Ваш Хафизов, чуть ли не с первого дня после своего назначения, стал просить меня об этой проверке. Ему, почему-то, так хотелось влепить вам хоть какой-то выговор, что он даже спокойно говорить об этом, просто не мог. — Спасибо, Андрей Владимирович, если я раньше догадывался лишь об этом, то теперь я точно знаю, откуда дует ветер — произнес я. * * * Я уже, более часа, трясся в машине, несущейся в сторону Набережных Челнов. Дорога была отвратительной, и в скоре я почувствовал легкое недомогание от усталости. Подъезжая к УВД, я увидел, что около здания стояло с десяток автомашин, в которых плечо к плечу, сидели военнослужащие внутренних войск. Солдаты улыбались и шутили, наверняка, не предполагая, что им предстоит делать, буквально через несколько часов. Я вошел в УВД и направился в кабинет начальника управления Гарипова Ирика Каримовича. — К нему нельзя — строго произнесла секретарь. Я сделал еще шаг в сторону кабинета, она вскочила со стула и своей могучей грудью стала теснить меня в сторону от кабинета. — Вы, что гражданин, не понимаете по-русски, я же говорю вам, что там совещание — произнесла она. — Может вам напомнить все же, где вы находитесь? Я представился ей, однако она по прежнему держала круговую оборону и не подпускала меня к двери кабинета начальника УВД. Устав спорить с ней, я сел на стул. Я увидел, что секретарь подняла трубку и о чем переговорила с Гариповым, при этом она несколько раз повторяла мою фамилию. Я, почему-то, предполагал, что сейчас она встанет из-за стола и извинившись передо мной, пригласит меня в кабинет, однако, секретарь, положив телефонную трубку, стала рассматривать какой-то модный журнал. Время шло, а я по-прежнему сидел в приемной на стуле, ожидая приглашения Гарипова. Наконец-то, дверь кабинета открылась и из нее, повалили люди в милицейской форме. Многих работников милиции, я знал лично, другие же были мне совершенно не знакомы. Когда все вышли из кабинета, секретарь вновь подняла трубку и переговорила с Гариповым. Наконец, она встала со своего стула и пригласила меня в кабинет Гарипова. Войдя в кабинет Гарипова, я молча окинул его взглядом. Он мало, чем отличался от кабинета бывшего его шефа Шакирова, разве, что немного, поблекли стены и потускнели от времени латунные изделия на письменном столе. Гарипов пожал мне руку и пригласил присесть на стул. Он вкратце ввел меня в дело и сообщил, что вся эта толпа молодежи, общей численностью более шестисот человек, в настоящее время выехала из Мензелинска и сейчас направляется в сторону Набережных Челнов. — Сейчас, мы подтянули резервы и готовы их встретить — произнес в заключении своего доклада Гарипов. — Еще с утра мы освободили все имеющиеся у нас камеры в ИВС и готовы по мере необходимости, заполнить их задержанными за это хулиганство людьми. — Если, есть необходимость в дополнительных камерах, то я сейчас же свяжусь с Елабугой и другими подразделениями и попрошу начальников, обеспечить нас свободными местами — предложил я ему. — Пока, не нужно — произнес Гарипов. Время покажет. Слушая Гарипова, я смотрел на него, стараясь отыскать в нем перемены. Прошло более года, когда я разговаривал с ним в последний раз. Внешне, Гарипов практически не изменился, он, по-прежнему, был каким-то нервным, дерганным, словно постоянно с кем-то спорил и конфликтовал. Его тонкие губы, иногда словно растворялись на его лице и поэтому его лицо, становилось каким-то хищным, напоминая чем-то, крупного сильного зверя. — Ирек Каримович! — обратился я к нему. — У меня к вам пока единственный вопрос. Скажите, вы, а вернее ваш аппарат имел оперативную информацию об этой акции или нет? Ведь поднять столько народу, разместить их в автобусы и повести в Мензелинск, это не простое дело. Для всего этого необходимо затратить много времени и средств. Я не думаю, что автобусы ими были захвачены, они по всей вероятности были заказаны накануне этого погрома? Его тонкие пальцы, сжатые в кулак побелели, а кадык, торчавший на его худой длинной шее, сделал несколько поступательных движений вверх и вниз. — Пересохло — привычно, подумал я про себя. — Похоже, что ты Виктор Николаевич, попал в самое слабое его место. Сейчас, он будет делать все усилия для успешной ликвидации последствий этой вылазки хулиганствующей молодежи. От результатов этой операции и будет зависеть, что ему, как руководителю, будут предъявлять члены коллегии министерства. Наконец Гарипову удалось взять себя в руки. Он, несколько надменно посмотрел на меня и произнес вполне спокойным голосом: — Знаешь, Абрамов, ты совсем не изменился за это время. Ты по-прежнему, такой же прямой и такой же правдолюб, как и тогда. Если, ты приехал разбираться по существуэтого вопроса, то занимайся своим делом. Ты, знаешь, я не намерен отвечать на твои вопросы. Здесь я хозяин города, и я принимаю решения и выполняю их. — Извините, меня, Ирек Каримович, все дело в том, что я бы хотел знать, знали ли об этом ваши работники милиции или нет? Сейчас, если вы не в курсе, я курирую оперативный блок управления и мой вопрос, носит лишь профессиональный характер и не более. Сейчас, наверное, вы правы, надо разбираться с этими хулиганами, но все это вновь может повториться через день или два, вот к чему я веду. Поймите, я не ищу крайних, в этом вопросе, но то, что они наделали в Мензелинске, вынуждает меня спрашивать вас об этом. — Не тем занимаетесь, Абрамов. Не вижу причинно-следственную связь между вашими вопросами и случившимся хулиганством. Займитесь своим делом, организуйте и контролируйте работу с задержанными хулиганами. Вас, наверное, и прислали для этого, а не вынюхивать, знали мы об этой акции раньше или нет? — Хорошо, я займусь этой проблемой — произнес я спокойным голосом. — С кем мне работать? — Вам скажут, Виктор Николаевич, а сейчас извините, у меня дела. Я попрощался с ним и вышел из кабинета **** Прохоров пришел домой около восьми часов вечера. Мать удивленная ранним приходом домой своего сына, удивленно посмотрела на него. — Игорь, что-то случилось? — поинтересовалась она у него. — Да, нет, мама. У меня все нормально — ответил ей Игорь. — Ну, раз все нормально — произнесла мать, — тогда проходи на кухню. Сейчас я разогрею тебе ужин, подожди минутку. Она вышла на кухню. Через минуту, другую, с кухни потянуло чем-то вкусным. — Мама, это чем вкусным пахнет — поинтересовался у нее Игорь. — Да, это я твое любимое жаркое сегодня сделала, давай иди, я уже накрыла на стол. Игорь вошел на кухню и сел за стол. Мать переложила ему жаркое из горшочка в тарелку и подала ему. Мать присела напротив сына и стала наблюдать, как он ест. — Кстати, Игорек, я все время забывала тебе сказать, что тебе, почти, что каждый вечер звонит какая-то девушка, говорит из Москвы. Вот и сегодня уже звонила с полчаса назад. Кто, эта девушка? — Да, так, мама, нечего серьезного. Это моя хорошая знакомая. Я с ней прошлый раз познакомился в Москве. — Вот и опять, Игорь, ничего серьезного? Когда ты, только за ум возьмешься? Другие смотришь, уже с внуками нянчатся, а у тебя, ничего серьезного. Видно понравился ты ей, если звонит каждый день. — А, тебе Игорь, почему она не нравится? — поинтересовалась у него мать. Игорь махнул рукой и, встав из-за стола, направился в свою комнату. — Игорь, ты, что какой у меня растешь? — произнес она. — Ну, если тебе девушка не нравится, ты ей так и скажи, что ты ее изводишь своим молчанием? — Хорошо, мама, я позвоню ей обязательно, только отстань от меня, я не хочу разговаривать на эту тему — произнес Игорь. Игорь закрылся в комнате и набрал знакомый московский номер. Раздался щелчок, и он услышал, знакомый голос Жанны. — Игорек! — произнесла она. — Я, так долго ждала твоего телефонного звонка и по-честному, уже не надеялась, услышать твой голос. Знаешь, Игорь, я хотела извиниться за тот вечер, за своего отца. Ты, знаешь, на самом деле он не такой, каким он был в тот вечер, он добрый. Мне, мама рассказала о вашем разговоре с папой, и я поняла, что он тебя сильно обидел. Жанна, сделала небольшую паузу и перевела дыхание. Игорь понимал, как трудно ей было говорить с ним на эту тему, однако, набрав силы, Жанна продолжила. — Игорь. Тебя обидел, мой отец, но в чем, виновата я? Почему, ты со мной не разговариваешь, ведь я тебя не обижала? Ты, же знаешь, Игорь, что я в отличие от него, думаю совершенно иначе. Ты, мне дорог, как человек, с которым мне хорошо и легко. Я, никогда не соизмеряла твое ко мне отношение, с деньгами, которые ты имеешь. Жанна снова сделала паузу, стараясь восстановить свое дыхание. Чувствовалось, что слова ей даются с большим трудом, и она готова разрыдаться каждую секунду. — Игорь, ну что ты молчишь, ну скажи хоть что-нибудь? — произнесла Жанна и заплакала в трубку. — Ты, знаешь, Жанна, я на твоего отца не в обиде, ведь он сказал в принципе правду. Пусть неприятную для меня, но правду. Нельзя обижаться на человека, если он сказал безногому человеку о том, что у того нет ноги. Кто я, и кто он, твой отец. Мы разные люди и никогда не станем одинаковыми. Отец, поверь мне, очень любит тебя и хочет тебе только счастья. В его жизненных планах, нет меня, и я его, хорошо понимаю. Он прав, обвинив меня в том, что я не смогу дать тебе в жизни того, чего ты заслуживаешь. Ты молодая и красивая девушка, учишься в консерватории и впереди у тебя, прекрасное будущее. — Игорь, прекрати! Я не хочу, этого слышать от тебя — произнесла она, сглатывая душившие ее слезы. Я, может, только сейчас поняла, что не могу жить без тебя, без твоего голоса, без твоих больших и ласковых рук. Мне все равно, что говорит мне отец и мать, я просто люблю тебя. Приезжай ко мне в Москву, я очень прошу тебя Игорь. Приезжай! Она положила трубку. Игорь сидел, не в силах, что-то произнести. Ему и раньше признавались в любви девчонки из школы и двора, но это было как-то по-другому, не столь искренно, как у нее. Ее признание в любви, было совершенно другим, от него исходила совершенно другая, какая-то непонятная для него энергетика. В комнату заглянула его мать и, увидев, растерянное лицо своего сына, улыбнулась. — Ну, что, сынок, переговорил? — спросила она его. — Вот так лучше, чем молчать и скрывать свои чувства. Это хорошо, когда человек, кому-то нужен и дорог в этой жизни. Мать, вышла из зала, оставив Игоря, со своими мыслями, один на один.