Хайтек вскинул брови, но от комментариев всё же решил воздержаться. – Я поняла, – сказала Мелани и печально улыбнулась. Нил-Сонов и сам смутился. Они говорили так, словно всё по-прежнему и он их командир, словно этого кошмарного, всё меняющего сеанса гипноза не было. Пытались, но давалось это всё сложнее. Говорили дальше. Выяснилось, что в связи с произошедшим утром в Университете введено чрезвычайное положение. А также создана специальная смешанная комиссия из гидов и учёных для расследования по открывшимся новым обстоятельствам. И при всём отсутствии симпатии к Хайтеку Нил-Сонов признал его действия разумными. И что-то висело в воздухе, как марево недоверия, которое тяжелело с каждой минутой. Надо было что-то делать, требовалось немедленно поговорить, но слова для этого ещё не сложились. – Мелани, – попытался Нил-Сонов и посмотрел ей прямо в глаза. – Я не понимаю, почему он это нарисовал! Моё лицо… Но я знаю точно, что там не был. Ты веришь мне? – Я не знаю, чему верить, Нил, – тихо отозвалась она. – Послушайте, Нил-Сонов, – тут же с присущей ему лёгкой надменностью встрял Хайтек. – Вы же не глупый человек, верно? Тогда и следующая логическая посылка, которую нам следует принять, что и Лазаря там не было. Не было вас обоих, или вы оба там были, не так ли, друг мой? На это Нил-Сонов не знал, что возразить. Он лишь решил постараться быть искренним: – Хайтек, послушайте меня, – просьба звучала максимально миролюбиво. – Нас кто-то очень искусно разводит. – Глава учёных поморщился, и Нил сказал по-другому: – Водят за нос. Мы все сейчас играем чужую и чудовищную пьесу. А он на шаг впереди. Прошу, поверьте, происходит что-то очень… плохое, я говорил уже, это… это просто интуиция, можете считать, нюх на дерьмо, но, к сожалению, здесь я редко ошибаюсь. У меня пока нет доказательств, я так же, как и вы, всё видел собственными глазами, но когда доказательства появятся, может стать слишком поздно. – О чём вы, чёрт вас побери?! – Меня подставляют… Я не знаю кто и не знаю как. А главное – цель не ясна, но, возможно, именно за ней скрыта подлинная картина происходящего. Хайтек нахмурился: – То есть вы предлагаете не доверять результатам сеанса гипноза, проведённого, между прочим, Петропавлом, вашим Главой? – Я лишь говорю о возможной манипуляции… – Угу… То есть вас кто-то подставил… Возможно, сам Лазарь. – Хайтек даже не пытался скрыть иронии в собственном голосе. – А заодно подставил и сам себя. – Мы не обо всём знаем, что видел Петропавел, – глухо отозвался Нил-Сонов. – Он просил меня дать ему это отвар… – Вы это уже говорили. – Да поймите же вы наконец, я нужен вам! И не в стенах этого карцера. – Комиссия, Нил, она во всём разберётся, – успокаивающе кивнул Глава учёных; видимо, за прошедшие двенадцать часов он несколько поостыл. – Комиссия и время всё расставят по своим местам. – Времени как раз у нас и нет, – горько откликнулся Нил. – Ладно, поглядим, – неопределённо сказал Хайтек. – А сейчас свидание окончено. Мелани всё-таки обняла Нила на прощание, а Кондрат, сперва крепко пожав его руку, поступил так же: – Всё образуется, брат. – Поищите ещё, – вдруг сказал Нил-Сонов. – Особенно… за плотиной. – Что? – тут же отозвался Кондрат. – Что искать?! Нил-Сонов задумчиво покачал головой: – Не знаю… думаю, не ошибётесь, когда найдёте. – Нил, говори быстро, что?! – потребовала Мелани. – Так-так, – насторожился Хайтек. Нил-Сонов не сразу осознал, почему он это сказал, откуда родилось это слово. Оно всплыло само собой, видимо, та самая интуиция, о которой он только что твердил: – Лодка… – Так, свидание окончено, – немедленно оборвал их Хайтек. Нил-Сонов странно, непонимающе обернулся на его голос, а затем в глазах загорелось что-то: – Хайтек… Лодка Николая – тяжёлый грузовой восьмиместный шлюп, с ней не справиться в одиночку. Почему Лазарь ушёл на ней? Глава учёных усмехнулся, но теперь возмущённо: – Нил… Вы слышали то, что только что сказали? Может, потому, что вы были вдвоём?! Всё, свидание окончено. Сейчас, лёжа на казённой койке, Нил-Сонов снова подумал о лодке. То, о чём все забыли, и он сам, лодка Николая… То, что казалось настолько очевидным, что о нём все забыли. А ведь это первое, что пришло ему на ум в тот злополучный день, последний день Чёрной весны, когда они только ещё приближались к Перервинской плотине. Лодки Николая нигде не было, и тогда эта картинка выглядела вполне логичной, ясной и понятной – убийца ушёл на ней. Лазарь покинул место бойни, воспользовавшись единственным доступным плавсредством. Всё так бы и оставалось, если бы… не путь Горха. Потому что у Лазаря была ещё одна лодка, лёгкая байдарка с изображением знака Рыбы на носу, как две капли воды похожая на лодку самого Нила. «Ещё одно несоответствие в Стране Теней, – неприятно-болезненно резануло у Нила в голове, вызвав опустошающе-ватное посасывание чуть ниже желудка. – Так же, как с пулей, которую извлекли». Нил вдруг обнаружил внутри себя какую-то странную тишину и понял, чем она могла быть: Император, чьё назойливое присутствие ощущалось с утра, затих. Затих и прислушивается. – А ведь действительно странно, – вслух и с лёгким издевательским нажимом произнёс Нил. – Зачем Лазарю, имея под рукой лёгкую байдарку, о которой нам теперь известно, уходить на тяжёлой неповоротливой лодке Николая, которую и скрыть-то на реке толком негде? Внутренняя тишина. – А попробуем по-другому, – сказал Нил, всё же поймав себя на том, что говорить сейчас вслух, наверное, не совсем нормально. Но… Зачем кто-то усиленно пытается внушить всем, в том числе и самому Нил-Сонову, что он был в сторожке, в ту роковую ночь? Точнее сформулировать вопрос таким образом: что именно пытаются скрыть за этой ложью? «Ответ там, где начинается путь Горха. – Нил вдруг поднялся с койки на ноги и уставился в темноту за окном с решёткой. – Это всё меняет. Вот чего так опасается Император». Внутренняя тишина. Но и словно что-то подобралось. – Если он, конечно, существует, путь Горха, – снова вслух проговорил Нил. – Если там, в трубах, я действительно нашёл вход. Что он мог там увидеть и понять? Сокращение маршрута, позволяющее совершить многодневное путешествие чуть более чем за сутки, лёгкую байдарку, как две капли воды похожую на его… Но это мы всё знаем. Что ещё? Лазарь предусмотрел каждую мелочь: по принятому в сторожке порядку в журнал каждый сам вносил запись о своих действиях, старший потом только визировал это по результатам смены. Лазарь записал собственной рукой, что провёл более суток, а точнее, 36 часов у старцев Николо-Перервинского монастыря; несколько подправить потом, после бойни, даты своим же почерком не составило труда. Тем более что подпись и печать Николая уже были проставлены. Но его видели скитальцы в лодке, неотличимой от лодки Нил-Сонова, видели и не смогли опознать. И здесь он всё предусмотрел, принял меры – ядовитый плющ, как полагал Петропавел. А заваруху со скитальцами мог учинить и специально, чтобы указать на Нила. Вместо того чтобы прохлаждаться у старцев и постигать, «что они такое», Лазарь в одиночку проделывает опасное путешествие в Пирогово и обратно. Всё шито-крыто. Вероятно, в Пирогово он согласует или получает какую-то важную информацию, по результатам которой вызывает Горха и устраивает бойню в сторожке. Всё так. Только… – Лодка Николая в этой схеме… избыточна, – хрипло обронил Нил-Сонов, глядя в темноту за окном. – Уходить на ней не было никакого смысла. «Чего я не понимаю? Чего не знаю, что ускользает? Ведь Страна Теней лжёт, она всегда лжёт…» «Ага! – взорвался в его голове хохот безумного Императора. – В этой схеме избыточна! Но рассказать тебе о другой?! Может, ты был там и ничего не помнишь? Ведь с тобой такое уже случалось… Для двоих лодка Николая в самый раз. Не помнишь? Может, ты постепенно сходишь с ума?!» – Нет! И ты знаешь это, – жёстко процедил Нил-Сонов. – Поэтому так и прячете путь Горха. Но он существует. И ты напуган. Очень сильно напуган. Император что-то попытался ответить, но снова затих. Нил-Сонов усмехнулся: может, он и вправду сходит с ума, вот так разговаривать с самим собой? А потом он понял, из-за чего замолк Император. Из-за щелчка в замке. Кто-то отпер дверь в карцер. Нил уставился на дверь. Ничего не происходило. Что за странный визит, посреди ночи… – Входите, чего ждёте? – потребовал он. В ответ – молчание. Лишь лёгкий сквознячок из-за приоткрывшейся двери. – Ну, и что происходит? – сказал Нил. И понял, что всё же слышал кое-что. Быстрые удаляющиеся шаги в коридоре. Кто-то умел ходить почти бесшумно, лишь слух гида позволил уловить звук. Но… и ощущения угрозы из-за двери не исходило. Нил был почти уверен, что теперь коридор пуст. Тот, кто открыл карцер, уже ушёл. «Ну, и что всё это значит? Зловещая игра продолжается?» Нил-Сонов быстро подошёл к двери и выглянул в коридор. Действительно пусто и безмолвно. Даже движение теней отсутствовало. Нил мгновенно просчитал все возможные варианты: не похоже, что кто-то решил пристрелить его при попытке к бегству. Он опустил голову: на порожке двери лежали его манок и оружие. И совсем уж невиданный дар. Нил взял его в левую руку и сжал кулак. Поднял скорострельный «Глок» и тут же определил, что обойма полная. Разжал левый кулак. Прошептал: – Дары волхвов… Кто-то оставил ему величайшую драгоценность – всего лишь одну, но серебряную пулю. На случай встречи с каким-нибудь чудовищным порождением мглы, например с… – Горхом, – совсем неслышно слетело с губ Нил-Сонова. Пустынный коридор ответил ему молчанием. Путь был свободен. Когда раздался знакомый стук в дверь, Хайтек сидел в своём кабинете и работал. И собственные мысли мешали ему. Такое случалось нечасто. Глава учёных потратил немалое время на медитативное воспитание собственного ума и мог с лёгкостью отметать всё ненужное. Да чего там говорить – такого не случалось вовсе. Потому что Хайтек тоже думал о лодке Николая. И чем больше, тем больше всего в его голове не сходилось. «Чёрт, а ведь он прав, – поморщился Хайтек. – По крайней мере, искренне убеждён, что прав». Хайтек был учёным и привык иметь дело с фактами. И опираться, делая умозаключения, только на них. Оставалось довольно широкое поле для интерпретаций, но факты – вещь упрямая, и досужие вымыслы к ним не подошьёшь. Факт: Нил-Сонов не позволил Мелани разбудить Петропавла, пока белый мутант ещё не успел нарисовать его лицо. Сам не позволил, хотя мог, и это пошло бы ему на пользу. Не сидеть бы ему сейчас в карцере. При самой широкой интерпретации очевидно: Нил-Сонов ожидал от рисунка мутанта чего угодно, только не появления на нём собственного лица. Он не знал, что был в Весёлой сторожке, и убеждён в обратном. «Хорошо, – Хайтек поморщился. – Давай предположим крайность». Такие случаи хорошо известны и описаны медицинской наукой. Предположим, что Нил страдает тяжёлой формой шизофрении, а Петропавел скрыл это о своём любимчике. Тогда Нил действительно мог этого не знать.