Я больше не имела права удерживать Люка. Он ничего мне не сделал. Он пытался сделать то, что я на самом деле считала достойным одобрения. В процессе этого он освободил меня. Конечно, было больно. Боль могла остаться навсегда. Но иногда за правду приходится платить. И, если честно, я должна была его освободить. Больше ничего не сказав, я развернулась, поднялась по лестнице и выше, в свою спальню, где взяла ключ, а затем спустилась обратно. — Где ноутбук? — спросил он, нахмурив брови. Я подошла к двери, вставила ключ и провернула, после чего услышала щелчок и стон несмазанных петель. — У тебя дома, — ответила я, слегка отходя в сторону от дверного проёма, чтобы дать ему пройти мимо. — Ты просто отпускаешь меня, — произнёс он, наполовину вопросительно, наполовину утвердительно, прислоняясь к прутьям своей тюрьмы, скрестив руки на груди и наблюдая за мной так, будто я потеряла рассудок. — Я не могу держать тебя здесь. Ты не делал того, что я думала. — А если сделал? — подтолкнул он. — Даже если сделал, возможно, я бы тебя отпустила. Теперь, когда я знаю правду. — Должен сказать, мне нравится возможность относиться к этому дерьму разумно. — Боже, спасибо, — пробормотала я. Я не была уверена, что относиться ко всему этому разумно — это здраво. Разве любовь не должна была быть важнее всего? Разве дочь не должна быть способа простить все грехи человека, который любил и растил её? Я не знала, должна ли, но знала, что не способна. Потому что хорошее обращение со мной не исправляло всё плохое, что он сделал с множеством других людей. Если твои плохие поступки перевешивают хорошие, то ты плохой. Математика была очень проста. И, может быть, если бы его преступлениями были убийства заслуживающих того людей, я могла бы закрыть на это глаза. Но всё было иначе. Всё было ужасно. Его уровню злости не было оправдания. И зная, что он делал с другими женщинами, в то же время защищая меня от той же участи? Да уж, нет. Ублюдок. — Послушай, думаю, иметь способность устанавливать приоритеты — это хорошо. — Говорит робот, — согласилась я, морщась от резкого тона, не желая быть жестокой с тем, кто этого не заслужил. — Представь, сколько дерьма мне пришлось узнать, прежде чем спрятать в запароленные файлы на внешнем жёстком диске, чтобы материнская плата не взорвалась к чёртовой матери, Эван, — произнёс он, практически с небольшой… грустью? Прямо в эту секунду этот странный каратель, практически напоминающий робота, показал мне, что кроется у него внутри, но всё это исчезло раньше, чем я смогла полностью оценить всю глубину. А то, что крылось у него внутри, было колодцем боли, таким глубоким, что мои ощущения по сравнению с ним казались вполне позитивными. Я не знала этого человека. Я сомневалась, что он захочет, чтобы я его узнала. Но несмотря на всё это, у меня было практически непреодолимое желание узнать, что сделало его таким, каким он был. Почему? Я понятия не имела. Может, это было просто связано с тем фактом, что он уже знал всю мою тьму, и я хотела быть на равных. Хотя, отчасти мне казалось, что за этим стоит нечто большее, что этот таинственный одиночка начал интриговать меня, теперь, когда я наконец поняла его мотивы. — Не жалей меня, куколка. — Я тебя не жалею, — сразу же ответила я, качая головой. Это было настолько далеко от правды, насколько было возможно. — Тогда что? — Не знаю. Это… интерес, наверное, — призналась я, пожимая плечами, пытаясь говорить небрежно. — Ко мне? — спросил он, усмехнувшись, и это замечательным образом отразилось в его тёмных глазах. — Я так понимаю, если ты смогла меня выследить, ты уже провела достаточно исследований, — его улыбка стала более озорной, из-за чего в уголках его глаз появились лёгкие морщинки. — Расскажи мне, ты наткнулась на все эти эротические фанфики, написанные обо мне? Что ж, я краснела редко, но каким-то образом на чертах моего лица отражался дискомфорт. Я не была уверена, что это за комбинация изменений, но все, кого я встречала, видели моё смущение насквозь. И учитывая, что я не только наткнулась, но и тщательно прочитала эту эротику, я была чертовски смущена. Клянусь, я не собиралась это читать! Но я увидела фанфик на одном сайте с названием "Любовницы Люка" и подумала, что там может быть информация о его местонахождении. Её не было, но был раздел для рассказов, который я открыла посмотреть, встречался ли кто-то из писателей с Люком лично и мог таким образом указать мне, в каком направлении его искать. Затем я начала читать. Одна женщина, кем бы она ни была, на самом деле довольно точно описала, как выглядит Люк на самом деле. Только она сделала его зататуированным и зеленоглазым. Лично я предпочитала настоящего Люка. Мне всегда нравились карие глаза. Но помимо лёгкого отклонения в физическом описании, да, она написала убедительного антигероя. И сексуальные сцены тоже были, эм, реалистичными. Вот дерьмо. Я не должна была думать об этом прямо сейчас. Потому что у меня перед глазами промелькнуло яркое, красочное изображение тех детальных сцен. Но вместо зеленоглазой, татуированной, вымышленной версии Люка была настоящая версия, из плоти и крови. Он склонял меня над раковиной в своей комнате для убийств, сжимая руками мои груди, дёргая за мои соски, пока его твёрдый член прижимался к моей заднице. А затем… — Я приму это за «да», — голос Люка врезался в сцену в моих мыслях, вытягивая меня из них так быстро, что, клянусь, я чуть не получила хлыстовую травму. Чёрт возьми. Чёрт возьми. Этого не могло произойти. У меня не могло быть яркой сексуальной фантазии о мужчине, который планировал убить моего отца. О мужчине, которого я держала заключённым. И у меня определённо не могло быть этой фантазии, пока я стояла перед этим вышеупомянутым мужчиной, который оказался самым чертовски наблюдательным человеком, которого я когда-либо встречала в жизни, и который скорее всего уловил, как потяжелело моё дыхание, как покраснела кожа, и глаза прикрылись. — Не смущайся, — продолжал он, его голос прозвучал ближе. Заставив себя поднять голову, я заметила, что он молча сократил расстояние между нами и стоял в маленьком пространстве открытой двери вместе со мной. — Я не смущаюсь, — настаивала я, пытаясь взять себя в руки, зная, что это эпичный провал, учитывая тупую, но настойчивую пульсацию нужды между моих бёдер. — Нет? — спросил он, слегка наклонив голову на бок. — Тогда объясни это, — произнёс он, проводя пальцем по моей щеке, которая казалась горячей. — И это, — продолжал он, его палец скользнул вверх, чтобы коснуться уголка моего глаза, с потяжелевшими веками. — И это, — сказал он, его палец опустился ниже, двигаясь по моей нижней губе. Стоит отметить, из-за этого движения мой организм охватила дрожь. И не слабая. Нет, она сотрясла всё моё тело. Люк не только увидел, но и почувствовал это. — Так и думал, — произнёс он глубоким голосом. Его глаза внезапно тоже стали глубже, что я не совсем могла разобрать, пока дальше не произошло то, что произошло. Его рука скользнула по моей щеке, касаясь моей шеи, затем ложась сзади. Мягко. Это всё было так мягко. Пока он не дёрнул меня вперёд, заставляя столкнуться с его грудью, поднимая мою голову вверх, запутав пальцы в моих волосах и потянув. И его губы обрушились на мои. От этого моё тело охватил шок. Но шок сменился чем-то совершенно другим, чем-то более глубоким, чем-то цепляющим, навязчивым, неописуемым. Это чувство поднималось от основания моего позвоночника и медленно вытекало наружу, проскальзывая в мои натянутые нервы, согревая меня так, как не было никогда раньше. Так что, не думая, насколько это извращённо, не ставя под вопрос своё здравомыслие, я подняла руки и обхватила его плечи, прижимая его тело ближе, вжимаясь грудями в его грудь и бёдрами в его бёдра. Он прикусил зубами мою нижнюю губу, вытягивая из меня рваный стон, когда мои губы раскрылись, и его язык проник внутрь, чтобы успокоить мой, а его рука крепче сжала мои волосы. Его другая рука обвила мою поясницу, прижимая меня к нему ещё крепче, пока его язык нападал, а затем отступал, позволяя его губам снова слиться с моими. Моё сердце отчаянно колотилось в груди. Пульсация между моих ног стала практически невыносимой, вызывая резкую, болезненную нужду, которая заставила меня сильнее прижаться к нему бёдрами, чувствуя очертания его члена, и в этом необходимом блаженстве будто появилась мгновенная пустота. В ответ на это, глубоко из моей груди вырвался неконтролируемый всхлип, который протолкнулся между моих губ, отдаваясь равным по нужде рыком в груди Люка. Я была уверена, что пытка подойдёт к концу, что его рука проскользнёт между нами, и его пальцы превратят боль в удовольствие, которое станет чем-то совершенно иным. Но этого не произошло. В одно мгновение, он целовал меня так, будто только что закончилась война.