– Да. До поездки на похороны родственников в Корнуэлл я об этой ветви практически ничего не знал. Однако они были очень добры ко мне, в частности миссис Говард Хендэлл, мистер и миссис Карр. Полагаю, пригласить меня в Шотландию, о чем вам, судя по всему, известно, капитану Хендэллу предложила именно миссис Говард Хендэлл. Естественно, после случившейся трагедии я был очень подавлен, а потому расспросил миссис Говард Хендэлл, которая тоже находилась там, о сыне Дэвида, с которым я прежде ни разу не виделся. Она рассказала о нем и посоветовала навестить его по возвращении в Лондон. Так я и сделал. Вот, собственно, и все. – В этот период вы навещали его довольно часто, не так ли, сэр? На это была какая-то особая причина? – Дезмонд мне понравился. И я думаю, что он был одинок. Мне казалось, я мог его как-то развлечь. Другие члены семьи делали для него то же самое, например, миссис Говард Хендэлл и мистер Генри Карр. – Да, верно. Я так и понял. Мистер Дезмонд просил вас навещать его почаще? – Не то чтобы просил, но мне показалось, ему нравится со мной беседовать. – Вы беседовали с ним наедине? – В первый раз да. Во второй с нами была миссис Тумлин. – И вы решили, что лучше прийти в ее отсутствие? Еще один опасный момент. Это критический вопрос. Сказать ли напрямую, или сделать вид, будто это была случайность? – Я дважды приходил к Дезмонду, и миссис Тумлин дважды сообщала мне, что он слишком устал и не может принимать гостей. Я решил, что она ведет себя нелепо, и однажды пошел туда, когда она должна была отправиться за покупками. – Так, значит, вы признаете, что преднамеренно выбрали время, чтобы застать его одного. Тут Юстас вспыхнул. – Вы несправедливо интерпретируете мои слова, – резко возразил он. – Речь не о «признании» и не о желании «застать его одного». Я говорю вам следующее: да, я пришел туда, когда миссис Тумлин могло не быть дома, потому что хотел поговорить с Дезмондом; мне казалось абсурдным, что она так с ним нянчится. – Ясно, мистер Хендэлл, – спокойно сказал Дарнелл. – И я полагаю, что коль скоро вы прикипели к своему племяннику, вы начали дарить ему небольшие подарки, верно? – Подарки? – Книги. Сигареты. Может быть, конфеты. Конфеты! Юстас ощутил, как залился краской. Значит, в полиции тоже об этом подумали – о том, чего он едва не воплотил в жизнь? Он инстинктивно осмотрелся – где же эта коробка «Дюдвиллз»?! Ох, забыл; он же отнес ее Джилл вчерашним утром. Повезло, ничего не скажешь. Но та единственная мятная конфета?.. Он ее выбросил – в корзину для бумаг или в камин. Вчера его зажигали, так что если она и была в корзине, то Гамильтон наверняка бросил ее в огонь. Наверняка? Нет, тут нельзя быть полностью уверенным, а этот проклятый детектив торчал утром в комнате и целых полчаса что-то вынюхивал… – Я не дарил ему никаких подарков. – Никаких подарков. Старший инспектор Дарнелл задумчиво погладил подбородок. Через какое-то время он поднялся на ноги. – Полагаю, на данный момент у меня все, сэр. Если только вы, конечно, не хотите уточнить что-то из сказанного. – С чего бы это? – Вы могли что-то забыть, сэр. Например, вы абсолютно уверены в том, что морфий – это единственное лекарство, которое вы держите при себе? – Абсолютно уверен. – Может, раньше у вас хранились другие лекарства? Должен напомнить вам, сэр, что дача ложных показаний – это довольно серьезное дело. Вы поймете, что мы способны сами выйти на информацию о том, что вы приобретали какие-то другие лекарства. Юстас нетерпеливо покачал головой: – Я же вам сказал: после того, как бросил практику, у меня нет ничего, кроме морфия. – Очень хорошо, сэр. Теперь мы знаем, как действовать. Хорошего дня, и прошу прощения, что отнял у вас так много времени. Инспектор подошел к выходу, но, коснувшись дверной ручки, рука его замерла. – Если позволите, я дам вам дружеский совет, – сказал он. – Возможно, для отсроченного дознания вам лучше нанять адвоката. Глава 22 Консультация Юстас проводил старшего инспектора Дарнелла и вернулся в гостиную, где налил себе крепкого виски с содовой, хранящегося на подставке для графинов в красном лакированном серванте в углу комнаты. Последние слова детектива стали для него огромным потрясением. Они звучали искренне, а Юстас знал, что полиция бывает особенно опасной и серьезной в моменты своей абсолютной честности. По какой-то причине в Скотленд-Ярде решили, что он ответственен за смерть Дезмонда, хотя они, если верить Дарнеллу, еще не дошли до стадии, когда есть основания выдвинуть обвинения, однако сделают все, чтобы открыть против него дело. Юстас понимал, что хотя против него и не было никаких доказательств, у полиции могли зародиться подозрения. А раз так, то было бы правильно последовать совету Дарнелла – по крайней мере, проконсультироваться у адвоката. Но у кого? Юстас не имел никаких дел с юристами уже десять лет; в последний раз он решал с ними вопросы, касающиеся всех тех денег, которые завещала ему Берил Фотеруэйт. Этим занималась небольшая местная контора из провинциального городка, в котором он на тот момент практиковал, и для нынешней ситуации она не подходили. Объяснить адвокату, в каком он оказался положении, будет непросто. В конце концов, массу вещей никому говорить нельзя, раскрывать дополнительные детали дела будет очень затруднительно. Например, любой адвокат, к которому Юстас пойдет за консультацией, захочет знать, почему он так часто навещал Дезмонда в последние две недели. Объяснение, которое Юстас дал полиции, неубедительно, а настоящую причину нельзя никому раскрывать. Здесь был один мотив, не вполне правдивый, но и не совсем ложный, который являлся бы убедительным для человека, знающего всю эту историю целиком. Но в нее Юстас не желал посвящать незнакомца. Был только один человек, которому он мог рассказать свою версию правды, и тот бы понял его мысли и действия, – Генри Карр, Он адвокат. И уже знал, на что Юстас надеялся и чего боялся. Знал и сочувствовал. Карр поймет, если Юстас скажет ему: «Я хотел видеться с Дезмондом наедине как можно чаще, чтобы произвести на него хорошее впечатление. Тогда он мог бы передумать и не делать того, что ему советовал лорд Бэрреди». Постороннему адвокату объяснить это было бы чрезвычайно сложно: Юстасу пришлось бы подтвердить, что ему было известно, как желанное наследство могло уйти у него из рук, а это почти то же самое, что признать мотив убийства Дезмонда до его совершеннолетия. Объяснять это в суде нельзя – слишком опасно. Поэтому и нужен совет опытного юриста, а к кому Юстас прислушался бы в первую очередь, если не к Генри Карру? Он был умен, трезв и благожелателен. Юстас считал, что он нравится Генри, а то, что адвокат не верил в слухи о смерти Дэвида, которые, несомненно, до него дошли, – очевидный и неоспоримый факт. Облегченно вздохнув, Юстас принял решение, сразу же пошел к телефону и позвонил в пригородную контору Карра. Позже тот перезвонил и сообщил: сегодня он занят до самого вечера, но с радостью отужинает с Юстасом у него дома. Полдня Юстас думал над тем, что нужно говорить Генри Карру, а что – нет. Таблетки морфия – об этом он должен знать; купится ли Карр на объяснение, которое Юстас дал полиции? То, что он приобрел их вскоре после того как услышал о наследстве и незадолго до внезапных смертей Дэвида и Дезмонда, наводило на определенные мысли, к пущей тревоге Юстаса. Скорее всего, убедить присяжных будет сложно и замену эфемерной предыдущей баночки с морфием доказать невозможно. Время покупки книги «Медицинская юриспруденция» от полиции скрыть тоже не получится; а если ее связать с таблетками морфия… черт возьми, это серьезное доказательство. Так стоит ли говорить об этом Карру? Юстас не ходил к Джилл, хотя с радостью навестил бы ее. Теперь он начал понимать, какая серьезная опасность крылась за тем, что она знала о его планах и действиях. Если полиция до нее доберется, то заранее не угадаешь, расскажет она что-нибудь или нет. Да, Джилл достаточно умна но женщины, по опыту Юстаса, часто распускают язык, перед тем как подумать. Сейчас лучше держаться от нее подальше и надеяться, что полиция о ее существовании ничего не узнает. Генри Карр объявился как раз вовремя и в хорошем расположении духа. До того как закончился ужин и на стол не поставили бутылку портвейна, ни один из них не сказал о деле ни слова – Юстас не хотел, чтобы их разговор был услышан, и отпустил Гамильтона на вечер отдохнуть. Но стоило убедиться, что Гамильтон покинул квартиру, Юстас разлил портвейн по бокалам и без лишних предисловий начал: – Полиция допрашивала меня в связи со смертью Дезмонда. И я буду рад, если ты посоветуешь, как быть, Генри. Не возражаешь, если я буду обращаться к тебе по имени? – Конечно, нет. Мне даже не было понятно, что ты этого не делаешь – я-то давно зову тебя Юстасом. – Карр приятно улыбнулся и отпил портвейна. – Насчет полиции сочувствую, однако я ничуть не удивлен. Это неприятно удивило Юстаса, но он постарался скрыть свою реакцию. – Да? А из-за чего ты… ожидал этого? – Прежде чем ответить, скажи, пожалуйста, с чем я должен тебе помочь. – А, тут все просто. Сегодня приходил человек из уголовного розыска, он сказал, что я буду отвечать перед присяжными на дознании. Я хотел бы, чтобы ты помог мне с этим. Карр кивнул. – Ясно, – сказал он. – Это мило с твоей стороны, Юстас. Ценю твое доверие. А теперь откровенно тебе скажу, почему я не удивлен. Во-первых, после смерти Дэвида мне стало известно, что шотландская полиция не вполне уверена, что это был несчастный случай. Там считают, что тебе это уж очень на руку, и хотя случайность можно допустить, им такая версия не кажется убедительной. – Откуда ты это знаешь? – спросил Юстас с любопытством. – Во-первых, от Бланш. Она сказала мне, что девушка, которая была там с вами… – Эта стерва Хоуп-Фординг. Я так и думал. – Да, речь о ней. Она изо всех сил старалась убедить шотландскую полицию, что это сделал ты – я имею в виду, ранил Дэвида. Она сказала им, что ты хочешь получить титул Бэрреди и все остальное по списку. Дэвида считаешь единственным препятствием у тебя на пути, потому что Дезмонд тяжело болен. – Она ведь хотела выйти за Дэвида замуж, – с горечью сказал Юстас. – Вот и слетела с катушек. Генри Карр рассмеялся. – Я примерно так себе это и представлял, – сказал он. – А еще кое-что слышал об этом от друга, он стряпчий в Глазго. – Стряпчий? – Присяжный стряпчий. В Шотландии, это в общем, юрист. Сам он слышал об этом деле от своего приятеля из Эдинбурга, у которого есть какой-то друг в канцелярии прокурора – что это такое, ты знаешь. Все это, конечно, против правил, но информация просочилась. Начальника полиции Инвернесса все вполне устраивало, а вот местного прокурора – нисколько. Ну, похоже, они решили, что, как бы подозрительно это все ни выглядело, нет ни малейшего шанса найти против тебя какие-то доказательства, и генпрокурор закрыл дело на основании отсутствия доказательств. Вот, собственно, и все. – А генпрокурор – это… – Главный прокурор Шотландии по гражданским и уголовным вопросам. Если брать нашу систему, то это что-то вроде ведущего юриста и директора гособвинения в одном лице. Как он скажет, так и будет. Однако по факту вдаваться в детали и консультировать генпрокурора положено его помощнику. Ну как бы то ни было, они решили закрыть дело, но сделали кое-что сверх того – уведомили Скотленд-Ярд. Юстас слушал это со страхом – перед ним открывались ужасные перспективы. Дрожащей рукой он налил себе третий бокал портвейна. Карр воздержался, но не стал отказываться от стакана бренди. – Боже мой, – сказал Юстас. – Генри, для меня это страшное потрясение. Я знал, что они не берут ничего на веру, но не понимал, насколько далеко это зашло… Местные жители – охотники, да кто угодно – ничуть во мне не сомневались. Но как же я мог… боже, это просто бред! – Что ж, сейчас нам нужно волноваться не об этом, – сказал Карр. – Да и я только недавно узнал о том, что шотландская полиция связывалась на этот счет со Скотленд-Ярдом. Вскоре после этого Ярд направил своего человека к миссис Тумлин. Ей посоветовали не подпускать тебя к Дезмонду или, во всяком случае, не оставлять вас наедине. Объяснять они ничего не стали, но предупредили, что рассказывать об этом никому нельзя. Естественно, бедная женщина потеряла голову, и меня удивляет, что ты ничего не заподозрил. Помнишь, я сказал тебе: по-моему, тебя не пустят к Дезмонду? Причина этого мне тогда не была известна, но я догадался: она против тебя что-то имеет, но решил подождать с рассказом об этом. – Ясно, – проговорил Юстас. – Но как давно тебе это стало известно? О том, что ее предупредили из полиции? – Я узнал только сегодня. После смерти Дезмонда бедная женщина вывалила все это Бланш, а та рассказала мне по дороге в суд.