Михалыч поднял трубку. — Да, он здесь, — он позвал меня. — Иди. Тебя спрашивают. Я подошел. Взял трубку. — Что случилось, Витя? — как всегда, Воловников говорил тихо и спокойно. — Я из-за тебя пропустил важное мероприятие. Надеюсь, это стоит того. Вот паскудство. Я всего-то хотел поговорить. — Я насчет узаконения карате, — сказал я. — Есть ли возможность организовать встречу? На самом верху. Чтобы получить от них разрешение. И попробовать уговорить? Воловников тоже помолчал. — Ты что, хотел это узнать? Зачем тогда так торопиться? Такая встреча будет. Обязательно. Когда мы вернемся из Японии. Если все пройдет, как надо, ты сможешь просить о чем угодно. Тогда тебе во всем пойдут навстречу. Потому что будет наглядно видна польза карате. Понятно? Ну что же, разумно. — А до этого никак? — спросил я обреченно. Воловников усмехнулся в трубку. — Нет. Ты преувеличиваешь мои возможности. Даже я на такое не способен. Политика — это не наше дело. Мы карающий меч партии. Куда скажут, туда и рубим. Я молчал. Все верно. Ничего не прибавить. — Да, и потом, — продолжил Воловников. — Даже если сейчас такая встреча и состоится. Скорее всего, тебе откажут. Так что, пока не торопись. Работай с комсомольскими дружинами. Помогай МВД. Может, они тебе тоже зал откроют. И наращивай преимущества. Козыри, так сказать. Чтобы потом вывалить их все. В решающий момент. Понял? Я кивнул. Невидимому собеседнику. — Понял. Спасибо. Думал, что разговор закончен. Но Воловников не отставал. — Так, теперь насчет нашей поездки. Послезавтра встреча. С людьми. С которыми ты поедешь. Ты должен быть в зале. Вечером, после тренировки. Теперь я покачал головой. — У меня же соревнования начинаются. Мои ребята выступают. Я же говорил. Вы забыли? Воловников помолчал. — Придется пропустить, Витя. На пару часов. Мы не можем отставать от графика. Я прикинул, как быть. — Я могу вечером. После соревнований. Устраивает? Воловников вздохнул. — Хорошо. Договорились. Ты с ними познакомишься. Поговоришь. Расскажешь про карате. Кое-какие основы они уже изучили. Покажешь им пару приемов. Чтобы они могли убедительно изображать каратистов. — Ладно, — я снова кивнул. — Пусть приходят. Если смогут, пусть посетят соревнования. Хотя бы на часик. Посмотрят, как это проходит. Тоже полезно. Вы же хотите хорошо их подготовить? Чтобы в Японии ничего не заподозрили? Снова молчание. Я слышал, как скрипят шестеренки в мозгу у Воловникова. — Попробуем. Выкроим время. Где будут проходить эти ваши соревнования? Я чуточку улыбнулся. — На стадионе «Динамо», конечно же. Тут, недалеко. Глава 13 Стараться или делать Соревнования начались ровно в десять утра. Мои ученики уже измаялись. В ожидании. Та еще мука. День получился волнующий. Не спорю. Я накануне плохо спал. Несмотря на то, что весь вечер медитировал. Старался обрести душевное равновесие. Но не получилось. Оказывается, за учеников переживаешь сильнее. Чем за себя. Ночевал, само собой, в спортзале. Задремал только под утро. Видел какие-то дурацкие сны. Тоже про соревнования. Видимо, даже во сне думал. Проснулся в шесть утра. Умылся, вышел на пробежку. Потом вернулся, переоделся в сухую одежду. Устроил тренировку. В семь утра подошли Синегородцев-младший и Куприянов. Тоже разминались. Работали над ката. Которые плохо освоили. И над техниками. Которые надо подучить. Переживают, сразу видно. А я при виде взволнованных учеников, наоборот, успокоился. Понял, что должен показать пример. Быть, как гранитная скала. — Ну, как вы думаете, сенсей? — к примеру, спросил Витя. — Получится у меня победить? Хотя бы в четверть финала выйти? Я взял его за плечи. — Успокойся, Витя. Нельзя так думать. Ты не только в четверть финала. Ты в финал пройдешь. И победишь. Ты станешь городским чемпионом. Понял? Вот на чем сосредоточься. Вот о чем думай. Не о поражении. А о победе. Куприянов молчал. Но во время отработки ударов двигался гораздо быстрее. Чем обычно. И еще постоянно облизывал нижнюю губу. Я уже знаю. Это у него признак волнения. Я пока ничего не сказал. Ждал, пока подойдут другие. Постепенно подтянулись другие ученики. Перво-наперво, моя Неистовая десятка. Смелов, Бурный, Крылов, Голенищев. Гончаров, Куприянов, Кораблин, Покровская и Земляникина. В восемь тридцать все уже пришли. Дружно работали над техниками. Потом подошли и другие. Новички. Коркин Толя. Мазуриков Петя. В девять собрались все ученики. Я обрадовался. Молодцы. Собрались вовремя. Без опозданий. Это говорит о мотивации. О высокой мотивации. Через десять минут мы гурьбой отправились на соревнования. Идти тут недалеко. От одного здания стадиона. К другому. Когда вошли в зал, я поразился количеству участников. И зрителей. Все помещение заполнено людьми. Многие в верхней одежде. В шубах и пальто. Некоторые накинули зимние ботинки поверх белоснежных штанов ги. А сверху полушубки и тулупы. В зале тепло. В верхней части огромные окна. А оттого, что народу много, совсем жарко. И все галдят, болтают, кричат. Как на птичьем базаре. Ходят, ищут свои клубы. Мы нашли свободное место. Неподалеку от татами. Я отправился регистрировать участников. А ребята разминались. Готовились к выступлениям. Среди жюри я встретил Белоухова. И Образцова, знакомый еще с Ашхабада. — Ну, посмотрим, чему ты научил, — проворчал он. — Не успел еще титул защитить. Хотя бы пару лет. И туда же. Бросился в тренеры. Чему учить-то? Ты же сам еще сопляк. С горшка только слез. Опыта с гулькин хер. Я молчал. Как говорится, пусть за меня говорят дела. Уверен, ребята не подведут. Хотя бы пробьются сегодня в четверть финала. Хотя бы некоторые. — Ладно, иди. — Образцов подписал бумаги. Что-то он слишком ворчливый сегодня. — Смотри у меня, Ермолов. Больно ты самонадеян. А Белоухов спросил коротко: — Ну, что там по комсомолу? Я рассказал про боевые дружины. И про идею с горкомом. Белоухов почесал щеку. — Хорошо. Работай дальше. Может, где-нибудь да выстрелит, — он имел ввиду не только меня. Видимо, работают и другие агенты влияния. Лоббисты карате. — Желаю удачи. Если твои усвоили хоть каплю твоих талантов, сегодня они покажут. Где рак на горе свистит. Когда я возвращался к своим, наткнулся на Щепкина. Тот разговаривал с учеником. — О, Витя, — он отослал ученика подальше. — Давно не виделись. Ну, что там? Когда едем в Париж? Я кивнул.