— Опять-таки почему нет? — Важные сами по себе имеют ограниченный кругозор, потому что все время скачут в пределах мертвой реальности. Женщины и плуг — это реальность жизни. Без реальности жизни не может существовать человечество. Мой Тиран ясно видел это. Сестры благословляют его за это, не переставая проклинать. — То есть ты сознательно принимаешь участие в воплощении их мечты? — Кажется, так оно и есть. — В его голосе прозвучало искреннее удивление. — Ты до конца честен с Тегом? — Он спрашивает, я даю ему искрение ответы. Я не верю, что можно совершать насилие из чистого любопытства. — И ты действительно несешь за него полную ответственность? — Это не совсем то, о чем она говорит. — Ах, любовь моя. Это не совсем то. Ты называешь Беллонду лицемеркой, но не называешь так Одраде. Дункан, если бы ты только знал… — Поскольку мы игнорируем видеокамеры, плюнь на все это. — Ложь, порок, обман… — Эй, как быть с Бене Гессерит? — У них на этот счет существует древнее как мир оправдание: Сестра А делает так, если я делаю то, что само по себе не плохо. Два преступника покрывают друг друга. — Какие преступники? Она заколебалась. Говорить или нет? Нет. Но он ждет какого-нибудь ответа. — Белл в восторге от того, что вы с Тегом поменялись ролями! Она просто жаждет увидеть, как он перенесет эту боль. — Вероятно, нам придется ее разочаровать. — Он понимал, что слишком рано открывает карты. Слишком рано. — Поэтическая справедливость! — Мурбелла тоже была в полном восторге. Отвлеки их! — Их не интересует справедливость. Честность, да. Это их излюбленная проповедь: «Те, против кого направлено суждение, должны признать его честность». — Итак, они приучили тебя принимать их суждения? — В любой системе есть крупные ячейки. — Ты же знаешь, милый, что послушницы учатся многим вещам. — Именно поэтому они и называются послушницами. — Я имею в виду, что мы много общаемся друг с другом. — Мы? Ты же не послушница, ты прозелитка. — Кем бы я ни была, я слышу много всяких историй. Твой Тег может оказаться совсем не тем, кем он кажется. — Сплетни послушниц. — Есть истории о Гамму, Дункан. Он изумленно уставился на нее. Гамму? Он мог называть эту планету только ее исходным именем: Гьеди Один. Адское гнездо Харконненов. Она приняла его молчание за приглашение продолжать. — Рассказывают, что Тег мог передвигаться так быстро, что за ним невозможно было уследить взглядом, что он… — …вероятнее всего, и является автором этих россказней. — Некоторые Сестры не разделяют твоего скепсиса. Они занимают выжидательную позицию. Они хотят проявить осторожность. — Ты ничего не читала о Теге в своей распрекрасной истории? Для него очень характерно распускать о себе всяческие слухи. Заставлять людей принимать меры напрасной предосторожности. — Но вспомни, что я сама была тогда на Гамму. Досточтимые Матроны были расстроены и вне себя от ярости. Что-то шло не так, как надо. — Совершенно точно можно сказать, что Тег, как всегда, был непредсказуем. Он поразил и ошеломил их. Похитил один из их кораблей-невидимок. — Он постучал кулаком по стене. — Вот этот, между прочим. — Община Сестер играет на запрещенном поле, Дункан. Они всегда говорят мне, что надо дождаться испытания. Тогда все станет ясно. Будь они прокляты! — Похоже, что они готовят тебя для работы в Защитной. Миссии. Они разрабатывают религии для разных народов и преследуют особые цели. — Тебе не кажется, что это неправильно? — Это мораль. Я не собираюсь дискутировать на эту тему с Преподобными Матерями. — Почему? — Религии разбиваются об эту скалу, но БГ никогда не разобьется. Дункан, если бы ты только знал их мораль! — Их очень раздражает то, что ты слишком много о них знаешь. — Белл даже хотела меня за это убить. — Ты не думаешь, что Одраде не лучше ее? — Что за вопрос! Одраде? Ужасная женщина, если задуматься о ее способностях. Атрейдес, этим сказано все. Я знал Атрейдесов и Атрейдесов. Эта — первое лицо Бене Гессерит. Тег — идеал Атрейдесов. — Одраде говорила, что верит в твою верность Атрейдесам. — Я верен чести Атрейдесов, Мурбелла. Но я сам принимаю моральные решения, касающиеся Общины Сестер, этого ребенка, которого они мне вручили, Шианы… и моей возлюбленной. Мурбелла прильнула к Дункану, прижавшись грудью к его руке. — Иногда я хочу убить их всех! Неужели она думает, что ее могут не услышать? Он сел, увлекая ее за собой. — Что выбило тебя из колеи? — Она хочет, чтобы я поработала со Сциталем. Поработать. Это эвфемизм Досточтимых Матрон. Ну а почему бы и нет? Она «работала» со многими мужчинами, прежде чем мы с ней встретились. Но здесь сработала древняя мужская реакция. Только не с этим… Сциталем? С проклятым Тлейлаксу? — Верховная Мать? — Ему надо было удостовериться. — Она, именно она. — Мурбелла почувствовала необычайное облегчение, сбросив с себя страшную тяжесть. — Как ты отреагировала? — Она сказала, что это твоя идея. — Моя… Ни в коем случае! Я предложил получить от него информацию, но… — Она говорит, что в Бене Гессерит это обычная вещь, точно так же, как и у Досточтимых Матрон. Иди и спи с этим. Соблазни того. Обычная повседневная работа. — Я спросил, как ты отреагировала? — Я возмутилась. — Почему? Зная твою историю… — Я люблю тебя, Дункан, и… мое тело… предназначено для того, чтобы дарить тебе радость, точно так же, как ты… — Мы старая супружеская чета, и ведьмы хотят нас разлучить. Его слова зажгли в душе воспоминание о леди Джессике, любовнице давно умершего герцога, матери Муад'Диба. Я любил ее. Она не любила меня, но… Тот взгляд, которым она смотрела на своего герцога, был как две капли воды похож на тот взгляд, которым сейчас смотрела на него Мурбелла, — взглядом слепой, безусловной любви. Бене Гессерит не допускал таких вещей и не верил в них. Джессика была намного мягче Мурбеллы, но была тверда духом. А Одраде… Она была тверда с самого начала. Тверда, как пластил.