– Ты пешком? – удивился я, не заметив машины. – Устрою вечернюю пробежку, – хитро ответила девушка. Приподнялась на носочках и поцеловала меня в щеку. – Не скучай. Завтра забегу тебя проведать. – Позвони, как доберешься, – хмуро ответил я, почему-то не желая ее отпускать. Кристина сложила ладошки домиком и прижала их к груди. – Волнуешься? О-о-оу, это так мило. – Скорее не… – начал было я, но Кристина приложила пальчик к моим губам, словно призывая к тишине. – Не надо все портить. Я побежала. – Наталья, открой ворота, – скомандовал я. И девушка вышла на улицу. Отойдя метров сто, она развернулась и помахала мне рукой. А затем побежала по тротуару. Ушки на капюшоне толстовки забавно запрыгали. Глава 24 Обитель Я брел не разбирая дороги. Ноги вязли в тягучей трясине, и с каждым шагом я замедлялся, пока и вовсе не остановился, чтобы хоть немного отдохнуть. От влажной почвы поднимался густой туман и облизывал мои лодыжки. Мутные желтые огоньки плыли поодаль, но стоило на них посмотреть чуть пристальнее, как они тут же исчезали. Где-то рядом раздался хлопок, словно лопнул большой пузырь. Мерзкий запах подтвердил, что это и впрямь болото выдало порцию гниющего воздуха со своего дна. Послышался тоскливый вой, который тут же внезапно сорвался на рваный лай и заглох. Затихшие было лягушки снова принялись оглашать округу своим криком. – Это ты… – донес до меня ветер. Я вскинул голову, выискивая говорившую, и замер. Она стояла в десятке метров, окруженная туманом. Тот вился вокруг нее послушным питомцем, делая зеленую кожу чуть светлее. Высокая, тонкая, с шикарной обнаженной грудью, которая отвлекала внимание от хищного выражения ее заострившегося лица – девушка не была человеком. Тонкие губы растянулись в широкой улыбке, показывая ряд острых иглоподобных зубов. Вот только сердце мое запнулось не от ужаса, а от странного тягучего восторга. Мне хотелось подойти ближе, но ноги затянуло в болото, и я не смог высвободить их. – Ты придешь. – Девушка медленно двинулась ко мне. Она не шагала, а словно плыла над поверхностью топи, и я никак не мог рассмотреть ее ног. Когда девушка оказалась прямо передо мной, я сделал то, чего больше всего хотел: обхватил ее плечи ладонями. – Я ждала только тебя, – прошипела незнакомка, очертив мое лицо влажными пальцами. Мне хотелось прижаться щекой к ее ладони, чтобы сохранить ее прохладу. – Ты мне нужен, – продолжила девушка, гипнотизируя меня огромными темными глазами без белков. В их центре пульсировала зеленая искра. – Кто ты? – смог я выдавить из себя хрипом. – Приди и забери то, что твое по праву, – продолжила она шелестящим голосом. – Забери меня. Сделай своей. Я жду тебя… Все мое существо корчилось от желания сделать то, о чем она просит, подчиниться, присвоить богиню себе и никогда не выпускать… Она выскользнула из моих рук, словно вытекла из них. Оказалась от меня в паре шагов и ощерилась великолепными клыками. – Приди, мой единственный. Забери свое. Я жду… Я ненавидел ее. За то, что не мог коснуться. За то, что не мог вонзить в ее изумрудную кожу свои зубы… Ухватив богиню за руку, я резко рванул ее на себя. Она оказалась в моих объятьях. И я не собирался ни с кем делиться ею. Кто-то резко ударил меня по лицу и громко выкрикнул: – Очнись! Скотина ты этакая! Открыв глаза, я не сразу смог понять, что передо мной вовсе не зеленокожая дева. На меня смотрела взъерошенная Катерина и лупила меня наотмашь ладонями. – Мне больно, – зло отчеканила она, когда поняла, что услышана. – Прос… ти, – ошеломленно выдохнул я и ослабил хватку. Калинина замерла и настороженно уточнила: – Ты меня слышишь? Понимаешь, где находишься? Вместо ответа я рассеянно кивнул и тут же мотнул головой. – Не знаю. Я не знаю, что это… – Что ты видел? Где был? – О чем ты? – Я нахмурился и оглянулся. Я находился в собственной спальне, в кровати, и был полностью раздет, как и привык. На моих ногах не было болотной грязи, но на щеке еще леденел след от прикосновения чужих пальцев. – Что ты здесь делаешь? – хмуро уточнил я. – Работаю. – Девушка отодвинулась и запахнула на груди шелковый халатик. – В моей спальне? – Я посмотрел на светящиеся настольные часы. – В три ночи? – Я твой секретарь круглосуточно, – недовольно сообщила Катерина. – Ты кричал. И звал… кого-то. Уточнять, кого именно я звал, было бы странно. Но девушка испытующе посмотрела на меня и сказала: – Тебя зовет объект. Остатки сна тут же слетели с меня. – А вот с этого момента попрошу подробнее. Катерина поднялась на ноги и подошла к столу, чтобы включить лампу. В скудном свете, падающем снаружи, я мог увидеть ее фигуру под просвечивающейся тканью. Девушка была в отличной форме. – Хватит пялиться, – фыркнула Катя и щелкнул выключателем. В мягком желтоватом свете образы из сна уже не казались такими яркими. Секретарша уселась в кресло, закинула ногу на ногу и иронично уточнила: – Ты так рад меня видеть? Я не ответил. Она и без слов все понимала. Неспешно обернувшись в простыню, я посмотрел на Катерину и грубовато предложил: – Давай перейдем к делу. Рассказывай. – Хорошо, – деловым тоном произнесла она. – Если бы ты ответственно отнесся и принял обязательства Семьи как положено, то знал бы, чего стоит ожидать. – К делу, – недобро напомнил я. – Сейчас я не склонен разглагольствовать на тему собственной беспечности. Что происходит? – Объекты имеют свою волю и сознание. Они жаждут найти сильного хранителя и проявить себя в полной мере. – И чем же я силен? – Ты? – Девушка усмехнулась. – Ты силен в одной очень ненужной сфере – поиска и коллекционирования объектов. Я проследил за ее взглядом и прикрыл себя ниже пояса подушкой. – Надо было выбрать Беломорцеву, – процедил я. – Ты силен потому, что у тебя есть коллекция, – снизошла до объяснений Катерина. – Объекты ощущают друг друга и хранителей. А ты обладаешь несколькими десятками и продолжаешь искать. Артефакты манят к себе каждого потенциального раба, и тем громче будут звать, чем больше их будет у тебя. – То есть этот зов слышу не только я? – Нет, конечно. Но тебе повезло быть самым желанным. – И мою коллекцию чуют другие хранители? – Хранители, которые уже потеряли человеческий образ, перестают быть интересными для объектов. Их больше нечем заполнить. Но ты сейчас остаешься человеком, которого можно совратить.