— Скоро, сенсей. Скоро. Я уже указал в заявке вас, как тренера. Без вас никуда не поеду. Щепкин улыбнулся. Мы с ним договорились. Если отпускает ко мне Смелова, Бурного и Крылова, то я беру его в Париж. В качестве тренера. Его кандидатуру должны утвердить. До этого, надеюсь, мы утвердим свою федерацию карате. И наладим контакты с Японией. О признании наших поясов и учителей. Хотя, зная японцев, сразу скажу. Еще долго дело будет стоять на месте. Ждать тщательных проверок. — Ну, давай, тогда, — Щепкин хлопнул меня по плечу. — Ты своих привел? Как они там? Научились? Смотри, не дай бог, встретятся на татами. Мои же порвут твоих. На куски. Ага, как же. Я покачал головой. — А это еще увидим. Щепкин коротко хохотнул. За его спиной я увидел Гусева и Мельникова. Моих старых знакомых. Тоже боевые товарищи. Но предпочли остаться с Щепкиным. Они коротко кивнули мне. Ого, уже коричневые пояса оба. — Давай, давай, — Щепкин не терял оптимизма. — Сам ты в этот раз выступать не будешь? Правильно я понял? Я кивнул. Попрощался с бывшим учителем. Пожелал удачи. И пошел к своим ученикам. Те уже закончили тренировку. Стояли, смотрели по сторонам. Оно и неудивительно. Многие первый раз на турнире. Все в диковинку. Время десять. Соревнования начались. Как обычно, сначала соревнования по ката. Все делают обязательное отборочное ката. Гэкисай се. «Напасть и разбить вдребезги». Мы его отрабатывали. На подготовке. У Куприянова техника страдала. Иногда забывал элементы. Хотя, на самом деле, ката простое. Я предпочитаю, чтобы ученик лучше демонстрировал то ката, которое знает. Не высшее, но хорошо знакомое. Которое сдавал при аттестации. Сейчас я с интересом смотрел на процедуру. Кажется, организаторы консультировались с японцами. Все гораздо достовернее. Чем обычно. И формализовано. Рядом кто-то всхлипнул. Я обернулся. Заметил пацана лет двенадцати. Тощего и рыжего. Лопоухого. По щекам текли слезы. — Э, ты чего? — спросил я. — Обидел кто-то? Пацан кивнул. Вытер сопли. Рукавом длинной кофты. — Не пустили на соревнования. Сказали, формы нет. Я поглядел на его одежду. Да, действительно. Не по регламенту. Синие треники. Потертые. Пузырящиеся на коленках. Шерстяная кофта. Темно-зеленая. Вся в катышках. — А где твое ги? — спросил я. — Без него не пустят. Тренер не сказал, что ли? Пацан замотал головой. Снова вытер слезы и сопли. — Ничего не сказал. Он не всех взял. Только тех, кто сбор заплатил. А я все равно пошел. Думал, что пройду. Я огляделся. — А где твой тренер? Пацан указал в сторону. — Там стоят. Школа «Белый лотос». Я усмехнулся. — А, как же. Знаю я эту школу. Ладно. Не переживай. Вот тебе ги. Чуток великовато будет. Но ничего. Переодевайся скорее. И беги на татами. И достал из рюкзака запасное ги. У меня всегда есть. Для моих учеников. И для себя. Несколько комплектов. На всякий случай. Пацан засиял. Быстро переоделся. Свою одежду бросил на пол. Рванул было к татами. — Тебя как зовут-то? — я схватил его за руку. — Мне же надо на тебя карточку сдать организаторам. — Тимаков Миша, — выпалил пацан. — Ну все, я побежал. Я кивнул. — Скажи там информатору, что ты от Ермолова. «Дом леса и водопада». Ог пропустит. Миша кивнул. И помчался на татами. Я проследил, пустят ли. Информатор задал пацану пару вопросов. Посмотрел в мою сторону. Я кивнул. Тогда он указал Мише, куда идти. И пропустил. Шкет встал рядом с Коркиным Толей. Я быстренько договорился с организаторами. О доступе. Соревнования еще не начались. Представитель спорткомитета как раз толкал речь. Долгую. О том, что карате поможет будущим строителям коммунизма. — Ладно, посмотрим, как выступит, — проворчал Образцов. — Ты не мог раньше представить документы, что ли? На этого Тимакова. Поворчал, но согласился. И внес Мишку в список участников. После речи участники крикнули «Осу!». Они стояли в позиции фудо дачи. Старший судья скомандовал: «Маватэ!». Судьи развернулись. — Шомен-ни рей! — скомандовал старший судья. Все поклонились. Разом сказали «Осу». — Шушин-ни, рей! — сказал старший судья. Плотный высокий дядька с редкими русыми волосами. Все судьи и участники поклонились ему. Снова сказали «Осу!». Затем по команде ведущего все участники выстроились в колонны. Приветствие закончилось. Все готовы к выполнению ката. Снова встали в фудо дачи. Судьи заняли места за столиком. Участники стояли перед ними. В белоснежных кимоно. С белыми и цветными поясами. Поклонились и сказали «Осу!». Судья достал карточку. Объявил ката: — Гэкисай се! Ученики повторили название. Затем по команде судьи приняли позицию мусуби дачи. Закрыли глаза. И выполнили мокусо. Технику безмолвной медитации. Я глядел на учеников. Давайте, сосредоточьтесь. Эта медитация должна помочь. Справиться с волнением. Затем старший судья скомандовал: — Гэкисай се могоре йой! — что означало Приготовиться к выполнению ката. Без счета. Участники турнира открыли глаза и встали. Приняли стойки йой дачи. И выполнив активное дыхание ибуки. — Хаджиме! — скомандовал старший судья. И все начали выполнять ката. Гэкисай се иногда называют «штурм и крепость». Начинается с хидари учи укэ. То есть, рубящий блок изнутри наружу. С левой руки. В комплексе двадцать элементов. Заканчивается боковым блоком мае маваши укэ. Мои ребята вроде выполнили неплохо. Особенно Смелов, Бурный и Гончаров. Ну, и Оксана тоже. В белом каратеги она смотрелась великолепно. После выполнения все опять встали в мусуби дачи. А затем судьи объявили оценки. Мои получили одни из самых низких. Пять, шесть, максимум семь баллов. При десяти. Вот дерьмо. У моих ребят вытянулись лица. Ладно, у нас ката не самый главный элемент. Процедура прощания. Подъем судей. Развороты кругом. Поклоны в разные стороны. Начиная с передней линии. — Осу! Осу! Поклоны старшему судье. Выход с татами. Колоннами.