– Идиот, мне надо ему помочь! – пытается успеть Нил. Хайтек под напором его голоса отступает на шаг, но дальше он непреклонен: – Нил-Сонов, ваше оружие и манок! Это приказ Петропавла. Или я немедленно, прямо здесь, обвиню вас в измене. Мелани, Кондрат и два гида, что присутствовали на сеансе, вынуждены извлечь оружие. Но Нил-Сонов и сам уже видит, что не успел: рука Петропавла в слепом поиске сдвигает стакан с мутноватым отваром с края стола; стакан уже в воздухе и в следующий миг он достигает пола. Не разбивается вдребезги, лишь пара сколов, но расплескавшаяся жидкость немедленно впитывается ковровым покрытием. – Страна Теней, – шепчет Нил-Сонов и резко, словно сбрасывая дурман, мотает головой; жёстко, почти презрительно смотрит на Хайтека. Затем оборачивается к гидам. – Всем успокоиться! Пока ещё я здесь в отсутствие нашего Главы отдаю приказы гидам. И я подчиняюсь. Снимает с шеи свой манок, извлекает оружие, скорострельный «Глок», берёт его за ствол, протягивает Хайтеку. Тут же передумывает и отдаёт всё Мелани. Хайтек пытается что-то возразить, но не решается. Хромой Алёшка в глубоком сне, Петропавел снова стонет и вот-вот рухнет на пол, и все не знают, что сейчас делать. Кроме Нил-Сонова: – Помогите ему, что стоите, – приказывает он гидам. – Мелани, происходит что-то очень плохое. Будь с ним, – он кивает на Петропавла. – Не оставляй его ни на минуту. Кондрат, работа гидов на тебе теперь. – Достаточно распоряжений, Нил-Сонов, – заявляет Хайтек, глаза его горят победным отблеском. – Вы арестованы! Мелани, прижимая к груди, как драгоценность, оружие и манок Нила, вдруг подходит к Хайтеку и громко, чтобы все слышали, бросает тому в лицо: – Ну что, ублюдок, давно мечтал это сказать?! Глава 16 Путь Горха – Я тебя не понимаю, – сказал Юрий Новиков. – Не мог бы ты изъясняться менее туманно? «Директива сменилась, – усмехнулся Шатун. – Мы больше им не мешаем». – Но почему? «Потому что им помешают другие. И хватит торчать здесь – ступай на палубу, Хозяин ждёт». – Другие, – насупился Юрий. – И кто эти другие? «Поднимайся, всё узнаешь». – А если они не смогут им помешать? «Тем лучше». – Опять ты за своё, громила?! – Юрий почувствовал смесь раздражения и что-то типа сильной весёлости. Они действительно всё больше срастались с Шатуном. – Нельзя ли чуть больше конкретики? «Тебя опять наказать?» – В вопросе Шатуна ирония. – Всё, что меня не убьёт, сделает меня сильнее, – глубокомысленно изрёк Юрий Новиков. Шатун расхохотался; виски болезненно сжало, но не сильно, и Юрий тут же рассмеялся в ответ. «Ты и правда растёшь, малыш, – похвалил Шатун. – Нет, правда, скоро сможешь утереть мне нос». – У меня был хороший учитель. И можешь наказывать сколько хочешь, я не сдвинусь с места, пока не раскроешь все карты. Шатун молчал. Что-то в голове Юрия Новикова наливалось тяжестью, но он к этому уже привык. – И не забывай, – поспешил вставить он, – у нас с тобой теперь одно тело на двоих, пока ты там в дурке изображаешь овоща. Вряд ли нам стоит его калечить. «Здесь ты прав». – Ну и что там «лучше»? «Хозяин введёт тебя в детали». – Я не сдвинусь с места. «Хорошо. Твоё упрямство даже симпатично. “Октябрьская звезда”, пароход Хозяина, снова на волне. Судно идёт в Москву, к Метромосту. Всё случится через три дня, в ближайшее полнолуние». – Это ты уже говорил, и я не понимаю, почему – лучше? «Потому что мы в любом случае в выигрыше. Если им помешают, ты получишь, что хотел. Только не знаю, устроит ли тебя теперь это – Пирровы победы для сосунков». Юрий усмехнулся, настало ему время подумать. Когда он ввязался во всё это, им двигали лишь ревность, уязвлённое самолюбие и желание отомстить. Он не задумывался о том, что будет дальше и какой пресной может стать победа. Но ведь с тех пор он и вправду вырос. Нет, бесспорно, Ева должна понести наказание, только… ему этого мало. Шатун прав – для сосунков. А их теперь интересуют гораздо более ослепительные цели. Если бы речь шла только о Еве, он бы давно плюнул на всё это. Точнее, не стал бы заходить так далеко. «Верная мысль». – Ну, громила… – нахмурился Юрий. – И какие альтернативы? «Это касается нас с тобой. Нашей подлинной мечты. Да-да, и твоей тоже, хотя ты, быть может, пока не догадывался. Нашей золотой мечты, нашего Эльдорадо, ради всего остального не стоило сюда забираться». – Меня не надо агитировать! Ты мне конкретику давай. Шатун был в восторге. Юрий почувствовал это и добродушно ухмыльнулся. «Если им не смогут помешать и у твоей сбежавшей невесты всё получится… мы сможем пройти за ней. Этого и ждёт от нас Хозяин». – Чего ждёт? «Малыш, мир Хозяина намного больше, чем ты можешь себе представить! Мир, наполненный вечным солнцем юности». – Не пудри мне мозги. «Если у твоей невесты всё получится, то в самом тонком месте появится брешь. И мы уйдём за ней, понимаешь? Мы пройдём сквозь туман». От воодушевления Шатуна, похожего на опьянение эйфорией, голова Юрия Новикова неприятно закружилась. Но ведь он прав! Это, а не что-то ещё их золотая мечта. Только головокружение вызвало прилив тошноты. «Терпи, партнёр: ад – это другие. Не предполагал, что придётся пережить это буквально?» На подобное Юрий не стал даже отвечать, его озаботил другой вопрос. Все эти позёрские сентенции Шатуна воздействуют, приводя их в восторг, на слабые умы типа Колюни-Волнореза. Шатун в голове Юрия усмехнулся, но молчал. Наконец Юрий Новиков сказал: – Ясно, будем загребать жар чужими руками. «Типа того». – Неплохо. Очень неплохо. Почему бы тогда нам не помочь им? «О, Бог мой! – застонал Шатун. – Как же ты можешь иногда всё испортить, малыш. Почему бы нам не вступить в один пионерский отряд? Стать братьями-скаутами?! Всем пережениться и прожить долго и счастливо до конца дней?» – Ну-ну… «Равновесие, друг мой. Для гидов и Университета ты – яд. Хуже тех, кто сейчас пытается им помешать. Заразная гангрена, которую надо удалить». – Понятно… Но ведь бывают симбиозы, временные союзы? «В этом случае – исключено. Я был по обе стороны. Поверь мне». Юрий помолчал, раздумывая, поморщился: – Хорошо. Что я должен сделать? «Должен быть готов, когда это понадобится. А для этого… Поднимайся на палубу, отбрось, наконец, все сомнения. И ещё кое-что…» – Шатун усмехнулся. – О чём ты, громила? – Юрий почувствовал прилив бодрости. Ему действительно пора наверх, на палубу, к солнцу. «Не удивляйся, если Хозяин станет обращаться к тебе “товарищ Шатун”». Нил-Сонов лежал на казённой койке, слегка прикрыв глаза, и чувствовал, что прелый запах внутри помещения карцера так до конца и не выветрился. Здесь давно никого не держали: Петропавлу удалось наладить жизнь в Университете, и к заключению под стражу в течение уже многих лет просто не приходилось прибегать. Правонарушителям предлагалось либо соблюдать закон, либо – изгнание. И сейчас он, Нил-Сонов, – единственный здесь узник. Сегодня выдался на удивление красный, кровавый, почти зловещий закат. Мелани сказала бы, что это дурной знак. И Кондрат, самый могучий, физически сильный из всех известных ему гидов, с лёгкостью согласился бы с ней. Нил-Сонов улыбнулся: сам он не верил в дурные предзнаменования, но… – Лодка, – тихо и словно бы нехотя обронил Нил. – То, о чём забыли. Действительно, поверишь в дурные знаки. Хайтек всё же позволил Мелани и Кондрату свидание с ним, но только в своём личном присутствии, сразу оговорившись – при малейшем подозрении в передаче какой-либо информации или попытке сговора свидание тут же прекратится. Выяснилось, что Петропавел в крайне тяжёлом состоянии доставлен в лазарет, ничего утешительного врачи пока сказать не могут. Картинка, анамнез его болезни, похожа на ту, как если бы Глава гидов подвергся серьёзному нападению тумана и не принял защитных мер, только все присутствующие на утреннем сеансе гипноза видели, что это не так. – Охрану выставили? – обеспокоенно спросил Нил. – Конечно, – тут же заверила Мелани. – И большую часть времени я нахожусь при нём. – Этого мало! – возразил Нил. – Я хочу, чтобы ты была там постоянно.