Вздохнув, я отпускаю руку Элли и смотрю на Бо. Спустя минуту молчания, он кивает. Он знает, что я хочу уничтожить её, но он также понимает, что нам нужно двигаться вперёд. Пора покончить с задирами. Не отрывая глаз от Бо, я говорю: — Шоу закончилось... идите в класс. Все сразу же приходят в движение и в суматохе расходятся. Бо ухмыляется мне, потому что из нас двоих, я никогда не проявлял силу нашей популярности. Я не могу не улыбнуться в ответ. К обеду я понимаю, что большинство школьных сплетен касается Элли и меня. В конце концов, кого действительно заботят чужие родители? У большинства детей разворачивается своя собственная драма, с которой им приходится иметь дело дома, и они не хотят больше о чём-либо беспокоиться. Мы только вернулись в школу после обеда, когда к нам подходит тренер Блэк. — Дрю, Бо, Элли, пожалуйста, следуйте за мной в кабинет. — Его голос мрачный, а глаза опущены вниз. Сначала я думаю, что, возможно, он вызвал нас, чтобы отругать, потому что Бо ушёл из школы, но когда тренер толкает дверь, мы все видим Кэссиди, сидящую в кресле возле кабинета директора Райт. Она больше не плачет, теперь она выглядит взбешённой. Я не могу не покачать головой. Были ли её слёзы настоящими, или они были лишь частью плана? Один за другим мы проходим мимо неё. Она никак не признаёт нашего присутствия. — Хорошо, дети, пожалуйста, садитесь. — Бо и я садимся с обеих сторон от Элли. Я улыбаюсь себе, понимая, что теперь с ней так будет всегда. Ей больше никогда не придётся оставаться в одиночестве. У неё всегда будем мы. Никто из нас ничего не говорит, когда мы смотрим, как тренер проходит через комнату и останавливается рядом с директором Райт. — Итак, вот как это будет происходить. Вместо того чтобы вызывать каждого из вас сюда по отдельности, мы решили, что лучше покончить с этим раз и навсегда. В конце концов, всё сводится к событиям, которые затронули вас троих, так что если не возражаете, чтобы мы открыто и честно рассказали обо всём вам вместе, мы начнём. — Я смотрю на Элли и Бо, а они в ответ смотрят на меня. Я уверен, что замешательство написано на всех трёх лицах. Будучи старшим, я решаю говорить за нас. Оглядываюсь на директора Райт и пожимаю плечами. — Всё в порядке. — Ни Бо, ни Элли со мной не согласны. — Мы понимаем, что прошедшая неделя была чрезвычайно трудной и эмоциональной для всех троих. Пожалуйста, поверьте нам, когда мы говорим, что, продлив дисциплинарные меры, у нас появилось время, позволившее нам лучше понять, что на самом деле произошло. — Сегодня мы рассмотрим две разные ситуации, которые произошли на территории школы. Это не должно быть сюрпризом, но у нас самая современная система безопасности. По всей территории установлены камеры, о которых ученикам неизвестно, и после этой встречи, мы хотели бы сохранить это в секрете. В идеале, это обычные меры безопасности для учеников, но вы никогда не знаете, когда это может пригодиться. — Директор Райт делает паузу. Думаю, он даёт нам время переварить сказанное. Тренер Блэк кладёт руку на спинку стула директора Райт и фокусируется на Элли. — В прошлое воскресенье вечером, благодаря камерам, охватывающим парковку, мы смогли идентифицировать номерной знак чёрного Мерседеса, который въехал на стоянку примерно в 9:45 вечера. Молодая девушка с каштановыми волосами под бейсболкой, с сумкой и в танцевальной одежде выходит из машины и заходит в Пещеру через переднюю дверь… — Но это была не я! — Элли начинает паниковать, и я тянусь к ней и хватаю за руку. — Успокойся, я как раз подхожу к главному. Она делает глубокий вдох и поднимает руку, хватая подвеску стрекозы. — Судя по номерному знаку, машина зарегистрирована на мисс Дарлу Мейерс. — Я сжимаю её руку немного сильнее, потому что мы все знаем, к чему это идёт. — Как вы можете понять по имени, мисс Мейерс — двоюродная сестра Кэссиди, которая живёт в Сарасоте. Полиция взяли у неё показания в прошлую пятницу, но из-за другого происшествия, мы не смогли обсудить это с вами. Мои шея и уши начинают гореть. Я знал, что Кэссиди причастна к этому. Мы все знали. — Оказывается, мисс Мейерс была в доме родителей Кэссиди на воскресном ужине, и Кэссиди сказала, что ей нужно отъехать и забрать что-то для школы. Под оправданием, что автомобиль мисс Мейерс блокирует проезд, она взяла её машину и уехала, сказав, что скоро вернётся. Исследовав багажник, полицейские обнаружили сумку, набитую использованными баллончиками краски, молоток, пару больших ножниц, танцевальную одежду, бейсболку и парик. Мисс Мейерс согласилась не препятствовать расследованию и содействовать полиции. В противном случае её бы признали виновной в препятствии полицейскому расследованию, а также она бы выставила себя соучастницей. Она настаивает, что понятия не имела, что задумала Кэссиди. — Так что теперь будет? — Я не могу больше томиться в ожидании. Мы все знаем, что Кэссиди виновна. И я хочу знать, каким будет её наказание. — Ну, я ещё не закончил, Дрю, так что держи себя в руках, — говорит тренер Блэк. — После разговора с Бо и тобой в среду вечером в полицейском участке, я просмотрел записи с камеры в школьном коридоре. Ты сказал, что Элли была единственной, кто знал о твоём поступлении в Колумбийский университет, а также что ты хранил письма в своём шкафчике. Мы решили посмотреть, не произошло ли там чего подозрительного. И, как ты уже знаешь, за десять минут до закрытия школы, мы увидели, как Кэссиди с помощью скрепки вскрыла твой шкафчик и извлекла оттуда стопку конвертов. История твоего отца подтвердилась. Она сказала ему обо всём и отдала твои письма. Я не могу больше этого терпеть. Отпускаю руку Элли, вскакиваю на ноги и начинаю ходить по комнате. — Зачем? Я не понимаю! — Ну, мы только что закончили опрашивать её, и если повторить слово в слово, то Кэссиди сказала, что ей «нужно было избавиться от Элли». — Так вы хотите сказать, что всё это потому, что она ревновала меня к моей девушке? — Нет. Не думаю, что она ревнует. В её истории кроется нечто большее, и всё это связано с её отцом. По её словам, он сказал ей сделать всё необходимое, чтобы подобраться к тебе. Поэтому, она пыталась сделать так, чтобы Элли исключили, а потом подумала, что если твои родители узнают о ней, то они прекратят ваши отношения, и тогда она сможет занять её место. Она сказала, что ничего личного против Элли не имеет. Всё это было делом рук её отца. Хотя кто знает? Теперь это не в наших руках. Я знаю, какими манипуляторами могут быть отцы, и знаю, какая Кэссиди на самом деле. Хотя я могу посочувствовать тому, что он заставил её чувствовать, я никогда не прощу её за то, что могло произойти со мной. Она пыталась разлучить меня с Элли и уничтожить единственное, что принадлежало мне. Она вскрыла мой шкафчик и украла мои личные вещи. Она пошла к моему отцу за моей спиной, и в ответ он чуть не убил мою мать. Мне трудно даже понять всё это. Как она вообще спит по ночам? — Подождите, откуда она узнала, что я поступил в Колумбийский университет? — Она стояла позади тебя и слышала весь ваш разговор с Элли. — Тренер Блэк смотрит на меня, когда говорит это. Он видит, как я зол. Упираюсь руками о стол директора Райт и наклоняюсь вперёд. Я так крепко сжимаю край, что костяшки пальцев становятся белыми. Элли поглаживает меня по спине, и её успокаивающие движения замедляют кровь в моих венах, которая бушует во мне. Я смотрю на неё и вижу, что она плачет. Слёзы тихо текут по её лицу, и в этот момент я забываю о себе. Я опускаюсь перед ней на колени. — Эй, тише... не плачь. Всё закончилось, всё хорошо. — Она кладёт руки к себе на колени, и я накрываю их своей рукой, вытираю другой слёзы. Я чувствую, что Бо, тренер Блэк и директор Райт смотрят на меня, но мне плевать. Меня волнует только эта девушка и то, как она чувствует себя в данный момент. — Я знаю. Просто... столько всего произошло и всё это из-за меня. Мне так жаль. — Элли наклоняется вперёд, прикрывая наши руки, и её начинает бить дрожь, пока она плачет, уткнувшись в колени. Бо протягивает руку и кладёт ей на спину. Он смотрит на меня, и в этом взгляде я вижу, как он кричит, чтобы я исправил это, исправил её. Он не хочет, чтобы она чувствовала себя так. Я не хочу, чтобы она так себя чувствовала, и ей нужно это понять. — Элли, пожалуйста, посмотри на меня, — тихо говорю я. Она поднимает голову и встречается со мной взглядом. В её глазах отражается грусть и чувство вины, слёзы льются по её щекам, и всё, о чём я могу думать, — это моя милая девочка. — Я повторю тебе то, что на прошлой неделе мне сказала очень мудрая и красивая девушка, и я хочу, чтобы ты вслушалась в эти слова, хорошо? Она кивает, но слёзы продолжают литься по её лицу. — Почему ты пытаешься взять на себя ответственность за то, что сделала она? Ты не могла контролировать её действия. Это всё на её совести. Ты не можешь отнять вину у неё и проецировать её на себя. Ты этого не делала. Это её выбор, и теперь она должна жить с ним. Ты не сделала ничего плохого. Бо, Мэтт, моя мама и я — мы все тебя любим. Ничто этого не изменит. Во всём произошедшем нет твоей вины. Ты слышишь меня, когда я говорю, что ты не сделала ничего плохого? — Слышу. — Вдох. — Мне так жаль, что всем вам пришлось через это пройти, и если бы не я... — Если бы не ты что? Не была со мной? Не была моей девушкой? Ничего не изменилось бы. Ты знаешь меня достаточно хорошо, чтобы понимать, что несмотря ни на что, Кэссиди и я никогда не были бы вместе. Даже если бы ты никогда не переехала сюда... этого никогда бы не произошло. — Она кивает, выпрямляется и смотрит на Бо. — Не смотри на меня. — Он улыбается. — Это же не со мной такое случилось. Она слегка улыбается и проводит руками по лицу, вытирая слёзы. Бо усмехается, глядя на неё, и она улыбается в ответ. — Так что будет теперь? — спрашиваю я тренера Блэка. — Ну, на самом деле мы не вправе ничего говорить, да мы многого и не знаем, но вот что мы можем вам сказать. Она украла у тебя ключ от Пещеры. Ты единственная, кому дали разрешение пользоваться этим ключом и той комнатой после занятий. Школьный взлом соотносится с несанкционированным проникновением в здание школы, когда она закрыта, например, после занятий, в выходные и так далее. Вандализм в отношении школьной собственности соотносится с умышленным или злонамеренным повреждением школьной территории, зданий, мебели и оборудования, таких как: разбитые стёкла и зеркала, граффити и разрушение инвентаря. В совокупности это может повлечь уголовную ответственность. Что касается вскрытия твоего шкафчика, то маловероятно, что заведут уголовное дело, но опять же, мы не знаем, что будет, учитывая, что она это сделала после того разгрома Пещеры. Школьное руководство ещё не решило, будет ли выдвигаться обвинения. Как вам хорошо известно, влияние родителей может привести к неожиданным результатам. Считаем ли мы, что она должна остаться безнаказанной? Нет, она знает, что правильно, что нет. Но хотим ли мы отметить это в её деле? Ей восемнадцать. Вы понимаете, о чём мы говорим? Мы трое киваем. Мы всё понимаем. Она не останется безнаказанной, но если её отец хотя бы наполовину, как наш, она была наказана достаточно. Ей тоже нужно двигаться дальше. — Не думаю, что вы должны выдвигать обвинения. — Бо и Элли поворачиваются и смотрят на меня. Элли посылает мне небольшую улыбку. Клянусь, эта девушка — самый прощающий человек во всём мире. — Думаю, ты прав, — говорит Элли. — Возможно, ей просто нужна возможность двигаться дальше и начать всё сначала. — Я люблю эту девушку. Если бы рядом со мной сидел кто-то другой, они, скорее всего, боролись бы за то, чтобы Кэссиди понесла наказание. Но не моя девочка, она верит во вторые шансы и новое начало. Глава 22. Элли Двести девяносто один день. Я всё ещё считаю дни. Я часто задаюсь вопросом, когда уже перестану это делать, но я пока не готова. Прошло шесть недель, и по большей части буря, вызванная произошедшими событиями, наконец, успокоилась. Я хотела бы сказать, что после того, как отца Дрю арестовали, а в школе обнаружили, что это Кэссиди разгромила Пещеру, всё стало проще, но это не так. Просто всё стало иначе. Дрю перестал говорить о той ночи, и постепенно все трое начали исцеляться. Дрю отказывается возвращаться домой. Втайне, я была очень рада этому, и что удивительно, его мама не против его решения. У неё есть Бо и Мэтт, и в каком-то смысле могу сказать, что она нуждается в них больше. Несколько недель назад состоялся выпускной был, и Дрю так мило попросил меня быть его парой. Миссис Хейл повела меня по магазинам в поисках платья, и в какой-то момент она обняла меня после того, как я не выдержала и заплакала, потому что скучала по маме. Моё платье было цвета шампанского, без бретелек, блестящее и короткое. Дрю нравятся мои ноги, поэтому, когда я появилась в платье и на высоких каблуках с золотыми ремешками, у него отвисла челюсть. Я до сих пор улыбаюсь, когда вспоминаю его, стоящего в смокинге у моей двери с огромным букетом цветов. У меня так же, как и у него, от его вида перехватило дыхание. Его мама сделала массу наших фотографий, и я добавила новую фотографию рядом с фото моей матери на книжной полке. Теперь у меня две любимые фотографии, на которые я смотрю каждое утро. Бо и Лейла объявили ещё одно двадцатичетырёхчасовое перемирие, и мы вместе отправились на ужин и выпускной. Я всё ещё не могу понять этих двоих, но что бы между ними не происходило, я просто хочу, чтобы они были счастливы… особенно Бо. Через несколько недель мы уедем отсюда. Дрю каждый день напоминает мне, сколько дней у нас осталось, но думаю, что теперь он ведёт обратный отсчёт больше из-за волнения, чем облегчения. Чайка пролетает надо мной, издавая пронзительный крик. Я поворачиваю голову и наблюдаю, как она парит над пляжем. Я решила пропустить пробежку этим утром и вместо этого пришла сюда, чтобы насладиться спокойствием, которое может принести только утро нового дня. На моё плечо падает холодная капля дождя. Вторая капля попадает чуть выше колена, и я смотрю, как третья капля падает на запястье. На фоне утреннего неба чётко вырисовывается белый шлейф. Ещё несколько капель падают мне на лицо, и я понимаю, насколько это приятно и гипнотически. Контраст холодного чистого дождя и тёплого влажного воздуха покоряют меня. Я закрываю глаза и откидываю голову назад, приветствуя его. Я не убегаю и не прячусь, а вместо этого сажусь и позволяю матери-природе очистить мою внешность, точно так же, как сила и любовь исцелили меня изнутри. И так же внезапно, как и начался, дождь заканчивается. Я чувствую облегчение и чувство свободы. Когда-то я хотел, чтобы капли дождя унесли меня прочь, но сейчас я чувствую, будто они здесь для того, чтобы помочь моей душе повзрослеть. Штормы приходят и уходят, однако именно капли дождя приносят жизнь в этот мир. Они сверкают как драгоценные камни и сияют на солнце. Они делают свет волшебным, а цвета ярче. Я смотрю на океан и вижу, что Дрю уже плывёт обратно. Он направляется в мою сторону, и без всякой причины, моё сердце трепещет. Каждая мелочь в нём делает это со мной. Дело не в его красоте. А в деталях, которые постоянно привлекают меня. Его одежда и то, как она сидит на нём, мягкость волос и ощущение лёгкой щетины, когда его щека скользит по моей. Его глаза и то, что я чувствую, когда он смотрит на меня, его собственный уникальный запах, звук голоса, смех и его руки. Руки Дрю заставляют меня чувствовать себя в безопасности и любимой. Они не слишком большие и не слишком маленькие, а его пальцы не слишком тонкие и не слишком толстые... они идеально мне подходят. Я люблю, когда он убирает мои волосы с лица, и кладёт руку мне на поясницу, давая знать, что он рядом. Я люблю, когда он держит меня за руку, и когда он обхватывает мою голову, чтобы поцеловать. Я также люблю, когда он скользит кончиками пальцев по моей коже, оставляя не только обжигающие следы, но и в то же время, посылая озноб по моему телу. Только его руки заставляют меня теряться в мыслях. Но помимо того, что может увидеть каждый, я люблю в нём больше всего то, что дано видеть единицам. За последний год я слышала, как люди называли его высокомерным, гордым и самовлюблённым, но он совершенно другой. Дрю тихий, замкнутый и немного застенчивый. Он милый, заботливый и добрый. Он слишком заботливый и всегда знает, что мне нужно, даже раньше меня. Он добродушный и не зацикливается на мелочах. Не увиливает от своих слов и всегда отстаивает своё.