— Осторожнее, любимая. Они могли бы все сказать тебе. Она посмотрела на него взглядом почти законченной воспитанницы Бене Гессерит. — Как ты сможешь без боли восстановить память Тега? Проклятие! Стоило им только вообразить, что они не попадутся в ловушку, как их настиг этот удар. Спасения не было, бежать некуда. По ее глазам он понял, что она прочитала его мысли. Мурбелла сама подтвердила это. — Если бы я не согласилась, то вы проработали бы этот вариант с Шианой. Он мог только кивнуть в ответ. Его Мурбелла продвинулась в Общине Сестер гораздо дальше, чем он мог предполагать. А она знала, что ее импринтинг помог восстановить его исходную память. Он внезапно увидел рядом с собой Преподобную Мать и едва не закричал от отчаяния и протеста. — И чем же ты отличаешься от Одраде? — спросила она. — Шиана была воспитана, как импринтер. — Его слова отозвались пустотой даже для него самого. — Чем же это отличается от моей подготовки? — В тоне прозвучало неприкрытое обвинение. В нем вспыхнул гнев. — Ты бы предпочла боль? Как Беллонда? — А ты бы предпочел, чтобы Бене Гессерит потерпел поражение? — В голосе звучала бархатная нежность. Он услышал в тоне подруги отчуждение, словно она уже наблюдала за ним с холодностью, присущей членам Общины Сестер. Они заморозили его любимую Мурбеллу. Но в ней еще столько жизни! Это разрывало ему сердце. Она источала ауру здоровья, особенно во время беременности. Бодрость и наслаждение жизнью. Жизнелюбие светилось в ней. Сестры возьмут это и притушат вечный свет. Мурбелла затихла под его пристальным взглядом. В отчаянии он лихорадочно соображал, что можно предпринять. — Я думала, что со временем мы сможем вести себя друг с другом более открыто, — сказала она. Еще один прием Бене Гессерит. — Я не согласен со многими их поступками, но я доверяю их мотивам. — Я узнаю их мотивы, когда пройду испытание Пряностью. Он оцепенел, когда до него дошло, что она может не перенести испытания. Жизнь без Мурбеллы? Это была бы бездонная пустота, чернее которой он не видел в своей жизни и не мог себе представить. Не было ничего самого страшного во всех его многочисленных жизнях, что он мог бы поставить рядом с таким горем. Не думая о том, что делает, он протянул руку и начал ласкать ее спину. Кожа была мягкой, но удивительно упругой. — Я слишком сильно люблю тебя, Мурбелла. Это мое испытание, мое сладкое мучение. Она задрожала под его рукой. Он вдруг понял, что предается сентиментальности, представляя себе картины неизбывного горя, но потом вспомнил, как один из его учителей говорил об «эмоциональных оргиях»: «Разница между добротой и сентиментальностью очевидна. Если ты изо всех сил стараешься не убить чью-нибудь собаку на шоссе, то ты добрый человек. Но если ты, объезжая собаку, давишь пешехода, то это сентиментальность». Она взяла его руку и прижала ее к губам. — Слова плюс тело, это сильнее, чем каждое из них по отдельности, — прошептал он. Его слова пробудили в ней видения ночного кошмара, но теперь она была отмщена, поняв всю силу слов-орудий. Ее переполняла радость нового опыта, желание посмеяться над собой. Когда страх кошмара прошел, она с удивлением отметила про себя, что ей никогда в жизни не приходилось видеть смеющейся над собой Досточтимой Матроны. Нет ничего более важного на свете, чем Община Сестер? Ей говорили о клятве, о чем-то еще более таинственном, чем слова прокторов на инициации послушниц. Моя клятва Досточтимым Матронам была всего лишь набором слов. Клятва Бене Гессерит стоит не больше. Она вспомнила воркотню Беллонды, которая говорила, что дипломатия — это искусство лжи. — Ты тоже станешь дипломатом, Мурбелла? Нет, клятвы, конечно, придуманы не для того, чтобы их нарушать. Какое детство! Если ты нарушишь свое слово, то я нарушу свое! Ля, ля, ля! Нет ничего более бесполезного, чем тревожиться о клятвах. Гораздо важнее найти в своей душе обиталище свободы. Там живет существо, способное слушать. Прижав ладонь Дункана к своим губам, она прошептала: — Они слушают. О, как внимательно они слушают. *** Не вступайте в конфликт с фанатиками, если не можете их обезвредить. Противопоставляйте одну религию другой только в том случае, если ваши доказательства (чудеса) не могут быть опровергнуты или если фанатики воспринимают вас, как вдохновенного Богом пророка. Эти обстоятельства всегда были препятствием для науки, пытающейся рядиться в тогу божественного промысла. Но наука всегда представляется людям как дело рук человеческих. Фанатики (а многие люди являются фанатиками в том или ином частном вопросе) должны знать, на чем вы стоите, но что еще более важно, они должны знать, кто нашептывает вам на ухо. Защитная Миссия Первичное учение Неудержимый бег времени досаждал Одраде не меньше, чем постоянное ощущение приближения охотников. Годы шли так стремительно, что дни сливались друг с другом в мутную пелену. Потребовалось два месяца споров, чтобы утвердить Шиану преемницей Там! Беллонда неизменно заступала на вахту в отсутствие Одраде, как, например, сегодня, когда Верховная Мать инспектировала новую партию воспитанниц Бене Гессерит, отправлявшихся в Рассеяние. Совет не без колебаний решил продолжить эту практику. Мнение Айдахо о бесполезности этого мероприятия вызвало потрясение в Общине Сестер. На совещаниях вырабатывалась теперь новая оборонная доктрина: «С чем вы можете встретиться в Рассеянии» Когда Одраде вошла в свой кабинет, а произошло это только вечером, Беллонда недвижимо восседала за ее рабочим столом. Щеки толстухи отвисали больше обычного, а в глазах светилась непреклонная твердость, как бывало всегда, когда их обладательница стремилась скрыть утомление. Из-за Беллонды ежедневное подведение итогов становилось объектом резкой критики. — Они утвердили Шиану, — сказала Беллонда, передавая Одраде маленький кристалл. — Там поддержала это решение. Мурбелла родит через восемь дней, так говорят доктора Сукк. Беллонда не слишком доверяла мнению этих докторов. Еще одного? Как все-таки безлична может быть жизнь! Одраде почувствовала, как сильно забилось ее сердце от этой новости. Когда Мурбелла оправится после родов, ее надо подвергнуть испытанию. Она готова. — Дункан очень нервничает, — сообщила Беллонда, вставая из-за стола. Еще и Дункан! Эти двое превратились в настоящую семью. Но Беллонда еще не закончила: — Хотя ты и не спрашиваешь, могу тебе сказать, что от Дортуйлы не поступало никаких донесений. Одраде заняла свое место и взвесила на ладони кристалл с сообщением. Доверенная послушница Дортуйлы, теперь Преподобная Мать Фонтиль, не стала бы рисковать кораблем-невидимкой только для того, чтобы угодить Верховной Матери. Отсутствие новостей говорило лишь о том, что приманка до сих пор действует или… погибла. — Ты сказала Шиане о ее утверждении? — спросила Одраде. — Оставила это для тебя. Она сегодня снова опоздала со своим ежедневным докладом. Это не подобает члену Совета. Так-так, значит, Белл до сих пор не одобряет это назначение. Доклады Шианы не отличались особым разнообразием. «Никаких признаков червей. Масса Пряности остается нетронутой». Все, на что они возлагали последние надежды, безнадежно повисло в воздухе. В это время палач из ночного кошмара подкрадывался все ближе и ближе. Напряжение нарастало. Оно грозило взрывом. — Ты достаточно часто слышала разговоры Мурбеллы с Дунканом, — сказала Беллонда. — Это как раз то, что скрывает Шиана. Скажи мне, почему она это делает? — Тег — мой отец. — Какая деликатность! Преподобная Мать впадает в истерику от того, что происходит импринтинг гхола, который приходится отцом Верховной Матери! — Она была моей личной ученицей, Белл. Она испытывает ко мне такие теплые чувства, которые ты никогда не сможешь испытать. Кроме того, это не просто гхола, это маленький ребенок. — Мы должны быть уверены в ней на все сто процентов! Одраде видела, как шевельнулись губы Беллонды, и хотя последняя ничего не сказала, по этому движению Одраде прочитала слово «ДЖЕССИКА». Еще одна Преподобная Мать отступница? Белл права, надо быть полностью уверенными в Шиане. Я отвечаю за это. Перед внутренним взором Одраде вновь возникла последняя скульптура Шианы.