– Рад это слышать, – тихо ответил еврей. – Полагаю, вы видели новость о смерти моего кузена. – Мистера Говарда Хендэлла? Да. Страшное дело. – Погиб и его сын тоже. А это серьезно меняет ситуацию. – Видимо, вы получили существенное наследство? То есть мне стоит вас поздравить? – Наследство? Нет. Жалкие пятьдесят фунтов. Но я хочу, чтобы вы приняли во внимание мои виды на наследство и оформили новый заем. Мистер Айзексон лишь приподнял брови. – Новый заем? Под какие гарантии, мистер Хендэлл? – Ну что за… Черт возьми, приятель. Теперь у меня большие шансы получить все наследство. Но самое главное, – добавил Юстас, разгорячившись от спокойствия и безразличия ростовщика, – самое главное, что вам это прекрасно известно. Иначе с чего бы вам отзывать повестку? Айзексон едва заметно пожал плечами. – Мне кажется, она уже произвела необходимый эффект, мистер Хендэлл, – ответил он. – Я не люблю доходить до крайностей, особенно если этого можно избежать, но вы проигнорировали два моих письма, и мне показалось, что вы решили не принимать мои намерения всерьез. Было необходимо показать вам, что это не так. Как я уже сказал, вы это поняли. Юстас очень смутился. У него сложилось впечатление, будто он с дубиной побежал на ловкача, вооруженного рапирой. – Ну пусть так; но что насчет всей ситуации? Я проживу на пять сотен в год, хотя, конечно, не на таких условиях, которые вы предложили мне в последний раз. – Но я не понимаю, мистер Хендэлл. Вы говорите о перспективе наследования; чего, собственно? Титула? – Да, именно. Дэвид Хендэлл не женат, и у него только один сын. А после него иду я. – Но титул не является гарантией для дачи займа, мистер Хендэлл, кроме случаев, когда к нему прилагается имущество, движимое или недвижимое. Боюсь, если у вас нет доказательства, что вы можете унаследовать имущество, то ситуация практически не изменилась. – Но я знаю… Юстас внезапно замолчал, сообразив, что чуть не совершил безумно глупый и опасный поступок. Если что-то случится с Дэвидом и Юстас получит наследство, то Айзексон сможет подтвердить подозрения, сказав, что он, Юстас, рассчитывал на это задолго до всех событий. Повернуть время вспять и отменить то, что он успел наговорить, нельзя, но о нюансах наследования лучше не упоминать. – То есть я хотел сказать, – вяло продолжил Юстас, – тот факт, что между мной и титулом теперь всего два человека, а не четыре, должен иметь какой-то вес. Шансы выше наполовину, не так ли? – Вряд ли, мистер Хендэлл, – спокойно сказал ростовщик. – Да, какое-то значение это имеет, но в целом не такое уж существенное. Пожалуй, вы забываете, что, хотя сыну капитана Дэвида Хендэлла, к сожалению, не позавидуешь, сам капитан может вступить в брак во второй раз. «Чертовы ростовщики, – подумал Юстас, – знают все обо всех». А Айзексон продолжал: – В силу этих, по сути, не таких уж значительных обстоятельств я готов продлить нынешний заем на следующий год на тех же условиях и при этом не буду требовать от вас немедленного погашения долга, но на большее, к сожалению, пойти не могу. С этими словами он поднялся, и Юстас автоматически последовал его примеру, чувствуя, что разговор с ним окончен. Все играло против Юстаса, и он вышел без дальнейших препирательств. По крайней мере, он получил отсрочку в погашении долга; а до следующей выплаты что-нибудь да подвернется. Но, как ни крути, утешение это спорное; ситуация, в которой он оказался, как никогда серьезна. Он живет не по средствам и даже в таком положении может не найти денег, чтобы удержать Джилл. Заработок от игр уменьшался, без сомнения, потому, что искать простаков уже не так легко, как раньше, а без подходящего для этого жилья и подавно – так уже почти никого не проведешь. И, наконец, он должен денег ростовщику, и может случиться так, что денег на выплату процентов не окажется. Подавленный, погруженный в мрачные мысли Юстас решил, что поднять настроение поможет выпивка, особенно если найдется веселая душа, которая с готовностью выпьет вместе с ним. У площади Пикадилли он свернул в американский бар «Джулиан» и осмотрелся: увы, ни одного знакомого; Юстас мрачно проковылял к угловому столику и заказал двойную «Мечту Джулиана». Этот коварный коктейль содержал в себе массу ингредиентов, которые были известны одному лишь Джулиану, но основой его, как и большинства заслуживающих уважения напитков, служил джин, и как бы вы ни старались скрыть это мягким ароматом, двойной джин всегда мог положить на лопатки любого. Закончив с «Мечтой», побеседовав с «Генри» и обменявшись остротами с юной дамой по левую от него сторону, Юстас заказал вторую порцию, выпил ее и наконец увидел все в новом свете. Неотложные проблемы отошли на второй план, будущее его предстало великолепным, а дух воспарил на крыльях отваги. Он был готов вернуться к себе, составить план – надо же убрать этого… Дэвида с пути, а затем пригласить Джилл на ужин. В какое-нибудь роскошное заведение – «Вальтано» или любое другое, лишь бы ей нравилось. Оставив в баре большую часть имеющихся при себе банкнот, Юстас вышел на солнечную улицу, где у него сразу же закружилась голова от рева снующих туда-сюда автомобилей, но вскоре свежий воздух привел его в чувство. Юстас направился на Блумсбери. Легкое головокружение, впрочем, никуда не делось, но он прекрасно знал дорогу и мог ни о чем не волноваться. И действительно, ни разу не сбившись с курса, Юстас прибыл домой и сразу же направился в свою гостиную, достал из комода «Медицинскую юриспруденцию» Хольта и упал в кресло. И тут обратил внимание на каминную полку: к часам был прислонен адресованный ему конверт. Юстас нечасто получал письма, но если они все же приходили, миссис Джейдж клала их именно туда, на полку к часам. Подниматься не хотелось, к тому же теперь это было не так просто, но «Мечта Джулиана», кроме всего прочего, вселяла в него и любопытство. Конверт был плотный и выглядел богато, а незнакомый почерк явно принадлежал человеку, который с канцелярскими делами имел не так уж много общего. Юстас открыл конверт, достал большой, сложенный вчетверо лист и начал читать. В какой-то момент у него отвисла челюсть, и на письмо в своих руках он глядел в чистом изумлении. Затем встряхнулся, пришел в себя и прочитал следующее: Поместье Клардж, Маркет-Харборо 14 августа 1935 г. ДОРОГОЙ ЮСТАС, Боюсь, что я слишком рано покинул Кумб и потому забыл с тобой попрощаться и поблагодарить тебя за присутствие на похоронах Говарда. С нашей последней встречи прошло немало времени, и мне искренне жаль, что мы с тобой не смогли узнать друг друга получше. Хотел бы ты приехать ко мне в следующем месяце и неделю вместе пойти на оленя? У меня есть небольшой лесок, Гленэллих, на западном побережье, к северу от Маллейга. Домик там совсем маленький, но это не должно тебя смущать; местность там прекрасная, и поохотиться можно на славу. Приглашаю, скажем, со 2 по 8 сентября; олени тогда будут на том месте, а вот после не останется, считай, ни одного. Неподалеку горы – некоторые выше 3000 футов, и, разумеется, олень будет как раз на вершинах: надеюсь, легкие твои к таким подъемам готовы. Если у тебя нет ружья и бинокля, я одолжу свои. Конечно, может быть, ты ненавидишь горную охоту; боюсь, куропатки не водятся, но зато есть небольшая речка с морской форелью и одно-два озера, так что захвати с собой удочку, если хочешь. Будет Бланш и, скорее всего, еще одна женщина. Надеюсь, у тебя получится приехать. Твой, Дэвид Хендэлл. Глава 7 Печальный крик Поначалу Юстас сидел в кресле и тупо глядел на письмо в руках. Затем поморгал, встряхнулся; может, перепил и заснул? – он был готов в это поверить. Ведь это просто невероятно: целую неделю, если не больше, он ломал голову над тем, как подобраться к Дэвиду на расстояние удара, и вот парень как на ладони; тот самый Дэвид Хендэлл, который раньше не подавал и намека на дружелюбие – да буквально две недели назад он был к нему холоден и груб, – а теперь приглашает к себе! Юстас откинулся в кресле и громко захохотал. Боже, если бы этот малый знал!.. Сам подставляет щеку для удара… Шею свою вытягивает под нож! Чувствовал ли Юстас угрызения совести? Нисколько. Его отношение к гостеприимному автору письма ничуть не изменилось. Дэвид этого не заслуживал. А что произошло на самом деле, было ясно из предпоследнего предложения. Бланш, благослови ее бог, сказала Дэвиду, что он должен проявить немного уважения к своим родственникам; наверное, извела его, поскольку он был чертовски груб в Кумбе. Естественно, Дэвид, как и все остальные, ценил Бланш; и вполне понятно, он не хотел ей перечить так скоро… Короче говоря, дабы ей угодить, Дэвид сделает что угодно. Скорее всего, сейчас она в Клардже; это было бы вполне в порядке вещей. В определенном смысле Юстас сожалел, что Бланш будет там, когда он… сделает то, что должен. Будет очень неприятно, конечно. Для нее это станет большим потрясением – в довесок к смерти мужа… Но что поделать? Упускать такую возможность нельзя. Отношение Дэвида к нему не изменилось ни на йоту; пригласил он его из одной вежливости, и как только Юстас уедет домой, его больше никогда и никуда не пригласят – на этот счет не должно быть никаких иллюзий. Ну да и черт с ним – повторного приглашения не потребуется. Дэвид совершил ошибку, и последствия не заставят себя ждать. В яростном волнении Юстас бросил книгу на буфет и, не переодеваясь в вечерний костюм, нахлобучил шляпу и отправился на Перл-стрит. Джилл была в гостиной. Она лежала калачиком на диване с книгой Эдгара Уоллеса в руках; ковер был усыпан сигаретным пеплом. Джилл поприветствовала Юстаса ленивой улыбкой, которая сменилась искренним интересом, когда она обратила внимание на его выражение лица. – Что случилось, дорогой? Кажется, ты очень собой доволен. Она подвинулась, и Юстас жадно ее поцеловал, а после торжественно сунул в руку письмо Дэвида: – Что ты об этом думаешь? Джилл быстро прочитала и с женской проницательностью спросила: – Кто такая Бланш? – Кузина. Жена человека, который недавно утонул. – Что она собой представляет? Юстас рассмеялся. – Прекрасная женщина. Высокая блондинка с идеальной фигурой и кучей денег – «и меня просто обожает». Юстас не был специалистом по Шекспиру, но «Двенадцатую ночь» знал. – Трепло, – спокойно сказала Джилл. – Сколько ей лет? – Моя ровесница, – соврал Юстас, – но какое это имеет значение? Суть в том, что теперь я могу подобраться к этому джентльмену. Джилл жестко посмотрела ему в глаза. – Ты действительно собираешься это сделать? – Конечно. Я же сказал тебе, что сделаю. Не сводя с него взгляда, Джилл сделала глубокую затяжку. – Я не думала, что у тебя хватит на это духу, – проговорила она, спокойно глядя на медленную струйку дыма перед собой. Юстас пришел в ярость. – Не понимаю, к чему ты это говоришь, – решительно начал он. – Я перебрал все возможные способы, а теперь собираюсь покончить с этим. Самым сложным было подобраться к нему; теперь проблема решена. – Как именно ты это сделаешь? – Пока не решил; зависит от обстоятельств. Наверное, возьму снотворное или что-нибудь растительное. – «Растительное»? О чем это ты?