– Вахтанг Иродович… тьфу, Ираклиевич, не по ерунде! У нас ЧП! – Что еще за ЧП? Трубу опять прорвало? – Хуже… клиент того… – Чего – того? – Умер… – понизив голос, произнес Гриша. – Кто? – Николай Борисович… – Тот самый? – Он… Творогов… – Блин горелый! Только этого не хватало! Самый важный клиент! Вахтанг Ираклиевич шумно выдохнул и деловито осведомился: – На тренажере? Сердце не выдержало? Сколько раз я тебе говорил – давай нагрузки поменьше! – Да он еще до зала не дошел. В раздевалке умер. И это… это точно не сердце. – А ты откуда знаешь? Ты что – врач? – Вы приезжайте, посмотрите – тоже сразу поймете, что не сердце. – Да уж приеду! Жди! – В полицию позвонить? – До моего приезда никуда не звони! Администратор отключился. Гриша снова вздохнул: что бы ни случилось, его всегда объявляют крайним. Он принял позу роденовского мыслителя и стал ждать Вахтанга Ираклиевича, время от времени косясь на повешенного клиента. Потом вытащил телефон, открыл прежний сайт знакомств, но настроение пропало. Он все время чувствовал присутствие мертвого Николая Борисовича. Тот едва заметно покачивался. Неловко подогнутая нога задевала за один из шкафчиков. – Да, правую икроножную так и не проработали… – вздохнул Гриша. Тут ему в голову пришла свежая мысль, и он сфотографировал покойника на камеру телефона. Не каждый день удается сделать такой кадр… В эту минуту в коридоре раздались торопливые шаги, и в раздевалку влетел взмыленный администратор. – Где? – рявкнул он, озираясь. – Вон там… Вахтанг Ираклиевич увидел висящего вниз головой клиента, и лицо его приобрело цвет трески под томатным соусом. – Только этого не хватало! – прорычал он, переводя взгляд с Гриши на повешенного и обратно. – И нет бы кто другой, но этот… А ты как допустил? Ты куда смотрел? Тут он заметил телефон в руке Гриши и разъярился пуще прежнего: – Вот ты куда смотрел! В телефон пялился! Небось на каком-нибудь сайте знакомств зависал? – Да ничего подобного! – с обидой в голосе протянул Гриша. Особенно обидно ему было, что Вахтанг с первого раза угадал. – Ничего подобного! – повторил он. – Я в телефоне смотрел методы оказания первой помощи! – Ты еще спорить будешь? – оборвал его администратор. – Все, ты мне надоел! Уволен! Чтоб ноги твоей здесь больше не было! Гриша растерянно смотрел на Вахтанга Ираклиевича. – Что стоишь? Выметайся! Гриша шел по улице в самом скверном настроении. Вот за что Вахтанг его уволил? Он просто оказался не в то время и не в том месте. Ему просто не повезло. А этот… Иродович сразу уволил! Нет, нужно ему отомстить! Вот только как? Чем может отомстить простой парень вроде Гриши своему бывшему начальнику? И тут он сообразил чем. Ведь он успел сфотографировать мертвого Николая Борисовича! И не просто мертвого – а висящего в такой удивительной позе! С такой фотографией он может соединить приятное с полезным – не только отомстить Вахтангу, но и денег заработать! Гриша зашел в первое попавшееся заведение, заказал чашку кофе и достал телефон. В два счета нашел номер какой-то бульварной газетенки, позвонил туда и, услышав утомленный голос, проговорил: – У меня есть для вас эксклюзивный материал. Не только эксклюзивный, но и сенсационный. Но только он небесплатный… – Опя-ять! – Гришин собеседник, несомненно, зевнул. – Вы сегодня уже семнадцатый! К вам соседский попугай залетел или кот спрыгнул с пятнадцатого этажа? – Если вы так, я могу позвонить в другую газету. – Да ладно, ладно, молодой человек, не обижайтесь! Что у вас там? – Сейчас я пришлю вам фотографию, и вы уже посмотрите, готовы ли заплатить за мой материал… Он прервал разговор, переслал на адрес газеты фотографию повешенного, а затем перезвонил. Голос сотрудника редакции звучал совсем по-другому: – Это в самом деле круто! А где сделана фотография и как зовут мертвеца? – Я же сказал – материал стоит денег. Переведите мне на телефон, и я все вам расскажу… Гриша назвал сумму, которую в фитнес-центре зарабатывал за два месяца. Собеседник не стал спорить и тут же перевел деньги, так что Гриша подумал, что продешевил. Едва рассветало, когда монах в темно-коричневой сутане подошел к покосившейся лачуге, притулившейся к кладбищенской стене. Следом за ним шагали три рослых кнехта из городской стражи, последним семенил тщедушный Фогель, секретарь господина городского судьи. Когда монах уже собрался постучать в дверь лачуги, дверь словно сама приоткрылась и оттуда выскользнула на улицу тощая одноглазая черная кошка. Монах перекрестился, стражники испуганно попятились, Фогель плюнул через плечо. – Точно, ведьма! – проговорил один из стражников. – Как бы она нас не заколдовала! Мой троюродный брат, который живет в Аахене, как-то повздорил с тамошней ведьмой, и она тут же наслала на него дурную болезнь… – А может, она сама обратилась кошкой, чтобы скрыться от нас? Тогда мы уйдем ни с чем! – Тише вы! – прикрикнул монах на стражников и постучал в дверь. – Кто там в такую рань? – послышался из лачуги мелодичный женский голос. – Именем господина нашего имперского графа Карла Вильгельма и его преосвященства епископа Пфальцского! – проговорил монах и, не дожидаясь ответа, вошел в лачугу. Стражники и секретарь судьи, опасливо крестясь и озираясь, последовали за ним. Лачуга, куда они вошли, была так мала, что все они едва смогли в ней поместиться. Внутри было темно и смрадно, как в хлеву. Освещало ее только багровое пламя очага. Потолок был так низок, что всем вошедшим пришлось пригнуть головы. В самом темном углу лачуги стояла деревянная кровать, больше похожая на сундук без крышки, в которой спала, разметавшись, рыжеволосая девочка. Она спала так крепко, что даже приход посторонних людей не разбудил ее. Над очагом сохли на веревке пучки трав и кореньев, над ним же кипел котелок с каким-то варевом. Возле стояла молодая женщина в поношенном платье, с растрепанными рыжими волосами. Видно, перед появлением незваных гостей она помешивала похлебку, потому что в руке у нее был оловянный половник. Теперь же она повернулась к вошедшим и удивленно проговорила: – Что вам угодно, господа? – Ты – Катрина, знахарка и колдунья? – Я – Катрина, это правда. Но я не колдунья, а травница и лекарь. Если кто-то из вас заболел, я готова помочь ему, но остальных попрошу выйти из моего дома, ибо здесь и так тесно. – Даже если бы я был тяжело болен, то не стал бы лечиться у приспешницы Сатаны! – неприязненно проговорил монах. – Что вы такое говорите, сударь? – женщина исподлобья взглянула на него. – Зачем упоминаете в моем доме врага рода человеческого? Его только помяни – а он тут как тут!