Казалось, прошла целая вечность, прежде чем я смогла оторваться от идеальной фигуры Императора. Заметив это, мужчина усмехнулся. — Продолжим осмотр? — шутливо спросил он, положив обе руки на ремень. Это движение от меня не укрылось и я, наконец, очнулась. Смущенная, обескураженная и впечатленная сверх меры, промямлила, что с меня достаточно. Кагар рассмеялась и снова навис надо мной. Уровень неловкости просто зашкаливал. Мне захотелось оттолкнуть его, вскочить и убежать. Я никогда не была обременена излишней скромностью, но дерзкое поведение Императора выбило меня из колеи. Он играл со мной, и я это понимала. При чем в нашей игре он был сытым котярой, который боролся со своей ленью, мучая маленькую мышку, то бишь меня. Но у мышек тоже бывают острые зубки. Внезапно кагар схватил меня за талию и рывком поднял вверх. Прижав меня к своему телу, он резко прильнул к моим губам и поцеловал. Моё дыхание сбилось, руки намертво вцепились в его плечи, а сама я малодушно сдалась, наслаждаясь властным напором Лиамарона Таргада. Этот поцелуй был совсем другим нежели поцелуй Никарона. Когда меня целовал Таргад-младший, я не плавилась от удовольствия, моё сердце не пыталось покинуть пределы грудной клетки, мой разум не оставлял меня, а из моего рта не вылетал ни один самый тихий стон. Мы целовались долго, жадно, словно одержимые. Наверное, даже путник, заблудившийся в пустыне и неделю бродящий без воды, не набрасывался с такой жаждой на случайно обнаруженный оазис. — Ари, мой зверь сходит с ума от тебя… Я… Я едва сдерживаю его. Твой запах одурманивает меня, — зашептал Император, в перерыве между поцелуями. — Ари… — прорычал он как будто обреченный на что-то. — Моя. Дезориентированная в пространстве, я старалась осознать слова Императора и не могла поверить, что он такое произнёс. Стук в дверь, а затем проскользнувший в комнату Никарон, дали мне отсрочку от нахлынувших вопросов, сомнений и угрызений совести. — Кажется, я помешал, — широко улыбаясь, произнёс Таргад-младший. «И как же вовремя ты это сделал» подумала я про себя. Однако, было бы намного лучше, если бы Никарон пришёл ещё раньше. Кое-кто, не будем показывать пальцем, не потерял бы голову, и не подпустил бы наглого кошару к себе так близко. Пока я занималась самобичиванием, Император убрал с моей талии руки, отыскал на полу свою рубашку, поднял её и начал одеваться. — Тебе не кажется Ник, ты действительно помешал, — зло отчеканил Таргад-старший. Голос его звучал уверенно, а сам он выглядел невозмутимо, словно не разбрасывался только что страстными поцелуями и признаниями. — Потрудись объяснить, с какой целью ты пришёл в спальню к Арине? — Хотел поближе с ней познакомится. Не знал, что малышка уже занята. — Никарон подмигнул старшему брату и взялся за дверную ручку. — Что ж, приятной вам ночи. Пойду поищу себе другую компанию. — Насвистывая незатейливую мелодию, Таргад-младший вышел из комнаты, и я снова осталась наедине с Императором. Он молча размышлял над чем-то, а я стояла и накручивала себя. Вот как можно быть такой дурой? Мне ведь не шестнадцать лет! Я не должна была позволять ему все эти вольности, не должна была забывать даже на миг, что из-за его неосторожных слов мне пришлось провести трое суток в темнице, а после я чуть не погибла от применённого им заклятия. Лиамарон Таргад — жестокий, властный, расчетливый правитель, который не способен на чувства. Я всегда должна об этом помнить. Может его зверь и выбрал меня, но явно без согласия на то человека. И уж точно, без моего. Гнев, обида, разочарование в себе (ну красивый мужик, да, но не стоит так реагировать на него), гордость, вопящая из дальнего уголка сознания, в который я лично её запихала, всё это переполняло меня и желало выплеснуться на голову Императору. И если бы это было возможно в буквальном смысле, то цунами из моих чувств и эмоций снесло бы его к чёртовой бабушке, а может и ещё дальше. Кипя от негодования, я злобно уставилась на Императора. — Что тебя так злит? — обратился ко мне с вопросом кагар. — ВЫ! Вы меня злите. И ваши домогательства! — истерично выкрикнула я. Да, похоже здравый смысл отступил под напором негативных эмоций, и я опять нарываюсь на темницу. — Оставьте меня в покое! У вас целый гарем наложниц! — А пару минут назад ты была не против моих домогательств, — усмехнулся Таргад. — Ревнуешь? ЧТО?! Я? РЕВНУЮ? Вот не знаю, чего хотел добиться этот облезлый кошак, но мне захотелось расцарапать его идеально-высокомерное лицо, а после задушить. — Вон. Из. Моей. Комнаты. — произнесла каждое слово, будто выплюнула. Император заржал. Именно так, не засмеялся, а заржал, хватаясь за живот. — Ты такая смешная, когда ревнуешь, — выдавил он из себя сквозь смех. — Кстати, комната эта моя. Как и весь дворец. Так что я тут нахожусь на законных основаниях, и никто не может выгнать меня отсюда. Кто-то зарычал. И это был отнюдь не кагар. — Знаешь, это конечно забавно, но я не любитель женских истерик, — продолжил раздражать меня Император. — А рычишь ты здорово, моему зверю нравится. — В сторону Таргада полетела книга по этикету. Он ловко поймал её и хмыкнул, прочитав название. — Что ж, мне пора. Завтра очень тяжёлый день, тебе нужно выспаться. Спокойной ночи, моя дикарка. Очередная книга была схвачена Императором, так и не достигнув цели. — Я не твоя! — запальчиво воскликнула я. — Моя, — негромко сказал кагар, выскакивая из комнаты. Учебник по танцам ударился об деревянную дверь и грохнулся на пол. Взбешенная я отправилась в ванную. — Я не собираюсь прощать его. Я не собираюсь терпеть такое отношение. Я должна что-то предпринять, — дала я себе установки, смотря в зеркало. Ещё один безумный день остался позади, а я так не узнала о возможности связаться с родителями. Отвратительная из меня дочь. Пора исправляться. ГЛАВА 16 Вокруг темно и пахнет гарью. Я осторожно двигаюсь вперёд. Под ногами лужи…крови. В лунном свете, льющемся из окон, рассматриваю покореженные тела. Меня окружают мертвецы. Нереально выгнутые конечности, стеклянные взгляды, разорванные глотки, дыры, зияющие там, где у живых находится сердце. Тихо. Так тихо, что от это тишины стынет кровь в жилах. Но мне уже не страшно, мной завладело безразличие. То самое, когда ты не способен больше испытывать боль, когда страх становится привычным и едва заметным. Я толкаю огромную дверь. Тронный зал. Тот же хаос, что и повсюду. И лишь алое пятно выделяется на этом фоне. Оно неподвижно. В груди нарастает чувство ярости, становится невыносимо больно. Я подбегаю к ней, хватаю за руку. — Мама, мама, очнись! — Замечаю багровое на красном. Кровавая рана изуродовала тело Императрицы. Не рана, а скорее дыра. Кто-то вырвал её сердце. Дикое рычание сотрясает стены дворца. Безумие и ярость завладевают мной. Мгновение, и картинка меняется. Мир предстаёт передо мной в другом ракурсе. Запахи смерти и разрушений становятся такими острыми, что сводят с ума. Что-то внутри меня требует жестокости и убийств. И вот я несусь по коридорам дворца в поисках виновников, в поисках жертв. Передвигаюсь настолько быстро, что стены смазываются, контуры предметов стираются. Пару минут бега и я нахожу его. Песчаный демон. Только они способны на это. Вырванные сердца Песчаные демоны съедают в знак своей победы над противником. Демон не ожидает нападения. И в этом его главная ошибка. Пару взмахов острых когтей и от него остаются лишь куски мяса. …Я вскакиваю с постели, бегу к раковине и меня начинает рвать. Из меня выходит буквально весь ужин, обед и похоже даже завтрак. Ощущаю, как холодный пот течёт по спине. Меня бьёт крупная дрожь. Щёки мокрые от слёз. Очень долго пытаюсь прийти в себя. Сижу на холодной плитке, затылком упираясь в стену. Кошмары… Его кошмары. Его воспоминания. Он ведь предупреждал. Сколько лет ему было? Как? Как он смог пережить это? Боже, зачем я влезла в это… Человек, который смог пережить такое и не свихнуться, достоин восхищения и…сочувствия. И пусть человек он только на половину, что-то подсказывает мне, что ему было больно, страшно и одиноко. Ночные кошмары плохо сказались на моём состоянии. Попросту говоря, я не выспалась, чувствовала себя разбитой и опустошенной. Успокоится смогла, когда сквозь не плотно завешенные шторы начали пробиваться рассветные лучи. Даломея застала меня за чтением раздела под названием «Язык жестов» из книги «Нормы и правила поведения в обществе». Эта нудятина помогла мне немного расслабиться. Увидев нетронутый завтрак, наставница сделала мне замечание. Но поскольку ей предстояла огромная куча неотложных дел, связанных с последней подготовкой к балу, она не стала заострять на этом внимание. Демоница попросила следовать за ней. Куда именно не сказала. В коридоре к нам присоединились наложницы. Удина сразу же подошла ко мне, поздоровалась и ухватила меня за руку. По пути она озвучивала последние придворные сплетни попутно комментируя их, благодаря чему смогла вызвать у меня несколько улыбок. Нас привели в огромное помещение напоминающее восточный хамам. Позже я убедилась, что моё предположение недалеко от истины. В течение нескольких часов нас мыли, парили, замачивали в воде, делали маски, сдирали кожу с помощью скрабов, втирали цветочные масла и даже удалили всю ненужную растительность. Заключающим этапом стал расслабляющий массаж, во время которого я блаженно постанывала от удовольствия. Как же приятно почувствовать себя обычной женщиной, которую заботит только выбор лака для ногтей или цвет нового платья! Кстати, о платье. Оно было обнаружено мной после возвращения в комнату. Безумно красивое и настолько же безумно отталкивающее. Сейчас оно вызывало во мне пугающие ассоциации, связанные с кровью и жестоко убитой Императрицей. Я решила, что не хочу и не буду его надевать. В свете новых подробностей из жизни Императора можно предположить, что алый бархат вызовет в нём воспоминания и неконтролируемый гнев, который обрушится на меня. Но главной причиной моего решения было не это. Я просто не хотела задевать чувства Императора и становится напоминанием об ужасах из его прошлого. Парикмахер-визажист в одном лице застала меня за этими невесёлыми думами и тут же разогнала их своей деятельностью. Из обычной девушки я превратилась в ослепительную красавицу. Вот бы ещё наряд был подходящий. Да что вздыхать, свой выбор я уже сделала. И как только надела вчерашнее платье, в дверь постучали. — Войдите! — отозвалась я на прозвучавший стук. Дверь отворилась и в спальню вошёл слуга с чёрной бархатной коробочкой среднего размера. — Драгоценности для госпожи Арины. — Мужчина осмотрел помещение, а затем положил свою ношу на кресло и бесшумно удалился. Никакие подарки от Императора мне были не нужны. Однако стало интересно, что там. Внутри коробочки оказался комплект из массивного рубинового ожерелья и серёжек. Все камни довольно крупные, овальной формы, огранены золотом. — Вот те на… — простодушно поразилась я дорогущему великолепию. Правда, восхищение длилось недолго. Рубины ассоциировались с застывшими каплями крови. Судя по всему, с сегодняшнего дня у меня появилась стойкая неприязнь к предметам красного цвета. — И что же мне с этим делать? — задала я риторический вопрос, глядя на драгоценные камни. — Как что? Надевать! — раздался удивленный голос Удины каким-то чудом бесшумно проникнувшей в мою комнату. — Скоро начнётся бал и наступит наш выход, а ты всё ещё не готова. — Я готова, — непоколебимо заявила я. Но похоже Удина была бы не Удиной, если бы просто промолчала. — Ты это серьёзно? А как же твоё скандальное платье из алого бархата? Я с утра предвкушаю бурную реакцию высшего общества на твоё появление в нём. Не лишай меня развлечения! — капризным тоном потребовала зеленоволоска. — Оно же великолепно! Не понимаю тебя. И не верю в то, что ты могла испугаться последствий. Кто угодно, только не ты. Повергнуть в шок сиятельные личности Хотариса… Так заманчиво. Но не принципиально. — Нет, я не могу. Это привилегия Императрицы — носить алый бархат. Мать Императора погибла в жутких условиях, и я не хочу напоминать ему об этом своим непозволительным видом. Не настолько я бессердечна, — твердо и уверенно произнесла я. — О, богиня Ринайя, это случилось двадцать восемь лет назад! Он помнит об этом, но его боль давно притупилась и сомневаюсь, что твоё платье способно вызвать в нём те воспоминания. Скорее уж восхищение твоей красотой и наглостью, граничащей с безумием, — усмехнулась Удина. — Ну давай же, надень его! Встряхнём этих скучающих снобов! Двадцать восемь лет назад… А сколько же ему сейчас? Это явно был не ребёнок. Значит он старше, чем я предположила.