Император тактично покинул мою спальню, позволив тем самым нормально одеться и вернуть утраченное спокойствие. После жёсткого поцелуя кагара губы горели огнём, а тело настойчиво требовало продолжения. Пришлось ополоснуть лицо ледяной водой и сделать выговор своему либидо. Император ожидал меня в коридоре, стоя рядом с охранником. Его рубашка сияла чистотой и ничто не напоминало о пролитом на неё чае. Мужчины между собой переглядывались, будто они разговаривают, но их рты были закрыты и жестами они не пользовались. Видимо Таргад заметил моё недоумение, так как сразу пояснил: — Ментальная магия — одна из моих способностей. Благодаря ей я могу считывать чужие мысли и общаться на расстоянии. «Так вот как он узнал, что я не собиралась на «Летящий»! Ой… Так это получается, что он слышит все мои мысли? ВСЕ до единой?!» — Нет, Ари, я не читаю твои мысли, — улыбнулся он. — Но тогда почему вы ответили на вопрос, который я вслух не задавала? — подметила я. — Просто ты так выпучила глаза, что догадаться было не сложно, — рассмеялся он. — На самом деле, в день, когда ты вышла из темницы, я поставил тебе ментальный блок, который снять можно только с твоего согласия. И меня это также касается. «Так вот почему я всё ещё жива!» — облегчённый выдох вырвался неосознанно и был замечен улыбающимся кагаром. — Зачем вы это сделали? Вам было бы проще меня контролировать, зная каждую мою мысль, — осведомилась я с подозрением глядя на него. — Затем, что я не выдержал поток твоей ругани в мой адрес, — снова рассмеялся Император, а мне стало стыдно. — Не красней, я это заслужил. А если серьёзно, то все мы имеем право на свободу мыслей. Ментальной магией я пользуюсь только по работе. После этих слов моё мнение о «женихе» значительно выросло в положительную сторону. А если прибавить к этому заботу обо мне (одевает, кормит, драгоценностями задаривает, охранника опять же приставил после покушения), то скоро моя крепость падёт к его ногам, так и не добившись нормального предложения о замужестве и признания моего мнения. Пока я обо всём этом думала, Лиамарон взял меня за руку и повёл по коридору прочь из дворца. Эйванбергская ночь оказалась необычайно тёплой и уютной. Полная луна светила ярко, чётко вычерчивая тени и таинственно играя светом на окружающих предметах. Звёзды раскинулись по всему небу, будто россыпь из золотых блесток на ёлочном шаре. Воздух пропитался сладким ароматом цветов, усиливающимся с каждым дуновением ветерка. Таргад выглядел умиротворённым и сейчас ничем не напоминал Императора, правящего огромной Империей и управляющего судьбами нескольких тысяч, а возможно и миллионов нелюдей. Верхние пуговицы его рубашки были расстёгнуты, рукава закатаны до локтя. Он крепко держал меня за руку, но при этом не доставляя дискомфорта. Скорее уж так я чувствовала себя полностью защищённой и расслабленной. Молчание, установившееся между нами, ничуть не напрягало. Оно было таким естественным, каким может быть молчание между двумя родными людьми. Будто мы понимаем друг друга без слов. Но всё же ментальной магией я не обладала, поэтому озвучить назревший вопрос пришлось вслух. — Лиам, скажи, удалось ли выяснить, кто сжёг все ткани для платьев? — спросила я, неосознанно назвав Императора по имени. Когда же это до меня дошло, ударила себя ладонью по губам и затараторила извинения: — Ой, простите, я не хотела, просто… — Лиамарон не дал мне договорить, остановившись напротив меня и приложив к моим губам палец. — Тебе не за что извиняться. Я давно хотел попросить тебя обращаться ко мне по имени и перестать «выкать», — заговорил он с лёгкой улыбкой. — Мне очень нравится, как моё имя звучит из твоих уст, когда ты не кричишь на меня. Под насмешливым взглядом мужчины я смутилась. До того, как я попала на Хотарис, все мои знакомые, включая родителей поражались моему спокойствию и даже некоторой холодности. Здесь же я сама себе осточертела постоянными всплесками эмоций и бурными истериками. Возможно, там, на Земле, просто не было человека, способного расшевелить меня. Императору же удалось найти во мне целый ураган эмоций, который до недавнего времени дремал где-то в глубине моей души и не причинял столько неудобств своей хозяйке. Успокоительных травок что ли у лорда Гонрина попросить? Мы продолжали двигаться в сторону моря. В воздухе стал ощущаться морской запах, постепенно заглушающий аромат цветов. Я почти забыла о заданном вопросе, но Император вдруг начал отвечать на него: — Поджигательницу нашли, однако она действовала по чьему-то приказу или просьбе. Инициатора девушка не сдала даже в обмен на отмену тюремного заключения. Она работала во дворце горничной и чаще всего вступала в контакт с Шиатэль, одной из наложниц. Возможно вы знакомы с этой эльфийкой. «О да, и ещё как! Швыряние ваз и смертельные угрозы оставят её навсегда в моей памяти» — подумала про себя, передёрнув плечами. Император истолковал мой жест по-своему и положил руку мне на талию, при этом теснее прижав к себе. — Девушку нашли по остаточному следу от магии. Поджёг был устроен с помощью заклинания. Всё сгорело мгновенно, Граст не успел предотвратить пожар, — продолжил он. — Главный дознаватель предположил, что горничная действовала по указу Шиатэль, так как у той был мотив — ревность. В пользу этой версии говорит и то, что все платья были пошиты, кроме твоего. Избавившись от тканей, эльфийка тем самым хотела избавиться от твоего присутствия на балу и рядом со мной. Но благодаря твоей находчивости и дерзости, её план рухнул, — мужчина по-доброму усмехнулся. — Но ведь это всего лишь домыслы главного дознавателя. Вина Шиатэль не доказана, — разумно рассудила я, хотя была склонна поверить им. — А вам нравится, что вас так ревнуют? — сорвался с моего языка дурацкий вопрос. — Нет, не нравится. Только если ревновать будешь ты, — ласково шепнул мне на ушко Лиамарон. Я промолчала, на всякий случай прикусив свой не в меру болтливый язык. Вскоре мы подошли к самому краю обрыва, за которым начиналось море. Я не смогла удержаться и восторженно ахнула: лунная дорожка растянулась широкой полосой от самого горизонта к берегу, контрастно выделяясь на антрациново-чёрной поверхности. Выглядело это настолько нереалистично, будто я попала в отфотошопленную картинку. Император повёл меня к старой деревянной лесенке, чтобы мы смогли спуститься на песчаный пляж. Сойдя с последней ступеньки, я сразу же почувствовала, как мои ноги утонули в прохладном песке. Я разулась, подхватила свои туфли и понеслась навстречу водной стихии, вопя на весь берег «Мооооре!». Сквозь нахлынувшую эйфорию до меня донёсся смех Императора. Море было тёплым и безмятежно спокойным. Неторопливые волны ласково касались моих ступней, то скрывая их под водой, то показывая вновь. Я счастливо улыбалась, забыв обо всём на свете. Не знаю, сколько я так простояла, но очнулась лишь когда Лиамарон обнял меня сзади, согревая своим теплом. В моей душе расцвело чувство благодарности к нему. Он привёл меня сюда, не мешал и не отвлекал, словно чувствовал, как это важно для меня. Я прижалась к нему сильнее и откинула голову на его плечо. Нас окружили сиалы — морские бабочки-путеводители. Они красиво порхали в воздухе, сверкая синими крылышками с серебристым налётом и создавая волшебную атмосферу. — Может ты хочешь искупаться? — негромко спросил Император, разворачивая меня лицом к себе. — Я бы хотела, но… — не зная, как правильно выразится, я замолчала. — Отвернусь и подожду не берегу, — понял моё смущение Лиамарон. Я немного поколебалась, но решила отказаться. — Нет, давай в другой раз. Лучше будет, если мы придём, когда будет светло, — уверенно произнесла я. — А ты хочешь прийти сюда ещё? Со мной? — выжидающе глядя на меня, поинтересовался Император. — Ну одной же ты мне не разрешаешь отходить так далеко от дворца. Так почему бы не взять тебя с собой? — попыталась я выкрутиться, не желая признаваться в том, что мне нравится его общество. Почему-то мне казалось, что без Лиама море не будет выглядеть таким волшебным, а эта ночь не была бы такой особенной. — Хорошо, в следующий раз пойдём днём, — согласился он. Остаток ночи мы провели, сидя на холодном песке и разговаривая на различные темы. Точнее Император сидел на песке, а я у него на коленях. Конечно, я пыталась спорить, но Лиам очень быстро пресёк возражения — пообещал устроить репетицию первой брачной ночи здесь и сейчас. В незамедлительном исполнении этой угрозы я не сомневалась — уж очень ярко светились его глаза. Без умолку тараторя, рассказала о жизни на Земле, о своём детстве, о родителях и о том, что мне нравится, а что нет. Император делился интересными сведениями о Хотарисе и его обитателях, о магии и её применении, об обязанностях Императрицы (об этом я попросила сама, а то вдруг не получится избежать свадьбы) и своих вкусовых предпочтениях. Оказалось, что мы оба терпеть не можем рыбу, обожаем мандарины (они у них тут тоже растут, хоть и называются по-другому), совершенно не умеем петь (хотя и его и меня заставляли в детстве этим заниматься) и безумно любим плавать. Когда начало рассветать, Император переместил нас прямиком в мою спальню. Нежно поцеловал и, пожелав спокойной ночи, исчез. Переполненная небывалым ощущением счастья, я выпила стакан фиолетового сока, непонятно откуда взявшегося у меня в комнате, и завалилась спать. *** …«Мужчина зажимал рукой кровавую рану, но в этом не было смысла — он умирал. Я осознавала это, глядя на его разорванный живот и с трудом открывающийся рот. А ведь за то время, что я убивала Песчаных демонов можно было найти его и позвать целителя. Я ничтожество. Я не смогла защитить мать и спасти отца. — Сын, — простонал умирающий, заставляя прислушаться к нему. — Когда я умру, ты должен забрать «Печать верности» и спрятаться, пока стража не прикончит оставшихся демонов, — отец говорил еле слышно, неразборчиво и сбиваясь, но я смогла различить его речь. Император издал последний вздох, кольцо-артефакт под названием «Печать верности» упало с его пальца на пол. Я подошла к мужчине и закрыла его остекленевшие глаза. С отвращением надела кольцо, из-за которого мои родители были мертвы, а дворец разгромлен. Песчаные демоны… Ненавижу их. Я была опустошена и разбита. Но в этом мире был ещё один кагар, нуждающийся в моей помощи — мой годовалый брат. Это вывело меня из оцепенения и заставило бежать на его поиски, оставив тело отца». Из воспоминаний Лиамарона меня вырвала резкая боль в животе. Мне стало очень душно, тело намокло от пота. Я хваталась за живот, пытаясь унять острую боль. Хотела встать, позвать на помощь, но меня скрутило такой судорогой, что я даже рот не смогла открыть. Когда же мне это удалось, закричала из последних сил «Лиамарон!» и отключилась. ГЛАВА 21 …Моё тело как будто плавало в густом сером киселе. И это было неправильно. Ведь кисель должен быть малиновым или бордовым, но никак не серым! С минуту размышляя о странном киселе, я осознала, что неправильным здесь является не только это. Человек не может дышать, находясь в киселе! А я вот дышу себе спокойно. Или не дышу? Продолжая плыть по течению, равнодушно прикидывала: так всё-таки дышу или нет? Ответ на этот вопрос никак не хотел возникать. Когда я попыталась поднять руку, чтобы проверить своё дыхание, у меня ничего не вышло. Управлять своим телом я не могла. Странно. И кисель этот — странный. И вот плыву я, и плыву, долго плыву. А может и недолго — в отличие от меня часы в киселе не плавали. Надо мной начинает вырисовываться чьё-то лицо, но сквозь густую серую массу его обладателя невозможно рассмотреть. Он (или она) пытается что-то сказать мне, но коварный кисель пробрался даже внутрь моих ушей, и я остаюсь в неведении. *** Чувствую себя неимоверно слабой и побитой, словно кто-то собирался сделать из меня отбивную, но до сковороды ещё не донёс. Глаза открываются с большим усилием. Осмотрев помещение, понимаю, что нахожусь в комнате Императора и я тут одна. Одинокая лампа слабо освещает комнату, шторы завешены и какое сейчас время суток понять невозможно. Ситуация кажется знакомой, словно подобное уже со мной случалось. Из последних воспоминаний — резкая боль в животе, мой крик о помощи и провал в темноту. А перед этим, кажется выпила фиолетовый сок. Вот правильно мама говорила — не сунь в рот всякую гадость. Нет, он был вкусным, но вероятно не стоило доверять напитку с таким экзотическим цветом. В спальню заглянул Император. Встретив мой взгляд, недоверчиво замер. — Арина? Ты очнулась? — неверяще спросил он. Жутко захотелось съязвить, ответив: «А вы надеялись, что помру?», но хрип, вырвавшийся из моего горла, был единственным моим ответом. Лиамарон в один миг приблизился ко мне и напоил водой — сама я была не в состоянии это сделать. — Вы когда-нибудь добьете меня окончательно или нет? — ехидным шепотом поинтересовалась я. — Вторая попытка, а результата никакого. Император слабо улыбнулся, но по-прежнему остался серьёзным. — Если бы я хотел убить тебя, то сделал бы это быстро и почти безболезненно, — «обрадовал» он. — Это была Шиатэль. Она использовала древний рецепт яда, передаваемый из поколения в поколение в её роду. Яд редкий, магией не определяется, поэтому охранник, проверив поднос с едой смело пропустил горничную в твои покои. Нужно было сразу упечь её в темницу! — яростно воскликнул кагар, стукнув кулаком об стену. От его резкого движения, я вздрогнула. Он заметил и сразу же извинился. — Но как яд попал в мою еду? И там был только сок, — продолжила я выяснять подробности. — Сговор с прислугой. Очередная горничная купилась на обещания Шиатэль, что, когда та станет Императрицей, её определят во фрейлины. Плюс у Шиатэль имелись сведения для шантажа. Девчонке было всего пятнадцать, — пояснил Император. — Поднос с едой был убран после того, как стало ясно, что ты нескоро вернёшься.