Майер немного приподнялся, а веселье с лица пропало, как если бы рукой стерли. Он глянул в мою сторону, но не мог знать, что я его слова слышу: – Разве у нас с Айсой теперь есть выбор? Эл, она хорошая девчонка, хоть и стала немного зубастой. Но беды я ей не желаю. Это все ради помощи, ты ведь знаешь. – Ну тогда мой худший день впереди, – Элвин снова опустил лицо. – Я уже не могу собраться. Но даже боюсь представить, что будет со мной в день вашей свадьбы. Майер с абсолютно серьезным лицом смотрел прямо на меня. До него теперь тоже начало доходить, что друг в самой настоящей беде. И голос зазвучал сухо: – Тогда женись на ней сам, Эл. Отмени две помолвки ради одной. – Ты же знаешь, что не могу, – тому будто больно было произносить слова, оттого-то они и звучали так сдавленно. – Смертная, дважды побывавшая невестой других… Да к тому же она и сама меня будет винить всю жизнь, что обидел ее обожаемую Хинанду… Много причин. Даже если бы я плюнул на все, то ее бы в лучшем случае отравили, чтобы из моей жизни побыстрее вычеркнуть. Хинанда, возможно, и отравит. Но и без нее сострадающие найдутся. Со мной не поступят так, как смогут поступить с тобой. Я же бесценный отпрыск. – В таком случае, Эл, на Айсе женюсь я, – голос Майера стал каким-то совсем жестким, как если бы он все в себе перевернул, чтобы это говорить: – Она нравится мне все сильнее и сильнее. Надеюсь, и я смогу вызвать в ней те же чувства. – Что? – Элвин резко встал, но вопрос был тихим и глухим. – Ты слышал, – Майер, вопреки обычной беззаботности, проявлял чудеса выдержки. – Ты меня слышал, Эл. Если ты ни при каких обстоятельствах с ней не будешь, если нет ни единой возможности, тогда сделай уже что-нибудь с собой и напоминай себе изредка, что теперь это моя женщина. И она будет моей всю ее короткую жизнь. Твоя же Хинанда будет рядом с тобой столетиями, не спусти в дыру этот подарок. Я повернулась к столу и к веселой компании, сделала к ним три неуверенных шага, пока мое лицо не рассмотрели драконы. Кажется, я случайно заполучила верного союзника. Майер всерьез любит Элвина – он только что со всего размаха рубанул топором по больному, чтобы отсечь ненужное разом. Это подвешенное состояние убивает Эла, и Майеру не может быть на это плевать. И нет ничего мудрее и бездушнее, чем прямо сейчас насильно поставить точки. Прокляни тебя богиня за эту жестокость, Майер. И спасибо тебе, добрый Майер. Я смогла бы выкарабкаться только с твоей помощью. Глава 11 Когда мы вернулись в нашу комнату, Майер позвал: – Айса, хватит тебе спать на гостевом месте. Кажется, моя кровать достаточно широкая, чтобы мы оба поместились. – Ты это к чему? – я нахмурилась, хотя примерно такой разговор предполагала заранее – после того, что он устроил перед Элвином. – К тому же, к чему и ты, – Майер показал, что хорошо понимает мои эмоции. – Еще и обниму тебя. Так, глядишь, оба и привыкнем. Заодно и Эл начнет привыкать – он точно на тебе запах моих объятий не пропустит. От нервозности есть два пути спасения: кричать или смеяться. Я выбрала второй, поскольку именно этот дракон моих истерик точно не заслужил: – Только обнимешь? – Я смешливо прищурилась. – Пока да. – Он неспешно расстегивал плотный пиджак, чтобы снять. – Через десятилетие-другое подумаем об этом еще раз. Идет? – Идет, – согласилась я. Приняла недолгую ванну, которая была мне нужнее для очищения мыслей, чем тела. Слегка подсушила волосы и вернулась в спальню. Майер еще не спал и разглядывал потолок – видимо, пребывал в том же состоянии, когда в голове все мешается, перемешивается, но никаких четких результатов не выводится. Я легла сбоку и нагло уложила голову ему на плечо – раз обещал, так пусть обнимает. Майер лишь согнул немного руку в локте, чтобы было удобнее, но позу не изменил. А я же думала, насколько абсурдно устроены люди. Вот я – в одной ночной сорочке. Вот рядом со мной – прекрасный, идеально сложенный мужчина с голым торсом и в одних спальных хлопковых штанах. Но во мне нет ни смущения, ни лишних эмоций. Точно так же я могла бы улечься рядом с братом, если бы хотела его утешить или если бы искала утешения. Но стоит представить, что под моей головой плечо Элвина, а до его обнаженной груди можно прикоснуться кончиками пальцев, так все лицо начинает гореть, а нутро – мучить невыносимой безысходностью. Я напомнила себе, что это всего лишь Майер, а проще всего об этом не забывать, когда говоришь: – Майер, думаешь, Эл почует твой запах? – Наверняка, – ответил он после короткой паузы. – Сначала возненавидит меня, потом – тебя и свои эмоции к тебе. Но рано или поздно примет эти правила как незыблемые установки и начнет думать дальше нашего с тобой вопроса. Сегодня я понял, насколько сильно ему это нужно – подножка, стена перед тобой. Я не смел бы называться его лучшим другом, если бы остался в стороне. Я тоже немного помолчала, находя сравнение: – Понимаю. Это как лекарь, который делает больно, чтобы спасти. И знаю, что потом Элвин простит – и тебя, и меня, но самое главное – себя. Но меня приводит в ступор твоя уверенность. Почему же он не ощущал на Хинанде твой запах? И только не начинай снова сочинять, что ты с ней был только единожды. Или это из-за того, что у нее всегда были и будут любовники, и Элвин просто не обращал именно на этот аспект внимания? Майер свободной рукой потер лоб, как если бы у него разболелась голова. – Именно это я и пытался тебе объяснить уже давно. Он не замечал, потому что никогда не был на ней так зациклен. Элвин полюбил лучшую из женщин – и в этом был прав. С точки зрения какого-нибудь демона. И он до конца не понимал, что Хинанда никогда не была той, которая разрежет изнутри ревностью даже драконье нутро. Или той, ради которой можно принять боевую форму и вернуться обратно. Он ее любил… да и до сих пор любит, вот только в этой любви нет самой сути, когда единственная становится всем миром, а весь мир измеряется ее существованием. – А ты любишь ее иначе? – спросила осторожно. – Не знаю… – мой собеседник, похоже, не врал и сам не был в том уверен. – По крайней мере, я всегда точно знаю, с кем она провела ночь, кому набила морду или с кем танцевала на балу. Я никогда не хотел этого знать, но подобное происходит само, без моего участия. Сколько там тебе отведено до глубокой старости? Лет шестьдесят? Тогда дождись меня – я уже двадцать лет, как начал медленно умирать. Если повезет, то тебя и догоню. Я не выдержала и погладила ладонью по груди, а потом обняла за живот, чуть притянув к себе. – Не представляю, что ты чувствуешь, – сказала честно. – И сейчас даже рада, что я всего лишь человек – у нас эмоции проще и скоротечнее. Но если Эл полюбил меня так, как ты Хинанду, то ему тоже будет всегда так же больно? Тогда какой смысл в этой беготне? Мы втроем будем страдать, а выиграет только Хинанда – она получит хотя бы половину чувств Элвина. – Нет-нет, – Майер приподнял голову, глянул на меня и вновь откинулся. – Ты не поняла. Влюбленность или страсть – это только начало любви. Любовь дракона связана с полным порядком в душе, а это означает, что она раскрывается до конца только во взаимности. Пока у вас с ним ничего не случилось, то у Эла еще есть шанс – или по-настоящему полюбить свою невесту или найти свою единственную. Я же в рассуждениях пошла дальше, хотя было немного стыдно обсуждать столь щекотливую тему: – То есть если бы вы с Хинандой никогда не были близки, то ты тоже имел бы шанс на счастье? Как же было жестоко с ее стороны – так с тобой поступить! – Она здесь ни при чем, – Майер был готов в любой ситуации защищать возлюбленную. – Я эффективно напирал, а она, как любой демон, просто поддалась страсти. Уверен, она понятия не имеет о моих настоящих эмоциях. А если и заподозрила позже, то в любом случае будет притворяться, что не понимает – для нашего же с ней блага. Она-то в своих чувствах к Элу не сомневается. А моей целью до конца дней остается защищать их союз… как будто меня от него не тошнит. – Понятно, – прошептала я. – Я уже говорила, что ты самый лучший друг из всех на белом свете? Майер промолчал. Похвала была заслуженной, но, вероятно, она тоже вызывала у него легкую тошноту. Я сменила русло разговора: – Забыла сообщить – у меня не может быть детей. Зохар постарался. – Ну… – его новость вообще не обеспокоила. – Значит, нам и не нужно пытаться. Чувствую облегчение. Но совсем без поцелуев не обойдемся, у нас впереди свадьба, там придется в любом случае изображать влюбленных. Давай сейчас и потренируемся? Он перевернулся, вздернул меня чуть вверх на подушку и начал наклоняться. Мне не хотелось целовать Майера, но речь давно не шла о моих желаниях. Надо так надо. Потому я немного сжалась и терпеливо ждала начала практики. Парень медленно наклонялся, но за секунду до соприкосновения я непроизвольно дернулась и отвернулась, выдав неуместно: – Фу. И мой жених одновременно со мной выдохнул: – Фу. Мы расхохотались, обнимая друг друга. Признали, что сегодня еще не время, зато убедились в абсолютном совпадении взглядов. Мы равнодушны друг к другу в плане страсти больше, чем Витай и Веран. И, как они же, способны думать одинаково и идти в одном направлении, не портя командный дух ерундой. Такое единение не в каждой паре обнаружишь! Но обнимать друг друга нам стало еще проще – никакого дребезжания эмоций, никаких задних мыслей. И засыпала я, чувствуя себя защищенной… и очень обязанной. Да и утром собирались на учебу в приподнятом настроении – отныне нам играть по другим правилам, но в этой игре для самих нас все понятно. Майер даже галантно подал мне руку, когда спускались с лестницы. И потом произнес: – Айса, я сегодня ночью к тебе все-таки попытался принюхаться. И от тебя тянет драконом… знакомый какой-то запах. Я должен о чем-то знать? – Нет, дорогой, – я улыбнулась ему таинственно. – Изменять любимому жениху я не собираюсь. А если и соберусь – ты первым об этом узнаешь! – О нет, от этого знания меня лучше избавь, – он легкомысленно отмахнулся и тут же забыл о странности. * * * Решение Майера имело колоссальный эффект – жизнь сразу стала проще! Я смогла уделить всю энергию учебе. Элвин пришел еще на одно занятие «Проклятых заклинаний», промолчал весь урок, завалил элементарную задачу госпожи Аркки, чем ее несказанно порадовал, и больше там не появлялся. Видимо, и сам решил не тратить свое время на столь никчемное дело. Я же демонстрировала все большие и большие успехи, пока результативно скрывая свое новое превосходство в виде капли драконьей силы. И присоединяться ко встречам у Элвина вечерами стало легче. Теперь уже воздух не давил невысказанными фразами и недопонятыми словами. Я по-прежнему ему проигрывала, а он ругался, если я сливала партию слишком быстро глупым ходом, или хвалил за удачную тактику. Все, о чем он со мной говорил, – только мац-хе. Он даже ни разу не посмотрел на меня прямо с того вечера – или я не замечала. Я бы отдала полжизни, чтобы узнать, какие мысли вертелись в его голове… Хотя зачем же? Мне вовсе не интересно знать, о чем Эл думает! Кажется, он все-таки споткнулся о судьбу, и теперь, как истинный дракон, пытается думать дальше, чтобы найти душевную гармонию в каком-нибудь другом месте. Как все здорово сложилось – и ничего, что для этого Майеру пришлось пойти на крайнюю форму самопожертвования. Но врать до конца самой себе пока не получалось. Я внутри болела от охлаждения отношения Элвина и силой себя подгоняла к тому же равнодушию. Но изредка, особенно перед самым рассветом, иногда замирала в странном ощущении – не хотела открывать глаза, оставаясь в полудреме, в которой несложно представить, что я сжимаю руку вовсе не спящего Майера. Кому какая разница, если мне это почти снится? Кому в мире сделается хуже, если я просто удержу Элвина несколько секунд рядом с собой? Казалось, что я так поступаю довольно редко, но однажды в этой самой сказочной полудреме расслышала шепот: – Мне больно, Айса. Нет, я, конечно, могу и потерпеть – лишь бы ты могла вытерпеть то, что тебя мучает. – Извини, приснилось что-то, – буркнула я и отвернулась на другой бок. Пройдет. Конечно же, иссякнет и истлеет, потом даже смешно будет вспоминать. Но и себе потакать нельзя, иначе иссякать будет дольше, чем мое бедное сознание может себе позволить. Через несколько минут вставать и шагать на лекции – у меня совсем немного времени, чтобы натянуть на губы улыбку и проносить ее целый день, не обращая внимания на иголки в горле. * * * Через пару недель погода начала быстро теплеть. Весна взрезала сознание неожиданной зеленью и птичьим клекотом, от нее слезились глаза и глохли уши. Недавно казалось, что со сменой сезонов сразу все сделается иным и не таким важным. Похоже, придется подождать лета – оно точно должно помочь. Зато теперь я часто гуляла в одиночестве и нередко делала домашние задания на одной из садовых скамеек. В одну из таких прогулок меня обнаружил Аштар – и разговор с ним меня воодушевил. – Я до сих пор ее люблю, Айса, – признался он безо всяких предисловий. – Это не игра на публику и не попытка вас всех успокоить. Я люблю Мариту и, как тогда, все еще готов пожертвовать ради нее всем. Мне не приходится себя в этом убеждать – особенно когда я наблюдаю за ней издали… Я посмотрела на профиль демона, поскольку он замолчал: – Аштар, ты как будто хочешь добавить какое-то «но». Он кивнул: – Но когда я приближаюсь, когда пытаюсь все наладить, у меня появляется странное чувство – будто я говорю вовсе не с моей любимой Маритой. – Понимаю тебя. У меня такое же ощущение. Дай ей еще немного времени – как я это время дала тебе.