Она оглянулась и посмотрела на свою свиту. Три ряда по четыре. Это люди, которые усиливали ее слух и зрение и воплощали в жизнь распоряжения. А посмотрите на автобус, который следует за ними! Это самый большой экипаж такого рода на Капитуле. В длину не меньше тридцати метров! И он битком набит людьми! Вокруг этой махины при движении взметаются клубы пыли. По приказу Одраде Тамалейн была отправлена назад в город. Все знали, что Верховная Мать может быть очень едкой, если ее рассердить. Там взяла в поездку слишком много людей, но Одраде заметила это, когда было поздно что-либо менять. — Это не инспекция! Это настоящее вторжение! Пойми меня, Там. Это небольшая политическая драма. Не принимай смещение слишком близко к сердцу. Она снова обратила внимание на водителя, единственного мужчину в машине. Клэйрби, маленький, въедливый специалист по машинам. Маленькое личико, лицо цвета свежевспаханной земли. Это был любимый водитель Одраде. Он вел экипаж быстро, аккуратно и великолепно представлял себе возможности машины. Холмы, поросшие дубами, остались далеко позади, сменившись садами, окружавшими какую-то сельскую общину. Как великолепен этот живописный вид при ярком солнечном свете, подумала Одраде. Низенькие белые домики под красными черепичными крышами. Далеко со склона были видны арки над въездами в улицы. Видно было, что все улицы ведут к высокому зданию, где помещалась местная администрация. Этот ландшафт вселил в Одраде угасшую было уверенность. Поселок выглядел очень ярко, краски смягчались расстоянием и легкой дымкой, повисшей над садами. Ветви были еще голыми, но они, несомненно, могли принести по крайней мере еще один урожай плодов. Она напомнила себе, что Община Сестер требовала в обстановке красоты. Надо было все устраивать так, чтобы красота не отвлекала от потребностей желудка. Комфорт возможен… но не до такой же степени! Позади Одраде раздался чей-то голос: — Я уверена, что на некоторых из этих деревьев начинают распускаться листья. Одраде пригляделась к саду внимательнее. Да, так и есть. На темных сучьях появилась первая зелень. Зима сюда не проникла; Управление Погодой, изо всех сил старающееся соблюсти земную смену времен года, допускало иногда ошибки. Наступление Пустыни вызвало в этом районе необычный подъем температуры слишком рано: странное потепление приводило к тому, что листья начинали распускаться тогда, когда наступало время для сильных морозов. Из-за таких сбоев погибло великое множество плантаций. Это стало обычным явлением. Советница по сельскому хозяйству предложила возродить древний термин «индейское лето» для описания этого феномена. Часто можно было наблюдать цветущие деревья, засыпанные снегом. При этом воспоминании Одраде почувствовала волнение. Индейское лето. Какое меткое название! Ее советницы разделяли взгляд Верховной на эти мародерствующие морозы, которые шли по пятам за несвоевременными оттепелями: внезапно теплело, и в этот момент наступало время для разбойников — терроризировать и грабить ни о чем не подозревающих поселенцев. Вспомнив об этом, Одраде вновь почувствовала спиной холод топора. Как скоро это случится? Она не старалась найти ответ. Я не Квисатц Хадерах! Не оборачиваясь, она обратилась к Стрегги: — Этот поселок называется Пондерилль. Ты никогда не бывала здесь? — Нет, моя школа была не здесь, Верховная Мать, но место очень похоже. Да, все эти поселки были на одно лицо: низенькие постройки, утопающие в садах. То было излюбленное устройство начальных учебных центров Бене Гессерит. Такова была система отбора потенциальных Сестер. Чем тоньше сеть, тем ближе к Централу. Некоторые из таких коммун, как, например, Пондерилль, были предназначены для закалки воспитанниц. Женщины по много часов работали в поле, занимаясь тяжелым, изнурительным физическим трудом. Руки, испачкавшиеся в навозе, впоследствии редко подводили при выполнении куда более грязных дел. Теперь, когда они выехали из облака пыли, Клэйрби, открыл окна. В салон хлынула удушающая жара. Господи, куда смотрит Управление Погодой? Два здания на окраине Пондерилля имели общий второй этаж, образовав нечто вроде туннеля над улицей. Не хватает только опускной решетки: получился бы въезд в настоящий средневековый замок. Облаченные в доспехи рыцари у входа не стали бы жаловаться на привычную для них жару. Пластон, из которого были сложены дома, с первого взгляда было трудно отличить от старинного строительного камня. Глазки видеокамер располагались там, где, без сомнения, в древности были бойницы. Длинный въезд в городок, как заметила Одраде, содержался в чистоте. В общинах Бене Гессерит не надо было опасаться за свое обоняние. Никакого мусора. На улицах практически не встретишь калек. Вокруг только здоровая плоть. Хороший управляющий всегда заботится о том, чтобы население было здоровым и счастливым. У нас тоже есть свои инвалиды, но это не всегда физические калеки. Клэйрби припарковал экипаж в тени въезда, и все вышли на улицу. За ними остановился и автобус Тамалейн. Одраде надеялась, что в тени их ожидает прохлада, но природа сыграла с ними злую шутку, превратив это место в настоящую печку. Температура в туннеле была выше, чем на солнцепеке. Она была просто счастлива, когда вышла на свет и жаркое солнце, слизнув с кожи пот, вызвало мимолетное ощущение прохлады. Эта иллюзия моментально исчезла, как только солнце начало немилосердно обжигать голову и плечи. Пришлось призвать на помощь умение регулировать обмен веществ, чтобы справиться с жуткой жарой и усилить выделение тепла. На площадь через равные промежутки времени обрушивались циркулярные потоки воды. С этой роскошью скоро придется навсегда распрощаться. Но пока это надо оставить. Самое главное — моральный дух! Одраде слышала, что свита следует за ней. Слышны обычные жалобы на то, что они слишком долго сидели в машине, не меняя позы. С дальнего края площади навстречу им спешила процессия. Их решили приветствовать местные жители во главе с Цимэй, руководительницей Общины. Женщины, сопровождавшие Одраде, сгрудились возле голубых плит, которыми был облицован фонтан. Только Стрегги осталась возле Верховной Матери. Группа Тамалейн тоже бросилась к воде. Мечты человеческие, подумалось Одраде, настолько древние по своей природе, что их невозможно полностью искоренить никакими средствами. Унавоженные поля и пригодная для питья вода, в которую можно опустить лицо, чтобы утолить мучительную жажду. Именно этим и занималось большинство людей из ее свиты — они жадно припали к воде. Лица их блестели от живительной влаги. Делегация местных жителей остановилась перед свитой, которая все еще топталась на панели фонтана. Цимэй привела с собой трех Преподобных Матерей и пять старших послушниц. Одраде отметила про себя, что этим послушницам скоро предстоит испытание Пряностью. Они знали об этом, судя по прямым взглядам. Цимэй приезжала в Централ не часто и только для того, чтобы преподавать. Женщина находилась в превосходной физической форме: каштановые волосы были темны настолько, что в ярком свете выглядели черными с рыжими искорками. Узкое лицо выглядело очень светлым в таком темном обрамлении. Под широкими бровями светились глаза с синими белками. — Мы рады видеть вас, Верховная Мать. — В ее тоне Одраде не уловила фальши. Одраде в ответ слегка склонила голову, словно говоря: Я слушаю. Почему ты так рада меня видеть? Цимэй поняла. Она жестом указала на круглолицую высокую Преподобную Мать, стоявшую рядом с ней. — Вы помните Фали, нашу управляющую садом? Фали только что была у меня с делегацией садовников. Они предъявляют очень серьезную жалобу. Обветренное лицо Фали имело какой-то сероватый оттенок. Переутомление? Над острым подбородком тонкогубый рот. Под ногтями грязь. Одраде отметила это с одобрением. Человек не чурается грязной работы. Делегация садовников. Итак, мы имеем эскалацию жалоб. Должно быть, это действительно серьезно. Не похоже, чтобы Цимэй имела склонность загружать пустяками Верховную Мать. — Давайте выслушаем эту жалобу, — сказала Одраде. По знаку Цимэй Фали рассказала все, попутно охарактеризовав каждого члена делегации. Все они, естественно, были очень хорошие люди. Одраде давно был известен этот прием. Несомненно, из-за происходящих необратимых событий здесь собирали конференции. Цимэй присутствовала на одной из них. Как можно объяснить людям, что какой-то неведомый песчаный червь (который еще, быть может, и не родился) требует таких изменений климата? Как объяснить фермерам, что дело не только в «обеспечении хотя бы одного дополнительного дождя», а в долговременном изменении климата всей планеты? Если дать здесь больше дождей, то начнется отклонение высокоширотных воздушных потоков, а это вызовет глобальное изменение климата, напоенные влагой сирокко направятся туда, где они будут не просто нежелательными, но крайне опасными. Если создать неверные условия, то можно добиться образования торнадо. Планетная погода не такой простой процесс, чтобы им можно было управлять обычной регулировкой. Как я сама недавно требовала. Каждый раз для такой регулировки требовалось решать сложнейшие системы уравнений. — Планете принадлежит последний решающий голос, — сказала Одраде. Это было старое напоминание Общины Сестер о подверженности человеческой натуры слабости. — Но разве у Дюны сохранилось право голоса? — спросила Фали. В вопросе было гораздо больше горечи, чем могла предположить Одраде. — Я ощущаю эту жару. Мы видели по прибытии распускающиеся листья на деревьях в ваших садах, — проговорила Одраде. Я понимаю, что заботит тебя, Сестра. — В этом году мы потеряем часть урожая, — сказала Фали. В ее голосе прозвучал нескрываемый упрек. Это твоя вина. — Что вы ответили делегации садовников? — поинтересовалась Одраде. — Я ответила, что Пустыня должна расти, и Управление Погодой не в состоянии все время регулировать климат по нашему желанию. Это была чистая правда. С таким ответом можно было только согласиться. Ответ был неадекватен, как и подобает истине, но кроме этого в распоряжении Бене Гессерит не было ничего. Скоро придется поступиться еще большим. Кстати, будет все больше делегаций и меньше урожая. — Вы не выпьете с нами чая, Верховная Мать? — спросила Цимэй, с ловкостью профессионального дипломата вмешавшись в разговор в самый опасный момент. Вы видите, что это нарастает, как снежный ком, Верховная Мать? Фали не будет больше заниматься своим прямым делом — фруктами и овощами. Сообщение отправлено адресату. Стрегги нервно откашлялась. Эту привычку надо беспощадно подавлять. Но значение сигнала было ясно и понятно. Стрегги отвечала за соблюдение графика поездки. Нам пора ехать. — Мы слишком поздно выехали, — сказала Одраде, — и остановились только для того, чтобы размять ноги и посмотреть, нет ли у вас проблем, с которыми вы не можете справиться самостоятельно. — Мы разберемся с садовниками, Верховная Мать. В резком тоне Цимэй послышался намек на гораздо более важные обстоятельства, и Одраде невольно улыбнулась. Инспектируйте, если вам угодно, Верховная Мать. Смотрите, наблюдайте. В Пондерилле полный порядок, как и подобает Общине Бене Гессерит. Одраде бросила взгляд на автобус Тамалейн. Пассажиры начали возвращаться в салон с кондиционером. Тамалейн стояла на подножке в пределах прямой слышимости. — Я слышала лестные отзывы о вас, Цимэй, — сказала Одраде. — Вы можете действовать без нашего вмешательства. Я действительно не хочу вторгаться сюда со всей своей слишком многочисленной свитой. Последние слова были сказаны достаточно громко, так, чтобы их слышали все. — Где вы проведете ночь, Верховная Мать? — В Эльдио. — Я не была там довольно долго, но мне говорили, что море сильно уменьшилось в размере. — Наблюдения подтверждают эти слухи. Нет нужды оповещать тамошние власти о нашем прибытии, Цимэй. Они и так об этом знают. Мы просто обязаны были предупредить их о нашем вторжении. Управляющая садами Фали сделала короткий шаг вперед. — Верховная Мать, если бы мы только могли получить… — Скажите своим садовникам, Фали, что у них есть выбор. Они могут ворчать здесь и ждать, когда на планету пожалуют Досточтимые Матроны, или добровольно отправиться в Рассеяние. Одраде вернулась в машину, села на место и закрыла глаза, дожидаясь, когда захлопнутся двери и начнется движение. В этот миг она открыла глаза. Они уже выехали из Пондерилля и мчались по гладкой блестящей дороге сквозь южное кольцо садов. В салоне стояла напряженная тишина. Сестры явно были озадачены вопросами относительно глубинных причин поведения Верховной Матери. Неважное положение. Послушницы, естественно, уловили общее настроение. Стрегги помрачнела.