Так что мы ждём. И жизнь по большей части возвращается к норме, какой бы эта норма ни была. Мы занимаемся в Макдермотте, кричим «это фликербол!» на Пьерра при любой возможности и стараемся не попадаться Дженксу на глаза. Я почти ожидала, что он подойдёт ко мне на следующем занятии по «Введению в авиацию» и спросит, узнала ли я что-то на авиашоу, как он и велел. У меня был заготовлен ответ, более напоминающий речь. Шедевральный монолог с использованием его прямых цитат, которые я могу воспроизвести наизусть, настолько они въелись в память, – который послужил бы отправной точкой для опровержения всего, что он сказал. Он начинался с фразы: «Я не ограничилась одним лишь поверхностным взглядом, сэр» и строился вокруг таких понятий, как реликты, будущее и эволюция. Я даже репетировала, в какой части своей речи стоит смотреть ему прямо в глаза и где лучше сделать эффектную паузу. Я даже надеялась, что он подойдёт ко мне во время авиашоу, чтобы я смогла насладиться моментом и перевести взгляд с него на настоящих «Громовых птиц» в той части речи, где говорю, что это ему, а не нам, здесь больше не место. В этом месте он должен был разрыдаться и признать, каким слепцом он был, а я бы почувствовала себя и правой, и счастливой (потому что нет никаких логических причин предполагать, что эти два состояния не могут сосуществовать), а весь остальной класс по «Введению в авиацию» во главе с Вольффом поднимал бы меня на плечи и благодарил за то, что я наконец-то указала Дженксу на его место. Но Дженкс даже не смотрел в мою сторону на протяжении нескольких недель. А что самое плохое... мне этого не хватало. Чего я не стала говорить никому, даже Марии, так это того, что мне хочется, чтобы Дженкс или ненавидел меня, или восхищался. Я не знаю, что делать с его безразличием. – На урок идёшь? – Спрашивает Бьянки, нагоняя меня. – Ага. Я замечаю, что в руке он держит незнакомый мне блокнот. – Что это? – Я нашёл его на последнем занятии. Он принадлежит Нобл. Я подумал, может, ты передаешь его ей, потом, в казармах, – говорит он, протягивая мне блокнот. – Разумеется, – говорю я и беру его. – Мне пришлось пролистать его, чтобы выяснить, чей он, и... – я смотрю на него, – клянусь, я ничего не вынюхивал. Я честно искал имя. – Да, Бьянки, мы с тобой уже встречались. – Он смотрит на меня. – Ты говоришь так, словно я не знаю, что ты никогда не будешь рыться в чужих вещах. – Я пожимаю плечами. – Я знаю. Ты не будешь. – А, ну... хорошо, – он уверенно кивает. – Так ты нашел дневник Нобл, и.? – Ты знала, что она хочет стать астронавтом? – спрашивает он. – Что? Быть того не может, – говорю я. А я-то думала, что всё, чего желает Нобл, – быть хронически раздражённой. – Знаю, знаю. Я думал, Дель Орбе – единственный человек на курсе, который собирается после академии отправиться в НАСА, – говорит Бьянки. Я киваю. – И? – НАСА повезёт, если им достанутся они оба, – говорит он. Он поднимает взгляд на меня и немного смущается от того, что я смотрю на него с глупой улыбкой. – Что? – он вытирает уголки рта. – У меня что, зубная паста на губах осталась, или что? – Он утирает нос. – Нет, и сейчас полтретьего дня. Почему у тебя должна быть зубная паста на лице? – Давай просто сменим тему, – предлагает Бьянки, в последний раз инспектируя своё лицо. – Я просто хотела сказать, что ошибалась насчёт тебя, – говорю я. Бьянки в шоке смотрит на меня. – Что? – недоверчиво спрашивает он. – Я что, только что услышал, как Кэрол Дэнверс признаёт свои ошибки? Это же круче пролёта «Громовых птиц». Я смеюсь. – Кэрол Дэнверс может также забрать обратно все милые слова, которые только что сказала, если ты так хочешь. – Нет, это... – Бьянки улыбается, почти что сам себе. – Спасибо, это... не знаю, это много для меня значит. Я улыбаюсь в ответ. – Пожалуйста. Мы с Бьянки прибываем на лётное поле, когда все остальные уже собрались. – Так ты передашь Нобл её блокнот? – спрашивает он. – Ага. – Там много всяких личных вещей. Я бы не хотел... я просто не хочу, чтобы он попал в чужие руки, понимаешь? Я киваю, и Бьянки направляется через лётное поле к тому месту, где собирается его группа, наградив меня прощальным взглядом через плечо. Я держу блокнот Нобл в руке и машу ему, намекая, что не забуду и передам блокнот хозяйке. – Рядовой Дэнверс. Дженкс. Я останавливаюсь. Встаю по стойке смирно. Отдаю честь. – Какие вещи кадет четвёртого класса должен иметь при себе при посещении «Введения в авиацию»? Я быстро и безошибочно перечисляю все предметы, которые должны быть при нас во время занятий. – Так вы знаете правила, и всё же намеренно их нарушаете, – говорит он, нарезая передо мною круги. – Сэр? – спрашиваю я, не понимая, что же сделала не так. – Блокнот, – говорит Дженкс. Краешком глаза я вижу, как мимо проходит Нобл. Она замечает, что мы с Дженксом находимся в ситуации, которая, скорее всего, навлечёт на меня проблемы, затем она видит блокнот, узнаёт его, и на её лице отражается ужас. Блокнот, заполненный настолько личными вещами, что Том Бьянки постарался лично передать его тому, кто мог максимально незаметно вернуть предмет владельцу. – Да, сэр, – отвечаю я, стараясь говорить максимально бесстрастно. – Это ваш блокнот, рядовой Дэнверс? – спрашивает Дженкс. Я чувствую на себе взгляд Нобл, её лицо краснеет, я же смотрю прямо перед собой и сохраняю невозмутимый вид. – Да, сэр, – отвечаю я. Краешком глаза я замечаю, что из Нобл словно спускают воздух, её охватывает волна облегчения. Дженкс начинает кружить вокруг меня, сцепив руки за спиной, его большой палец дёргается. Я собираюсь с духом. – Несколько недель назад я кое-что вам поручил. Я замечаю в отдалении Марию и Пьерра. – Да, сэр. – Что я просил вас сделать? – Бросить поверхностный взгляд на уважаемых пилотов на авиашоу и уяснить, наконец, насколько кардинально я не вписываюсь, – дословно повторяю я его слова, прямо как во время репетиций. Но почему-то я сомневаюсь, что оставшаяся часть пройдёт по плану. – И неужели кадет-инструктор Вольфф оказался прав? Неужели, несмотря на вашу неспособность выполнять простые приказы, вы всё-таки поддаётесь обучению? Я вижу, как Вольфф готовит одного из других кадетов нашей группы к четвёртому и последнему полёту на планере. Я должна была лететь третьей по счёту. Предполагалось, что сегодняшний день будет потрясающим. – Да, сэр. – И что же вы поняли? Блокнот тяжёлой ношей лежит у меня в руке. – Вы были правы, сэр, – говорю я. Тончайшая улыбка появляется на губах у Дженкса. – Должен сказать, что я приятно удивлён. Прошу вас, продолжайте. – После поверхностного взгляда мне, и правда, показалось, что я не вписываюсь в ряды сих уважаемых пилотов, но... – Но? – Дженкс кривит губу. – Я не ограничилась только поверхностным взглядом, сэр. – Неужели?