– Простите. А что бы вы сделали? – поинтересовалась я. – Наверное, вы правы, – уступил мне музыкант. – С тобой все в порядке, приятель? – Что? – переспросил Барти. – Я спрашиваю, с тобой все в порядке, приятель? Ты же, кажется, запал на юную Фими, нет? Я тебя хорошо знаю. – Ты прав. Честно говоря, меня как будто по голове ударили. В жизни меня часто посылали куда подальше, но еще ни одна из девушек не умирала, чтобы от меня избавиться. Горе и печаль, заполнившие дом, подействовали на меня гораздо сильнее, чем я ожидала, – только этим я могу объяснить внезапный приступ смеха, напавший на меня. – Вы просто глоток свежего… неважно чего, мистер Данн, – только и смогла произнести я. – Спасибо вам. – Обращайтесь, – ответил мне музыкант. – Что еще мы можем сделать для вас до отъезда? – Ничего. Но вы меня развеселили. Мисс Джонс как раз сейчас прочесывает деревню в поисках съестного. Вы останетесь на ланч? – Не уверен, – ответил Скинз. – В час сорок четыре идет поезд на Глостер, и я попросил того парня с двуколкой приехать за нами. Так что он вот-вот подъедет… Было бы здорово сказать, что именно в этот момент раздался звонок в дверь, но, увы, этого не произошло. Мы успели с помощью Дэви достать музыкальные инструменты и попрощаться, прежде чем «парень с двуколкой» позвонил в дверь и увез наших гостей в Чиппинг-Бевингтон, откуда те направились на север. Когда они уехали, я расстроилась. Правда, новых посетителей ждать пришлось не так уж долго. И когда мы с хозяйкой приступили к на удивление вкусному ланчу – Зельда и Читэм предпочли отказаться от нашего приглашения, – в дверь вновь позвонили. На этот раз это был инспектор Сандерленд. Я провела его в столовую. – Ах, это вы, инспектор! – воскликнула леди Хардкасл. – Прошу вас, проходите и садитесь. Угощайтесь – еды хватит на всех. – Благодарю, миледи, – ответил инспектор. – Обычно я не ем ланч, но сегодня на ногах с самого раннего утра и, должен признаться, слегка проголодался. – Тогда угощайтесь, – повторила леди Хардкасл. – Попробуйте пирог с олениной. Это одно из лучших произведений мисс Джонс. Мужчина взял предложенный ему кусок пирога и положил на тарелку еще несколько вкусностей, которые умудрилась заполучить мисс Джонс. – Я, как и всегда, рада вас видеть, инспектор, – сказала леди Хардкасл, – хотя мне хотелось бы почаще встречаться с вами при менее трагичных обстоятельствах. – Мне тоже. – Вы хотите осмотреть место преступления? – Торопиться некуда. Я взгляну перед отъездом, но не уверен, что узнаю что-то, чего еще нет в отчете констебля Хэнкока. Он флегматик, но на него вполне можно положиться. – Он просто чудо, – заметила миледи. – А как идет расследование нашего дела? Симеону удалось что-то обнаружить? – Бедный старина Гослинг… В этом деле ему везет как утопленнику. Вчера тело поздно доставили в морг – как я понял, труповозка сломалась, – а когда его наконец привезли, ему пришлось выехать на новое преступление. Он планировал заняться Ньюхаусом сегодня, но сотрудники участка в Сент-Джордже заразились какой-то гадостью, и сейчас он занят лечением больных. – Какой-то гадостью? – Не уверен, что вам захочется узнать подробности, сидя за столом, – заметил инспектор. – Вы, наверное, правы. Будем считать, что у них просто «бурчание в животе», как любила говорить моя нянюшка, – сказала леди Хардкасл. – Далеко не бурчание, и все вовсе не так просто. Я совсем не завидую Гослингу. Но все это значит, что мы ни на шаг не приблизились к причине смерти мистера Ньюхауса, да и мисс Селвуд придется побыть для нас тайной еще какое-то время. – Но, мне кажется, «удар ножом в самое сердце» в большинстве случаев воспринимается как вполне вероятная причина смерти, – заметила я. – Скорее всего, вы правы, – согласился инспектор, – но без медицинского заключения мы не можем быть уверены в этом на все сто процентов. Должны быть поставлены все точки над «i». Я не раз видел, как человека травили на одной улице, били ножом на второй, а труп выбрасывали на третьей. Только тщательное вскрытие может ответить на все вопросы. – А ведь он прав, Фло, – заметила хозяйка. – Мы ведь знаем, что ножом его ударили до того, как одели в то, во что он был одет. Ты же помнишь, что ни в жилете, ни в пиджаке не было никаких дырок. Так что мы никак не можем быть уверены, что он уже не был мертв в тот момент, когда его ударили ножом. – Если б эти чертовы ребята из морга не были такими навязчиво расторопными, то Гослинг смог бы увидеть труп in situ[56], – сказал инспектор. – И наверняка что-нибудь заметил бы. – Сегодня утром они тоже приехали очень быстро, – вставила я. – Хорошо бы еще они доставляли тела в морг так же быстро, как собирают их на месте преступления, – тогда у нас к этому времени были бы ответы на добрую половину вопросов, я в этом уверен. Но ничего не поделаешь, изменить это не в наших силах. – Инспектор достал из кармана пиджака блокнот и перелистал его страницы в поисках чистого листка. – Так что вы думаете по поводу смерти мисс Селвуд? – Выглядит абсолютно как еще одно кинематографическое убийство, – сказала я. – И, готов спорить, именно так об этом завтра напишут все газеты. Как я понимаю, в деревне сейчас живет Дина Коудл, так что замолчать это никак не удастся. – Кажется, она настроена написать об этом и сделать из всего произошедшего настоящую сенсацию. Но давайте вернемся к телу, – предложила я. – Она лежала, раскинувшись на полу, держа в руке наполовину съеденное яблоко. Возможно, что отравленное яблоко здесь совсем ни при чем, в отличие от произошедшего на экране, но нам показалось, что причина именно в нем. – А на теле не было никаких ран или повреждений? – уточнил инспектор. – Или следов борьбы? – Я ничего не заметила. На ее лице и голове не было никаких следов, а кухня была практически в том же состоянии, в каком мы ее оставили вчера. – А как она была одета? – Что вы имеете в виду? – переспросила я. – Она была в одежде для сна? – А, вот вы о чем… Нет, она была одета в то же платье, которое было на ней, когда все отправились накануне на просмотр. – А вы не знаете, когда они вернулись? – Во всяком случае, не до того, как мы разошлись по кроватям. – И когда это было? – Как вы думаете, миледи? – обратилась я к хозяйке. – В полночь? – Или что-то в этом роде, – ответила она. – У нас на ночь остановились гости, и мы проговорили с ними допоздна. Но я не думаю, чтобы было сильно за полночь. – Еще гости? – заинтересовался инспектор. – Да. Может быть, вы их помните – Скинз Мэлоуни и Барти Данн. – Музыканты, которые играли на помолвке Клариссы Фарли-Страуд, – вспомнил Сандерленд. – Милые плуты, ну или плутоватые миляги… Я так и не понял до конца, кто же именно. – Мне кажется, всего понемножку, – сказала миледи. – Из-за поломки поезда они застряли здесь неподалеку – так, по крайней мере, они нам сказали, – поэтому мы пригласили их переночевать. – Отличная компания… – Инспектор сделал пометку в своем блокноте. – Значит, вы удалились в спальню около полуночи и не слышали, как эти… Как вы их называете? Люди с фильмой? – Именно так. – Благодарю. Вы не слышали, как вернулись эти люди. Предположим, что час вам потребовался на то, чтобы лечь и заснуть достаточно глубоко, чтобы не услышать, как три человека вернулись домой… – Резонно, – согласилась миледи. – А это в свою очередь означает, что вернулись они никак не раньше часа ночи. Дадим мистеру Читэму и мисс Драйтон какое-то время на то, чтобы они добрались до вашего декантера[57], налили себе по последней и отправились в кровать, оставив мисс Селвуд на кухне в поисках какого-нибудь перекуса. Она съедает отравленное яблоко и умирает на полу кухни где-то между двумя и тремя часами утра. – А почему не позже? – поинтересовалась я. – Она была одета, – ответила мне леди Хардкасл. – Если б это случилось позже, то она, скорее всего, была бы в ночной рубашке. А так – искала перекус перед тем как лечь в постель. – Именно, – согласился инспектор. – А потом, в шесть утра, мисс Армстронг обнаружила ее тело. – Правильно, – подтвердила я. – С яблоком в руке? – Да. А это что, важно? – Может быть. По идее, оно должно было откатиться в сторону, когда женщина упала. После смерти ее пальцы наверняка ослабли бы. – Если только яд не вызвал какой-то спазм, – предположила леди Хардкасл. – Возможно, – согласился инспектор. – И оно все еще было крепко зажато в ее пальцах, когда я пыталась вынуть его, чтобы передать Симеону, – продолжила хозяйка. Она задумалась на несколько мгновений. – Нет, здесь что-то не то. Я подумала, что у нее трупное окоченение, но сейчас мы решили, что она умерла не раньше двух часов. Яблоко я вытащила около… Как ты думаешь, дорогая? В восемь? – Мне кажется, немного раньше, – сказала я. – Я позвонил сразу после семи, – напомнил инспектор. – Если это вам поможет. – Тогда, предположим, это было в семь тридцать. То есть она была мертва не более пяти часов, если наши догадки верны, и при этом успела закоченеть, как ледышка. – Трупное окоченение, – подсказала я. – Нет, на это требуется около двенадцати часов. Через пять часов будет затронута только мелкая мускулатура.