Блин, а для чего же я еще сюда приехал? Танцевать румбу или бачата? Конечно, могу показать. Для этого я здесь. — Да без проблем, — ответил я. Повернулся к Кастро. — Ноу проблема! Покажу, чего хотите. Рауль улыбнулся и что-то сказал сопровождающим. Тогда в зал тут же шустро притащили стопку деревянных брусков. Чтобы устроить тамэшивари, само собой. Кастро спросил что-то. — Министр интересуется, сможете ли вы разбить двадцать деревянных плашек? — спросил Хорхе. — Наш боец из спецподразделения Avispas Negras, то есть «Черные осы» смог разбить ровно столько. Потом сломал руку. Я не стал бить себя кулаком в грудь. И утверждать, что я разобью больше. Пожал плечами, хотя Павлов сзади прошептал: — Давай, Ермолов, покажи, на что способен… Я покачал головой. — Может быть смогу, а может, и нет. Дайте посмотреть, что у вас тут за плашки. Все посерьезнели. Рауль Кастро перестал улыбаться. Я подошел к деревяшкам и осмотрел их. А, вот оно что. Это же сосновые доски. Довольно свежие на вид. Лучше, конечно, работать с чуть подсохшими. Но и так сойдет. Я кивнул. — Давайте я попробую. Для начала двадцать пять штук. Рауль Кастро удивился. Широко распахнул глаза, несколько раз переспросил у переводчика. — Вы уверены? Речь идет об ударе ребром ладони. Не другими частями тела. Не ногой. Смотрите, не повредите себе кисть. Ну, это конечно, весьма приятно. Такая забота о моем здоровье. Но я был уверен. Так уж получилось, что мне пришлось первым демонстрировать свои способности. В центре зала установили доски. Двадцать пять штук. На бетонных подставках. Я встал перед ними. Сосредоточился. Кубинцы и наши встали вокруг. Молчали и наблюдали. Я стоял и смотрел на доски. Потом медленно поднял руку. Замахнулся. Но смотрел сквозь них. И почти не видел. Потому что мысленно уже разбил все доски. Надо только поймать это ощущение. Что все реально. Что мой образ с разбитыми двадцатью пятью досками уже сбылся. Возник в этой действительности. Надо это почувствовать. Сердцем и душой. Ощутить. Только тогда сбудется. Все вокруг молча наблбдали за мной. Я не торопился. А потом поймал это ощущение. И тут же резко ударил по доскам. Глава 5 Хавана Ну, что сказать. Я не так уж сильно и рисковал. Ладони у меня твердые. Ребра и костяшки покрыты мозолями. Кости стали толстыми от постоянных микропереломов. Другое дело, что я не готовился морально. В тамэшивари психология играет решающую роль. Надо просто представить, что доски бумажные. А потом я с размаху опустил ладонь. Доски с хрустом переломились. Все разом. Рауль Кастро тут же радостно улыбнулся. И захлопал. Все вокруг тут же повторили за ним. Зааплодировали, как будто я победил дракона. Но для кубинцев боевые искусства не пустой звук. Кастро протянул мне руку. Что-то прокричал на испанском. Переводчик рядом тут же сообщил: — Товарищ Кастро говорит, что карате это самое грозное оружие революции. Поэтому мы рады встретить такого грозного бойца, как товарищ Ермолов. Я улыбнулся в ответ. Пожал сухую и крепкую ладонь министра. Хотя и чувствовал, что кости побаливают после удара. После меня Кастро пошел знакомиться с другими бойцами. Хотя, само собой, меня он отметил. Морозов сразу шепнул: — Ну все, сенсей, ты у брата на особом счету. Молодец, не потерялся. Хм, даже так? Ну, Морозову виднее. Он тут уже не впервые. Я наблюдал за гостями. После приветствий сразу началась рабочая программа. Мы тут не на выставке искусств, в конце концов. И не на фестивале танцев. Первым делом ознакомили Кастро. Занятия каждый день. Утром и после обеда. Вечером свободное время. У каждого свое расписание. Хотя, я предлагал еще вести и по вечерам. Еще в Союзе, когда обсуждали программу. Но Морозов подмигнул и сказал: — Побойся бога, сенсей. По вечерам другие дела найдутся. Повеселее. Ну-ну. Кажется, только я ехал сюда изучать боевые искусства. Кастро утвердил программу. Потом познакомил нас с учащимися. В это время в зал вошли еще пять человек. Я сразу заметил их. Потому что они тоже пришли в каратеги. С зелеными и коричневыми поясами. Кубинцы. Бородатые и мускулистые. — Товарищ Кастро приглашает вас показать урок по карате, — рядом со мной нарисовался переводчик. — Для наших каратистов. Они жаждут узнать, какое карате в Советском Союзе. Ага, как же. Взгляды довольно угрюмые и настороженные. Я размял шею, плечи и руки. Фролов хлопнул меня по плечу. — Ну, давай, Витюха, удачи. В прошлый раз вот так же Савельева просили дать урок по боксу. Потом его унесли со сломанной челюстью. Ага, очень обнадеживающе. Ладно, что тут у нас? Я вышел вперед. Кастро с сопровождающими уселся неподалеку. Ему принесли кресла и даже столик с напитками. Это что, будет нечто вроде корриды? А остальные будут смотреть? Как на гладиаторов? Я подошел к кубинцам. Поклонился. Они нагнулись в ответ. Продолжали пристально наблюдать за мной. Рядом стоял переводчик. Я спросил у него: — Ну, как там? Кому из них надо показать урок? Переводчик задал мой вопрос на испанском. И один из кубинцев тут же вышел вперед. Ростом ниже меня на полголовы, жилистый и худой. Скулы резко выдавались на худом лице. Коричневый пояс. Двигался расслабленно и уверенно. Костяшки пальцев сбиты не хуже, чем у меня. — Бой по две минуты. На три очка, — предупредил переводчик. — Судействовать будет товарищ Кастро и товарищ Вальдес, министр внутренних дел. Вы не возражаете? Я покачал головой. Да пусть судьи будут кто угодно. Главное, дайте выступить от души. Противника звали Диего Гонсалес. Он подошел ко мне. Поклонился. И встал в стойку. Я огляделся. А что же, татами будет прямо тут? Без ограждений? Мы можем бегать по всему залу? — Приготовьтесь, — предупредил переводчик. — Сейчас он нападет. По знаку судьи. Я остался стоять на месте. До противника три метра. Достаточно, чтобы отреагировать. — Comenzó! (начали) — резко крикнул Кастро. В ту же секунду Гонсалес очутился рядом. Двигался он быстро и ловко. Как кот. Как смуглый бородатый кот. Вумц! Удар пяткой в живот. Йоко гери. И тут же в лицо. Рукой. Очень опасно. Потому что не кулаком. А растопыренными пальцами. Нечто вроде когтей хищной птицы. Мало того, что может выбить глаз. Так еще и поцарапает все лицо. Я не ожидал такой прыгучести. Уйти не успел. Но вовремя среагировал. Поставил защиту.