Но что сказать о том времени, когда он подозревал, что она тоже подвержена обычным человеческим эмоциям? Как она говорила о башаре, когда они узнали, что он погиб на Дюне. — Это был мой отец, понимаешь? Мурбелла вывела его из задумчивости. — Ты можешь разделять их мечту, какой бы она ни была, но… — Выращивать людей! — Что? — Это и есть их мечта. Начать вести себя, как подобает взрослым, а не злобным детишкам на школьном дворе во время перемены. — Мама лучше знает? — Да… Мне кажется, что все обстоит именно так. — Ты именно так видишь их? Даже когда называешь ведьмами? — Это хорошее слово. Ведьмы иногда совершают удивительные поступки и делают поразительные вещи. — А ты не уверен в том, что это плод многолетних тренировок, испытания Пряностью и постоянного приема меланжи? — Какое отношение имеет ко всему этому вера? Неизвестное творит собственную мистику. — Но ты не думаешь, что они обманом заставляют людей делать то, что нужно им? — Конечно, они это делают. — Слова, как оружие, Голос, импринтеры… — Нет никого прекраснее тебя. — Что такое красота, Дункан? — В красоте есть стиль, в этом нет никакого сомнения. — Она говорит то же самое. «Стиль зиждется на творческих корнях, которые так глубоко скрыты в вашей расовой психике, что мы никогда не осмелимся тронуть эти корни». Но они хотят вмешаться, Дункан. — Но могут ли они осмелиться на все, что угодно? — Она говорит: «Мы не станем впутывать наше потомство в то, что не считаем людьми». Они судят, они выносят приговоры. Дункан подумал о двух чуждых силуэтах своего видения, о лицеделах. Он спросил: — Так же, как аморальные тлейлаксианцы? Аморальные, а не бесчеловечные. — Иногда мне даже кажется, что я слышу, как в мозгу Одраде вращаются шестерни. Она и ее Сестры — они слушают, они следят, они кроят по своему усмотрению любой ответ. У них все просчитано. И ты хочешь стать одной из них, моя дорогая? Он почувствовал, что попал в западню. Она права, и одновременно она не права. Результат оправдывает средства? Как он сможет оправдать потерю Мурбеллы? — Ты считаешь их аморальными? — спросил он. Было такое впечатление, что она не слышит Дункана. — Всегда спрашиваешь, что надо сказать в следующий момент, чтобы получить желаемый ответ. — Какой ответ? — неужели она не чувствует, насколько ему больно? — Никогда ничего не понимаешь до тех пор, пока не становится слишком поздно! — Она повернулась и посмотрела ему в глаза. — Точно так же все обстоит и у Досточтимых Матрон. Ты знаешь, как Досточтимые Матроны заманили меня в свои сети? Дункан против воли представил себе, с каким нетерпением ожидают наблюдатели следующих слов Мурбеллы. — Меня подобрали на улице после того, как нашу планету вымели Досточтимые Матроны. Мне кажется, что они сделали это из-за меня. Моя мать была замечательная красавица, но слишком старая для них. — Вымели? Наблюдатели ждут от меня этого вопроса. Да, они проходили по целым районам и после их нашествия исчезали люди. Не оставалось ни тел, ничего. Исчезали целые семьи. Это объясняли наказанием, потому что люди якобы составляли заговоры против Досточтимых Матрон. — Сколько тебе было лет? — Три… может быть, четыре года. Я играла с подружками на улице под деревьями. Вдруг стало очень шумно. Вокруг кричали какие-то люди. Мы спрятались в расщелине какой-то скалы. Дункан воочию увидел эту драму. — Земля содрогалась, — теперь Мурбелла смотрела в себя отрешенным взглядом, — от взрывов. Через некоторое время все стихло, и мы вылезли наружу. На месте, где стоял мой дом, зияла огромная воронка. — Ты стала сиротой? — Я помню своих родителей. Отец был высокий, сильный парень. Мне кажется, что моя мать была служанкой. Они носили форму, и я хорошо помню эту форму. — Почему ты так уверена, что твои родители были убиты? — Я точно помню, что нас вымели, но я знаю, как это бывает. Крики, бегущие в панике люди. Мы были в ужасе. — Почему ты думаешь, что в тот раз опустошение затеяли из-за тебя? — Они всегда так поступают. Они. Наблюдатели могут порадоваться. Успех Преподобных Матерей выражался одним этим словом. Мурбелла все еще была глубоко погружена в свою память. — Мне кажется, что мой отец отказался сожительствовать с Досточтимой Матроной. Это всегда считалось опасным. Большой, красивый человек, сильный мужчина. — Итак, ты ненавидишь их? — Почему? — Она была искренне удивлена его вопросом. — Если бы не они, я никогда не стала бы Досточтимой Матроной. Ее черствость неприятно поразила его. — Значит, это кое-чего стоит? — Любимый, ты недоволен тем, что я оказалась рядом с тобой? Туше! — Но тебе никогда не хотелось, чтобы это произошло другим способом? — Это произошло. Какой неприкрытый фатализм. Он никогда не подозревал, что она окажется такой. Было ли это закваской Досточтимых Матрон или Общины Сестер? — Ты стала достойным дополнением для их конюшен. — Да, эта должность так и называлась — укротительница. Мы рекрутировали подходящих самцов. — И ты это делала? — Я многократно окупила их затраты на меня. — Ты понимаешь, как толковали твое поведение Сестры? — Не делай из мухи слона. — Значит, ты готова поработать со Сциталем. — Я так не сказала. Досточтимые Матроны манипулировали мною, не считаясь с моими желаниями. Сестры хотят использовать меня точно так же. Моя цена может быть очень высокой. Дункан почувствовал, что у него моментально пересохло в горле. — Цена? Она вперила в него горящий взор. — Ты, ты — часть этой цены. Не работа со Сциталем. Это еще одно напоминание об их драгоценной искренности. Они просто нуждаются во мне!