– Дэвид этого не любит, – сказала Бланш, – не выносит раненых животных. Все эти пули оленя убьют, но не сразу; на самом деле он может еще очень долго мучиться. Поэтому-то я и не уверена, хочу охотиться или нет. Давай поупражняемся. Из-за валуна достали банку с краской, усеянную белыми пятнами, после чего началась тренировка. К раздражению парящих в небе чаек и бешеной радости выпущенных из будок спаниелей, которых приходилось насильно сдерживать – после каждого выстрела собаки рвались искать подстреленную дичь, – Юстас и Бланш упражнялись около часа. Если не считать отдельных промахов (одна пуля даже в валун не попала), Бланш стреляла уверенно и метко. Стоило же Юстасу освоиться в непривычных условиях, как он начал раз за разом попадать по банке, и из следующих десяти выстрелов только два прошли мимо, хотя и вплотную к цели. В конце концов он был полностью поглощен стрельбой и с большим трудом заставил себя пойти на прогулку; впрочем, даже эту ненавистную забаву скрасили упражнения с биноклем. В начале сезона все олени уходили вверх по склонам и были скрыты от них предгорьем, однако Юстасу и Бланш удалось найти стайку пасущихся в низинах ланей; пленительное зрелище – коричневые точки, внезапно обретающие черты живых существ – нужно всего лишь поднять к глазам бинокль и подождать, пока глаз привыкнет к новому фокусу. В шесть часов вернулись охотники – мисс Хоуп-Фординг верхом на пони, а рядом с ней шел Дэвид Хендэлл. Позади на небольшом расстоянии Йен, помощник охотника, вел вторую лошадку, нагруженную оленьей тушей, а замыкал шествие старый Макшейл с обуглившейся трубкой в зубах, перекинувший через плечо чехол с ружьем. На Дэвиде был старый твидовый пиджак, заплатанные бриджи от другого костюма и обветшалая кепка неопределенного цвета. Он шел в расстегнутой рубашке и с закатанными рукавами пиджака. Джоан Хоуп-Фординг тоже была в бриджах, впрочем, поновее и элегантнее. Она оказалась высокой и представительной девушкой с золотисто-каштановыми волосами, карими глазами и белоснежной улыбкой. Говорила Джоан громко и уверенно; это она подстрелила своего первого оленя – красивого самца с десятиконечными рогами весом около пятнадцати стоунов[16], и ей, естественно, было о чем рассказать. На Юстаса Джоан почти не обратила внимания; привлекательной он ее не нашел. Дэвид же вполне радушно его поприветствовал, хотя и не выказал особого восторга, – судя по всему, кузен был пленен мастерством своей Дианы, и только это его и занимало. После ужина, состоявшего из макрели, оленины и сыра, женщины отправились в гостиную, а Дэвид подвинул к Юстасу портвейн и развязал язык. Впоследствии Юстас очень удивился тому, до чего горд своим лесом ветеран Колдстрима. Дэвид сказал, что ему адски повезло выхватить это место из рук старого Родштейна после обвала на Уолл-стрит; в лесу было только около тридцати оленей, но зато вдоволь пастбищ, тут и там постоянно бродят стада, а при западном и северо-западном ветрах сюда стягивается вся лучшая дичь из лесов внутренней части страны. Как правило, он охотится сам; старина Макшейл здесь скорее за лесничего. Охотиться можно только в одно ружье, разве что в конце сезона, когда олень спускается на низины, или при определенном ветре получается пойти со вторым – главное, как можно дальше отойти от моря. Дом что надо, и соседей нет – никто не докучает. В общем, он надеется, что Юстас отлично проведет время. Все это было сказано на одном дыхании; Юстас успел опрокинуть три бокала портвейна и под конец видел это жилище в новом свете, отличном от первого впечатления, а вскоре начал гадать, сможет ли уговорить Джилл пожить в таком стесненном положении, если… Медленная, монотонная речь Дэвида никак не заканчивалась, но Юстас его не слушал. Мысленно вернулся к своим личным проблемам и со вновь обретенной уверенностью пытался понять, как это он мог буквально пару часов назад впасть в такое уныние. Зачем вообще было сомневаться?.. Свой собственный лес! Конечно, он бы отремонтировал дом и нанял нормальную прислугу, но в целом-то – до чего все это прекрасно! Глава 9 Смерть оленя Почему состоятельные люди ставят в своих охотничьих домах такие жесткие и бугристые кровати – ведь на них не уложишь спать даже посудомойку с кладовщиком? Вопрос был непостижимым; по крайней мере, так казалось ворочающемуся Юстасу, которому совсем не удалось нормально выспаться. Естественно, наутро он экипировался для подъема в горы через силу; впрочем, одна вещь принесла ему облегчение: Юстас услышал, что обе дамы собираются провести весь день на рыбалке. Значит, будет возможность выяснить, подходят ли обстоятельства путешествия для приведения своего плана в жизнь или нет. Слова Дэвида о том, что он, «как правило, охотится сам», наполнили Юстаса оптимизмом, однако нужно посмотреть, чем во время охоты занимаются Макшейл и Йен. В девять утра Йен привел двух пони, и Дэвид с Юстасом оседлали лошадок. Макшейл, скорее всего, был у себя дома в горной долине, откуда мог наблюдать за большей частью здешних мест. Не успела группа отойти на приличное расстояние от дома, как Юстас почувствовал, что готов отдать все, лишь бы спешиться – он никогда не сидел в таком широком и жестком седле, и это было сущей пыткой для его непривычных к езде ног. Однако Дэвид – ружье в чехле лежало на седле перед ним – шел рысью совершенно невозмутимо, Йен тоже, кажется, как ни в чем не бывало замыкал шествие в нескольких сотнях ярдов от них… Что ж, придется потерпеть. Лошадиная тропа шла по долине вдоль реки Эллих, почти точно на восток по направлению к вершине Сгурра. К северу, слева от группы, возвышалась Бен-Фан – сравнительно низкая гора в 2300 футов высотой, а неподалеку от ее подножия виднелся дом Дэвида; далее стоял Бен-Ронн (2900 футов), сливающийся с восточной стороны с пологим Сгурром (3300 футов). К югу от долины (см. карту) лежал долгий ровный хребет Бен-Маул-Дух, набирающий максимальную высоту 2500 футов у своего восточного окончания[17]. Преодолев около четырех миль медленной изнуряющей рысью, группа добралась к охотничьему дому, который стоял у пересечения Эллих с ручьем поменьше, спускающимся с северной горной гряды. Старый Джеймс Макшейл полулежал в вереске, откинувшись на небольшой холмик, а перед ним стояла его трость, на которую он опирался рукой, уравновешивая вес бинокля. Он смотрел на вершину Бен-Маул-Дух. Дэвид соскользнул с пони, и охотник тут же поднялся на ноги и коснулся кепки. – Доброе утро, Джим. Это мистер Юстас Хендэлл. Старик коснулся кепки еще раз. Не зная, как следует поступать в таких случаях, Юстас коснулся своей. Дэвид упал в вереск рядом со своим охотником и быстро взглянул на ползущую по небу тучу. – Юго-восток? – спросил он. – Верно. Думаю, уйдет дальше, к солнцу. Дэвид кивнул, погрузился в молчание и медленно повел бинокль по северному склону Бен-Маул-Дух. Он был уверен, что бинокль Макшейла исполосовал каждый дюйм склона вдоль и поперек, но не стал задавать никаких вопросов. А через семь-восемь минут отвел свой бинокль от глаз. – Маленькое стадо у вершины с этой стороны. Дальше, примерно в полумиле, один олень; для охоты он не подходит. По пути несколько стад ланей, ближе к подножию. – Ага, и большое стадо у ближайшего склона Сгурра, – сказал Макшейл. Дэвид снова поднял бинокль. – С этой стороны у осыпи? – Да, сразу под просветом. – Вижу. Полагаю, то же стадо, что мы видели вчера. Не хотелось бы их тревожить, да, может, и не придется. При таком ветре они пойдут в проход. Надо взглянуть поближе на этих животных на Бине. С этими словами Дэвид спрятал бинокль в футляр и поднялся. Юстас последовал его примеру; до этого он прилежно прочесал горы во взятый взаймы бинокль, но так и не увидел ни одного животного, будь то олень или лань. Йена оставили с пони, остальные свернули с тропы и направились к югу, а вскоре начали подъем. Дэвид медленно и широко шагал во главе колонны – кажется, это давалось ему без особых усилий. Юстас шел следом и старался не отставать; за ним поднимался Макшейл со все еще зачехленным ружьем под рукой. Каждый из них опирался на длинную трость, у каждого через плечо висел бинокль, а у Юстаса вдобавок его макинтош. Они поднимались около получаса. Юстас тяжело дышал и истекал потом, но мужественно следовал за Дэвидом по пятам. Он расстегнул свой жилет, воротник рубашки, кепку засунул в карман, закатал рукава и уже начал думать, что человеческие легкие не способны выдержать еще и пары шагов, когда Дэвид остановился у обрыва и снова достал свой бинокль. С минуту он просматривал местность, а затем достал сигарету и зажег ее. – Видишь их, Юстас? – спросил он. – Э… пока нет. Дэвид указал тростью на пятнышко яркой травы на склоне примерно в полумиле от них; похоже, там лежали несколько бурых валунов. Юстас поднес к глазам бинокль и увидел стадо оленей – они были так близко, буквально в двух шагах. Юстас инстинктивно перешел на полушепот. – Прекрасно, – сказал он. – А они… подходят для охоты? Дэвид кивнул. – Двое из них. Какой красавец с десятиконечными рогами, мясистый, да, Джим? Он ведь молодой еще? – Ага, похоже на то. – Тогда оставим его; может, на следующий год будет королевский[18]. А мелкого лучше убить – вон того, узколобого, с шести– или семиконечными рогами. – Семи, – пробормотал Макшейл. – Ну и уродец. Дэвид спрятал свой бинокль. – Увидел, Юстас? – Кажется, да. Он снова начал задыхаться, но теперь от восторга. – Тогда пойдем. Джим, останешься здесь, хорошо? Сердце Юстаса забилось чаще. Значит, они пойдут вдвоем. Может быть, это шанс?.. Но Макшейл не убрал свой бинокль; он будет за ними наблюдать. Дэвид взял у Макшейла ружье, вынул его из чехла, зарядил пятью патронами и небрежно засунул обратно в чехол. На спуске он немного сбавил шаг, а потом снова прибавил, и вскоре они уже стояли на плоской и голой вершине. На пике их обдало ледяным ветром – холод насквозь пронзил разгоряченные подъемом тела. Юстас поспешно застегнул жилетку и плащ и нацепил на голову кепку. – Держись как можно тише, – пробормотал Дэвид. – Обходи камни с трещинами и, ради бога, не стучи по ним тростью. Они неторопливо двинулись вдоль вершины. Ветер дул справа, и Юстас почувствовал, как начинает слезиться его глаз. Пройдя около пятисот ярдов, Дэвид отошел к северной вершине, снова достал бинокль и посмотрел вниз, а через тридцать секунд кивком подозвал к себе Юстаса. – Рассмотри его как следует, – прошептал он. – Вон тот, худосочный. Его ни с кем не спутаешь, но сделать все нужно чисто. Юстас посмотрел в бинокль Дэвида. Олени находились в каких-то трех сотнях ярдов, примерно в ста футах под ними. Сквозь бинокль был различим каждый волосок на их шкуре. Сердце Юстаса рвалось из груди, а преступные мысли выветрились из головы. – Дальше идти по вершине я не осмелюсь, – прошептал Дэвид. – Они могут почувствовать наш запах. Нужно все сделать отсюда. Отсюда? То есть он хочет отсюда стрелять? Без бинокля олени были едва заметны. Впрочем, нет, он говорит о другом. – Оставь здесь бинокль, трость и этот плащ, – снова прошептал Дэвид, откладывая свою трость. – Бо́льшую часть пути мы будем на виду. Держись за мной, носом у моих ботинок; не поднимайся даже на дюйм и работай руками. Если я остановлюсь, останавливайся. Двигайся только вместе со мной. С этими словами он опустился на живот и пополз. Юстас сделал то же самое, чувствуя себя голым и беззащитным под враждебным взглядом оленей. Но Дэвид бесстрастно полз вниз по склону, затем свернул направо. Что ж, это было легче, чем ожидал Юстас… Однако они все ползли и ползли, – кажется, прошла уже целая вечность… бам! Юстас врезался носом в подбитую гвоздями подошву Дэвида – охотник остановился. Сдерживая крик и стараясь унять одышку, Юстас замер. Казалось, прошел целый век (хотя на самом деле – не больше пяти минут), как вдруг ботинки ведущего снова зашевелились; начался небольшой подъем. Дэвид обернулся и кивнул, чтобы Юстас стал с ним вровень. Охотники были вне поля зрения – перед ними возвышалась маленькая горка, покрытая крошечными камнями. – Восемьдесят ярдов, не больше, – выдохнул Дэвид Юстасу на ухо. – Я поднимусь посмотреть; когда кивну, подходи справа. Он достал ружье из чехла и медленно уполз вперед. Вскоре Дэвид уже был у края и наблюдал, а затем подал знак рукой. Юстас начал ползти, пока не поравнялся с кузеном. Тогда он осторожно приподнял голову. Менее чем в шестидесяти ярдах от него стоял величественный олень. Голова его была увенчана рогами с бесчисленным количеством отростков. Животное спокойно питалось и не замечало никакой опасности. Худой олень стоял вдалеке, за стадом, хвостом к Юстасу – куда стрелять, непонятно… – Подожди, пока он не повернется боком. Не торопись, – прошептал Дэвид, медленно передавая ружье Юстасу. Затаив дыхание от волнения, слыша биение своего сердца и шум в ушах, Юстас ждал… Это даже хорошо – он успокоился, руки перестали дрожать. Животное слегка повернулось… У Юстаса пульс снова участился; он медленно поднял ружье, и… олень опустился на колени и лег. – Черт его дери, – выдохнул Дэвид. Сердце Юстаса снова успокоилось, мышцы расслабились. Олень лежал наискосок от линии прицела, горделиво жевал свою жвачку, подергивал ушами и смотрел куда-то в долину. Скоро лег еще один олень, за ним другой; на ногах оставался только красавец с десятиконечными рогами – он спокойно ел рядом с остальными и выглядел так, словно был готов пойти прямо на них. Юстас ощутил непреодолимое желание сменить цель и взять это величавое животное, ведь оно так близко – один простой и точный выстрел… Он взглянул на Дэвида, но на неподвижном, грубом лице кузена не отражалось никаких эмоций. Шли минуты; красавец-олень отошел; еще чуть-чуть, и будет поздно. Еще один взгляд на Дэвида. Хмурится; передумает ли? – Он встал! Тише шепота, но достаточно слышно, чтобы Юстас повернулся обратно к желтому оленю. Поднимается; грациозно вытягивает ноги и поворачивается боком. Ружье Юстаса поднято; тух! тух! – звучит его сердце; мушка ходит сужающимися кругами; сейчас она на теле у лопатки, нет, на ребрах по центру; черт, да когда же она остановится? – Быстрее! Он тебя заметил. Красавец-олень вскинул голову и глядел прямо на ружье. Взгляд Юстаса нерешительно перешел на желтого. Надо стрелять, иначе – все. Мушка все качалась, сейчас она на… бах! По долине разнеслось эхо. Юстас увидел, как олень сгорбился, как подогнулись его задние ноги. Шатаясь, животное сделало пару шагов. – Быстрее! Еще раз! Одичав от возбуждения и тревоги, Юстас выстрелил снова, не дождавшись, когда выровняется прицел. Олень развернулся, сделал еще пару шагов и сорвался на рысь. Бах! Бах! Юстас потерял голову и палил вдогонку исчезающему оленю, из-под копыт которого поднимались клубы пыли. – Хватит, чтоб тебя! Дай сюда! Дэвид схватил ружье, но было уже слишком поздно. Бах! Магазин был пуст, а раненый олень вместе со стадом уже исчез за горным уступом. Дэвид зарядил ружье еще пятью патронами, тут же вскочил на ноги и ринулся вперед. У уступа он остановился, быстро осмотрелся и полетел дальше. Задыхаясь, Юстас мчал следом, но смог догнать кузена, только когда тот остановился у пригорка. – Мне очень жаль, Дэвид, – проговорил он, с трудом ловя воздух. – Он ранен? Где…