Дрю даёт мне ощущение дома. Он заставил меня понять, что у меня больше сил и решимости, чем я думала. Каждый человек нуждается в поддержке и любви, но именно эти два чувства усиливают то, что люди уже могут делать самостоятельно. Я никогда не смогу отблагодарить его за любовь и доверие, которые он мне подарил. Он видел меня в худшем состоянии и всё равно любит. На болконе в моём доме поселилась новая стрекоза. Я люблю сидеть в кресле и смотреть, как она перемещается с места на место. Я часто думаю о той голубой стрекозе. Во многих отношениях её присутствие на протяжении нескольких месяцев давало мне ощущение комфорта, но теперь, когда я вижу эту новую стрекозу, вместо того, чтобы цепляться за идею надежды... Я ощущаю счастье. Я чувствую биение моего сердца, как будто впервые за долгое время. Тот, кто сказал, что стрекозы связаны с переменами, был прав. Я так изменилась и выросла за последний год. Поднимаю голову и вижу, как Дрю выходит из воды. Он замечает меня, и его лицо озаряется самой большой улыбкой. В этот момент я слышу, как моя мама шепчет: «радость и свет». Дрю В День Поминовения17 моя милая девочка решает, что хочет устроить пикник. Она упаковывает ланч, я заправляю катер, и к 9:30 Мэтт, Бо, Элли и я уже на воде. Бо и Мэтт проводят с нами много времени. Я знаю, что Элли не против, и я ценю это, поскольку в скором времени мы их покинем. Никогда не думал, что это будет так сложно, но на самом деле это так. Я очень их люблю. Сидя за рулем, я не могу не смотреть, как они втроём вместе смеются, и думать о том, что я счастлив. Элли одной рукой обнимает Мэтта. Он наклоняется к ней, и обе её ноги опираются на колени Бо. По какой-то причине, которую я никогда не пойму, к моим ногам упала удача, и я буду лелеять её каждый день. В такие моменты, я знаю одно… Я знаю, что такое счастье, потому что она делится им со мной. Кто-то однажды сказал, что всему необходимому нас учат в детском саду. Неа. Я многому научился у этой великолепной девушки с карими глазами, которая выросла среди снега и никогда никого ни о чём не просила, потому что она всегда всего добивается сама. Она научила меня, что лучшее в жизни — это самые простые вещи. Жизнь трудна, только если ты хочешь, чтобы так было. И каждый день только ты выбираешь, что хочешь делать, как будешь справляться с ситуаций и как относиться к людям. Элли добрая, всепрощающая и невероятно оптимистичная. Я пытаюсь быть более похожим на неё. Сегодня движение на воде интенсивное, но, как и в любой другой день, никто не останавливается, чтобы оценить наш маленький кусочек рая, наш маленький остров. Несколько лодок припаркованы у берега, но в основном люди веселятся на своих суднах и плавают вокруг. Я расстилаю большой плед, и Элли достаёт свою домашнюю пиццу. Думаю, бедный Бо чуть не умер и отправился на небеса. Он живёт ради тех дней, когда она делает ему пиццу. У этих двоих сумасшедшая зависимость от пиццы. Они идеальная компания друг для друга. — Итак, Элли, у меня для тебя подарок, — говорю я ей. — Что?! — Она резко принимает сидячее положение. На её лице появляется широкая улыбка, и если бы здесь не было Мэтта, я бы поцеловать её. — Сейчас сейчас... терпение. — Она закатывает глаза. — Просто шучу. — Открываю свой рюкзак и вытаскиваю подарочную коробку. — Дрю! Зачем ты это сделал? — Несколько прядей волос выпадают из безумного пучка на её голове, посылая выстрел в мою грудь. О, что эта девушка со мной делает. — Не волнуйся слишком сильно. Ничего сверхъестественного. Она выхватывает у меня коробку и разрывает обёртку. Элли вытаскивает из неё большую, идеальную ракушку. Зная, что с ней делать, сразу же прижимает к уху. Она смотрит на меня, прислушиваясь к звукам воды. — Мне нравится. — Она улыбается мне, и я вижу искреннюю благодарность в выражении её лица. Всё, что я сделал, это подарил ей обычную ракушку. Мне нравится, что она ценит всё, даже мелочи. — Я подарил тебе эту ракушку, чтобы ты могла взять её с собой в Нью-Йорк. Я знаю, как сильно ты любишь звук волн, и таким образом, когда ты будешь скучаешь по ним, у тебя будет возможность их послушать. Она опускает раковину и смотрит на меня. Ей не нужно ничего говорить. Её большие, красивые карие глаза говорят всё. Она встаёт, подходит ко мне и садится на колени. — Спасибо. — Она наклоняется и целует меня. Я целую её в ответ. Я хотел поцеловать её, по крайней мере, весь последний час. Она так хороша на вкус. — Ладно, ладно! Дрю, Крошка, я просто не могу больше выносить ваше романтическое дерьмо. Мы оба начинаем смеяться, и Элли бросает кусочек пиццы в Бо. — Серьёзно, Бо, почему ты называешь меня Крошкой? — Я так рад, что она наконец-то спрашивает его об этом. Мне тоже любопытно. — Потому что ты Крошечная Танцовщица. — Он улыбается мне, когда говорит это, как будто я должен знать, что это значит. — Тебе нравится эта песня18? — спрашивает она. — Ага. Ну и, во-первых, ты очень маленькая — так что тебе подходит, а во-вторых, в этой песне поётся о балерине, танцующей на песке. — Он говорит это, раскидывая руки, и поёт так, словно он сам Элтон Джон. — Балерина была одной из лучших жён Элтона. Она всегда была рядом и поддерживала их отношения, как и ты. Дрю — мой лучший друг, а ты будто его жена. Часть про песок была просто идеальным совпадением. Он не мог дать ей более совершенный ответ, и её глаза наполняются слезами. Мы оба безмолвно смотрим на него. Элли поднимается с моих колен, подходит к нему, плюхается к нему на колени, и мы все четверо начинаем смеяться. Она крепко обнимает его. — Ради этого, Бо Хейл, я поделюсь с тобой своими брауни. — Она вскакивает и направляется к кулеру. — Ты сделали брауни?! — Уровень возбуждения Бо только что побил все рекорды. Это действительно то немногое, что делает его счастливым. — О, да! — Она открывает пластиковый контейнер и передаёт их Мэтту. — О, ты самая лучшая! Эй, а вы знали, что ваши фамилии похожи? Уловили, Рейн и Хейл? — Бо, тебе нужно проверить свою орфографию. — Элли смеётся над ним. — Знаю, знаю... но Рейн и Хейл — звучит круто. — Теперь, когда он упоминает об этом, это и правда звучит довольно клёво. — Спустя столько месяцев, это всё, что у тебя есть? — насмехается она над ним. — О нет, я полон хорошей информации. Например, знаешь ли ты, что штат Флорида больше, чем Англия? — он поигрывает бровями. — Ладно, слово «джип» произошло от аббревиатуры, используемой в армии. G.P. для категории автомобилей «общего назначения»19. — Она с вызовом смотрит на него. — Элли, я этого не знал. Очень хорошо, — говорю я, улыбаясь ей. Наклоняюсь, чтобы дать ей пять, и Бо фыркает. — Да, ну, Дрю, ты знал, что зачатие чаще всего происходит в декабре? — я чуть не выплёвываю брауни. — Что! Зачем ты говоришь мне это? — Элли смеётся, в то время как я смотрю на Бо, как на сумасшедшего. — Ты знаешь зачем... — Бо ухмыляется мне, и я посылаю ему взгляд, который Элли называет «недобрым взглядом». — Ладно, вполне полезная информация, тебе так не кажется, Элли? Когда придёт время, мы вспомним об этом. Только подумай, как будет круто, дядя Бо. — Тьфу… у меня от тебя мурашки по коже! Не круто, мужик. Не круто. Я слишком молод, чтобы быть дядей. — Думаешь, ты слишком молод? Мне всего одиннадцать! — говорит Мэтт. Мы все разражаемся смехом. — Давайте, пойдём поплаваем, — говорю я. Все вскакивают, и Мэтт бросается к воде. — Кто последний, тот протухшая рыба! — Я люблю этого ребёнка. Смотрю на Бо и вижу, что он наблюдает за Мэттом. Я знаю, что у него есть сомнения снимать ли футболку. — Кого это волнует Бо? Здесь только семья. — Он смотрит на меня, и я улыбаюсь ему. Вижу, что наш разговор сбивает Элли с толку. — Да, ты прав. — Он криво улыбается. Мы оба снимаем наши футболки и поворачиваемся к воде. Именно тогда она видит то, что причиняет Бо дискомфорт. Две трети его спины покрыты шрамами. Не просто какими-то шрамами, а шрамами от ожогов. Она резко втягивает воздух, и он напрягается, замедляется и начинает говорить с ней, не оборачиваясь. — Пожалуйста, не спрашивай. — Она может уловить неуверенность и мольбу в его голосе? — Не буду... Обещаю. — Я смотрю на неё и вижу слёзы в её глазах. Она встречается со мной взглядом, и я вижу, что она знает. Некоторые шрамы новые. Они выделяются слишком сильно, чтобы быть старыми. — Спасибо, Крошка. — Он бежит вперёд, догоняет Мэтта и подбрасывает его в воздух. Мэтт визжит от смеха и раздаётся огромный всплеск. Спускаясь в воду, я улыбаюсь ей, потому что хочу, чтобы она знала, что я ценю её молчание. Элли становится на самый край и наблюдает, как мы смеёмся и играем. Она улыбается, и я вижу, что она счастлива. Достав телефон, делает несколько наших фотографий. Я рад, потому что хочу запомнить этот день. Надеюсь, она услышала, как я сказал, что здесь только семья, потому что это правда. Она наша семья, а мы её. Эпилог. Дрю Четырнадцать месяцев спустя... Сразу после окончания школы, я собрал свои вещи и вещи Элли, и пятнадцатого июня мы уехали из места, где нашли друг друга, в место, где мы сможем двигаться вперёд и найти себя. Мы официально живём в Нью-Йорке уже больше года, и оба пережили наш первый учебный год в колледже. Мы сошлись во мнении, что хотим отказаться от стандартной студенческий жизни в общежитии, и, учитывая, что и Элли, и я финансово стабильны на данный момент, решили найти квартиру. Нам посчастливилось наткнуться на подходящий вариант, расположенный в Верхнем Вест-Сайде, прямо посередине между нашими двумя колледжами. Элли позвонила в приёмную комиссию и узнала обо всех возможных вариантах, и, конечно, нам повезло. Эта квартира принадлежит бывшей студентке, ставшей известной певицей, и из-за сумасшедшего графика она решила сдать её в субаренду. Расстояние от Джульярда до Колумбийского университета — четыре мили. Квартира небольшая, но в ней две спальни, и в здании есть швейцар, благодаря которому я чувствую себя более спокойно и меньше волнуюсь за Элли, когда уезжаю на соревнования по плаванию. Бо тоже решил присоединиться к нам в Нью-Йорке после выпуска. Он также решил, что Колумбийский отлично ему подойдёт. За последние пару лет университет неоднократно выигрывал теннисный титул лиги Плюща, и это всё, что было необходимо Бо для принятия окончательного решения. На двадцать первый день рождения мы с Элли, Бо, Мэттом, мамой и Лейлой отправляемся на пляж. У девушки, которая владеет нашей квартирой, есть друг, у которого имеется дом на Дюн-Роуд в Западном Хэмптоне. Он согласился сдать его мне на выходные по её просьбе. Вместо тог, чтобы устраивать вечеринку, Элли захотела провести этот день в кругу людей, которых мы любим. Лейла и Элли очень сблизились после переезда в Нью-Йорк, и, зная, что я запланировал, Лейла не могла это пропустить. Перед нашими любимыми, на пляже, я опускаюсь на одно колено и делаю предложение. Это должно было произойти на пляже. В конце концов, именно там между нами всё началось. Кто-то может сказать, что мы слишком молоды, но Элли только сказала, что хочет подождать год, пока нам не исполнится двадцать два. Мне всё равно. Если бы она позволила, я бы женился на ней хоть завтра. Дело в том… мы с ней никогда не были молодыми. Мы оба были вынуждены быстро повзрослеть из-за жизненных обстоятельств, и поэтому знаем в каком направлении двигаемся и чего хотим от жизни. Несмотря на то, что наши отношения складывались медленно, она стала моей, а я её в ту самую минуту, как только мы увидели друг друга. Прошло почти два года. И самое главное, она любовь всей моей жизни.