Пьерр и Дель Орбе следуют за ней по пятам, но по-прежнему не могут догнать. Наш седьмой период закончен, и наконец-то наступает время обеда. – Рассказала ему что? – спрашивает Пьерр. – Рамбо и Дэнверс берут уроки лётного мастерства. Вот где они пропадают, – отвечает Бьянки. – Я же говорил вам, парни, – замечает Дель Орбе. – Нет, не говорил. Ты говорил, что они ездят в аэропорт наблюдать за самолётами, а не летать на них, – возражает Пьерр. – Вы были в аэропорту? – спрашивает нас Дель Орбе, готовясь защищать свою точку зрения. – Вы наблюдали за самолётами? – Дель Орбе ходит перед нами кругами, словно прокурор на допросе. – Да, – говорит Мария. – Ваш протест отклонён, – восклицает Дель Орбе, потрясая рукой перед лицом Пьерра. – Ты что вообще делаешь? – со смехом интересуется Бьянки. – Не виновен, Ваша честь! Я выиграл пари, – отвечает Дель Орбе, направляясь в сторону Митчелл-Холла и высоко задрав руку в победном жесте. – А ты ещё удивляешься, почему мы вам раньше не рассказали, – говорю я. Мы следуем за Дель Орбе. – О, я никогда не удивлялся, почему вы нам ничего не рассказали, – возражает Бьянки. – Вы должны мне содовую, – кричит Дель Орбе через плечо. – Мы ничего тебе не должны, – бубнит Пьерр, пытаясь догнать приятеля. – Он не говорил вам, почему назвал свой самолёт «Мистер Гуднайт»? – спрашивает Бьянки. Я качаю головой. – Он сказал, что расскажет, после того, как мы пролетим на нём, но так и не рассказал. – Я хочу сказать, это же не потому, что самолёт весь такой замечательный? Ты не называешь самолёт «Мистер Гуднайт», если с ним всё хорошо, – говорит Бьянки. – Мне кажется, с «Мистером Гуднайтом» всегда всё хорошо, – не соглашаюсь я. – В отличие от всех остальных, – смеется Мария. Когда мы входим в столовую, я испытываю неловкость от того, насколько сильно нуждаюсь в том, чтобы наш с Марией план сработал. Меня преследует необъемлемая величина сбывшейся мечты о полётах и страх, что этот громкий, жизнеопределяющий щелчок может быть легко отнят у меня, если все кусочки головоломки не встанут на место. Я знаю, что в жизни всё работает не так. Даже если мы и не окажемся там, куда хотим попасть, пережитый нами по пути опыт не будет потрачен зря. Хотя это знание, похоже, застряло на самом верхнем уровне моего мозга вместе с тем годом, когда президент Линкольн произнёс Геттисбергскую речь, и разными частями атома. Я знаю это академически. Понимаю это разумом. Осознаю всю логику. Всё в точности так, как сказал Джек: «Даже для самого лучшего пилота в мире всё порой идёт не так». Но как я могу с этим свыкнуться? Почему я должна смириться с мыслью, что мне не позволят делать что-то, ради чего я была рождена? И не потому, что я недостаточно хороша или не заслужила это право, а просто потому, что родилась женщиной? Я никогда в жизни с этим не смирюсь. – Смирно! – командует Мария, предупреждая нашу группу о приближении капитана Дженкса. Мы поворачиваемся к нему лицом и отдаём честь. Все продолжают стоять по стойке смирно, пока Дженкс осматривает наши потные, покрытые травинками тела. Мы с Бьянки стоим позади всех, поскольку тащились в арьергарде всю дорогу до Митчелл-Холла. Я надеюсь, что на этот раз Дженкс не выделит меня из толпы и не унизит. Я смотрю прямо перед собой, чувствуя по соседству присутствие такого надёжного и неподвижного Бьянки. Я готова поклясться, что атмосферное давление вокруг нашей группы изменилось, когда Дженкс останавливается напротив меня. Я продолжаю стоять, не шелохнувшись и не моргая. Расправив плечи. Задрав подбородок. Выпрямив спину. – Рядовой ВВС Дэнверс, я в восторге от того, что вы присоединитесь к нам на завтрашнем авиашоу, – говорит Дженкс. – Да, сэр, – бодро и отрывисто отвечаю я. – Я много размышлял о словах кадета – лётного инструктора Вольффа касательно способности... хмм, некоторых людей к обучению, и я верю, что вы найдёте завтрашнюю экскурсию крайне познавательной, – продолжает Дженкс. – Да, сэр, – отвечаю я, его слова утаскивают меня под воду. – Я бы также хотел, чтобы вы с особым вниманием оценили пилотов. Мне любопытно, рядовой Дэнверс, сумеете ли вы увидеть разницу между ними и собой. – Да, сэр. – Я тону. – Вы же хотите доказать правоту кадета – лётного инструктора Вольффа, не так ли? – шёпотом спрашивает Дженкс, наклоняясь ближе ко мне. – Что вас можно обучить? – Его голос доносится приглушённо и как будто бы издалека. Мои друзья рядом со мной, но я в жизни не чувствовала себя более одинокой. – Да, сэр. – Я закрываюсь. Испаряюсь. – Что ж, в таком случае давайте проверим, не станет ли завтра тем самым днём, когда вы, наконец, осознаете, насколько кардинально вы не вписываетесь в ряды этих славных пилотов. Краткого взгляда будет достаточно, – Дженкс обходит меня кругом, – чтобы высветить все ваши недостатки. ЧЕРНОТА. – Да, сэр, – мой голос доносится откуда- то ещё, словно бы извне. Когда наша беседа заканчивается, вся группа отдаёт Дженксу честь, и он, не сказав более ни единого слова, лишь довольно вздохнув, идёт дальше. Сперва я вижу перед собой Марию. Она словно материализуется передо мной из ниоткуда. – ...в порядке? Дэнверс? Ты в порядке? – Её лицо кажется размытым, а голос доносится будто издалека. Бьянки крепко держит меня за руку, и мне требуется несколько секунд, чтобы осознать, что он, на самом деле, поддерживает меня на ногах. Дель Орбе и Пьерр с обеспокоенным видом маячат на заднем плане, раздражённые тем обстоятельством, что никак не могут мне помочь. – Почему он меня ненавидит? – спрашиваю я. Я чувствую в своём голосе печаль и гнев, я слышу в нём признание поражения, боль и безнадёжность, я чувствую, как замешательство разливается у меня в груди, берёт за горло и протискивается наверх. – Потому что ты самая лучшая, – говорит Дель Орбе. Я слышу в его голосе раздражение. Мы все поворачиваемся. Он качает головой и не может устоять на месте. – Но разве он не хочет, чтобы все стали лучшими? – спрашиваю я. Я просто ненавижу то, как легко Дженксу удаётся добраться до меня. – Ага, он позволит нам быть великими до тех пор, пока мы ведём себя в точности как он, – с горечью отвечает Пьерр. – Дженкс был «Громовой птицей». Он был боевым пилотом. В своём классе он был тобой. Как он вообще должен по-прежнему испытывать гордость от принадлежности к суперэксклюзивному клубу, если теперь ему кажется, что в него стали принимать кого ни попадя? – рассудительно спрашивает Мария. – Я готов поспорить, что в некой извращённой мере он верит, что защищает священность своего звания, – говорит Бьянки. – И вот тогда-то они и начинают говорить такие вещи, как... – Дель Орбе задумывается. – У тебя прирождённый талант. – Тебе повезло, – соглашается Мария. – Ты слишком много выделываешься, – говорит Пьерр. – Видишь, Дэнверс, ты забыла спросить разрешения, – подытоживает Дель Орбе. – Ты забыла проявить благодарность, – добавляет Мария. Я стою в окружении своих друзей и не знаю, что сказать. Нет, не совсем так. Я не хочу ничего говорить. Я хочу кричать. Рычать. Хочу побежать к Дженксу, повалить его на землю и заставить слушать, пока я перечисляю ему всё, в чём он не прав. Он не прав. Ведь так? ГЛАВА 12 – Я взял всем одно и то же. Не смог запомнить... берите уже, а? – говорит Бьянки, протягивая всем по содовой. – Ты запаниковал, – замечаю я, забирая содовую для себя и Пьерра. – Я не запаниковал. Я принял ответственное решение, – возражает Бьянки, протягивая последние две содовые Марии и Дель Орбе. – Он запаниковал, – подытоживает Дель Орбе, и его слова хором повторяют все остальные. – Чувствуйте себя как дома, незнакомцы, которые были моими друзьями! – восклицает Бьянки, присаживаясь рядом со мной. – Дамы и господа! – голос доносится из громкоговорителя, и мы моментально выпрямляемся и устремляем взгляды в небеса. – Позвольте поприветствовать вас на сегодняшнем авиашоу! Над нашими головами проносится бомбардировщик «Б-52», пронзительный вой его двигателя заставляет некоторых зрителей прикрыть уши руками. Почти что птичий крик бомбардировщика никак не стыкуется с огромным размахом его крыльев. Все мы растворяемся в этом звуке. – Ну хорошо, это было клёво, – Мария словно в детство вернулась. Я смотрю на её светящееся лицо, с которого наконец-то стали сходить затянувшиеся мрачные следы вчерашней встречи с Дженксом. Диктор снова берёт слово и представляет вертолётную пилотажную группу из Хьюстона.