массовой казнью и прекращения существования Рода Гагариных. Со слов моих друзей получалось, что даже моя сестра, Великая княжна Мария, по поводу этого приема молчит и в телефонных разговорах старательно избегает этой темы. Мои друзья поинтересовались и моим мнение на этот счет, учитывая близость Рода Пожарских к Императорскому Роду, но я сделал вид, что совершенно не в курсе, хотя и признался, что на этот приём тоже получил приглашение. Какую же зависть я увидел на лицах Инги, Натальи и Анны после этого признания, Андрей лишь удивился. – Везет тебе, Пожарский! – протянула Юсупова. – Всё своими глазами увидишь! А до нас старшие родичи что посчитают нужным довести, то и доведут! – она вздохнула. – Но ты-то нам всё расскажешь, Лёшенька? – Долгорукая с Шереметьевой тоже смотрели на меня с неприкрытой надеждой, а Андрей хоть и «держал лицо», но всем своим видом демонстрировал заинтересованность. – Всё расскажу, как на духу! – с улыбкой пообещал я. – Но в рамках. Сами понимаете… – Хорошо. – удовлетворённо кивнула Инга, а подружки к ней присоединились.