– Ой нет! – испуганно вскрикнула Майя. – Она со мной и разговаривать не станет! Да и я… Ты не представляешь, что она мне последний раз наговорила! «Понятно… – подумала Надежда Николаевна. – Ни та, ни другая не хотят делать первый шаг к примирению… Странно, насколько я помню, характер у Майки всегда был хороший. Ну, жизнь кого угодно доведет… Но институт – это серьезно…» – А знаешь что? – предложила она неожиданно для самой себя. – Хочешь, я передам ей это письмо? – Ты? – удивилась Майя. – Но как же… это неудобно… – Неудобно спать на потолке – одеяло падает. А я ведь говорила тебе, что не работаю, так что свободного времени у меня навалом… Здесь Надежда, конечно, слегка покривила душой. Времени ей вечно не хватало, но очень уж ей хотелось под приличным предлогом наведаться в ресторан «Мама не горюй» и разведать там все, что удастся. – Ну, если так, то я тебе, конечно, буду очень благодарна! – Ну, так я к тебе завтра зайду. – Ой, Надя, спасибо тебе. У Соньки смена с двенадцати начинается, ты поговори с ней, может, сумеешь ей мозги на место поставить… Мне это не удается! На следующий день, в четвертом часу, Надежда вошла в ресторан с выразительным названием «Мама не горюй». Зал ресторана был пуст, в углу тихонько разговаривали две молоденькие официантки. При виде Надежды они оживились, и одна из них, симпатичная блондинка с маленьким курносым носиком, бросилась к ней навстречу: – Вы одна? Какой хотите столик? – У окна… Надежда села за стол, и официантка положила перед ней меню. Однако Надежда его не открыла, а вместо этого спросила девушку: – Соня, а ты меня не узнаешь? Та удивленно взглянула на нее и широко открыла глаза: – Ой, это вы, тетя Надя! А я вас толком не разглядела – для нас клиенты все на одно лицо… А вы покушать пришли? – Больше с тобой поговорить. Но кофе выпью и бутерброд какой-нибудь съем. – Берите брускетту с креветками и кремом из авокадо, это Лёнино фирменное блюдо. – Лёня – это твой бойфренд? – Ну да… – Соня погрустнела. – Это вас мама попросила прийти? – Ну, мама тоже… она за тебя очень переживает. – Могла бы и сама прийти. – Знаешь, это непросто. Пойми только одно – она ведь хочет, чтобы у тебя все было хорошо… – Да, наверное, только у нас с ней разные представления о том, что такое хорошо. – Ну, вот получить образование – это, мне кажется, однозначно хорошо. Кстати, я тебе письмо из института принесла. Пишут, что ты можешь восстановиться, если сдашь пару экзаменов. Надежда протянула девушке конверт. Та взяла его опасливо, как будто это было ядовитое насекомое, положила в карман фартука и отправилась на кухню за заказом. Вскоре она вернулась, поставила перед Надеждой чашку кофе и тарелку с бутербродами. – Посиди со мной, поговорим… – Вообще-то нам не полагается. – Да брось ты, у вас же нет посетителей. Соня села напротив Надежды Николаевны и понизила голос: – Ну да… у нас недавно такой неприятный случай произошел, оттого и ресторан пустой… Тут она прикусила язык, сообразив, что сказала лишнее. – Да, я слышала. – Ну вот, уже весь город знает. Понятно, что никто сюда не идет – ходят слухи, что у нас здесь массовые отравления… Ресторан уже несколько дней пустой стоит, хозяина проверками замучили, и Лёню каждый день на допросы таскают. Думают, если люди в ресторане умерли – значит, однозначно повар виноват. А при чем тут повар? Он ведь готовит из того, что ему дали. А за продукты он не отвечает. Что привезут, с тем и работает. Если тех людей правда отравили, яд мог кто угодно подсыпать, не только повар… – А ты работала в тот день? – Работала. Мы с Лёней всегда стараемся вместе смены брать, чтобы выходные тоже были вместе. – И ты обслуживала тех людей? – Ну да… – Соня удивленно взглянула на Надежду. – А почему вы спрашиваете? Просто из любопытства или… – Она вдруг сощурилась: – А это правду про вас говорят, что вы – частный детектив? «Господи, ну она-то откуда знает? – всполошилась Надежда Николаевна. – Не иначе Майка что-то пронюхала. Надо же, а мне ничего не сказала… подруга называется». – Не все, что люди говорят, правда, – строго сказала она. – Но все же если ты можешь мне что-нибудь про тех людей рассказать – расскажи, я буду благодарна. – Ой, ну я все, что знала, уже рассказала полицейским… – А теперь расскажи мне. – Их за тем столом четверо было, две семейные пары. Одна – Василий Николаевич Моргунов с супругой… или не супругой, я точно не знаю. Хотя точно не с женой, девчонки говорили, что жена у него за границей… – Откуда ты знаешь, как его звали? Он что, представился? – Он сразу дал мне золотую карточку нашего ресторана, у него скидка двадцать процентов. Поэтому и знаю. И вообще, он довольно часто к нам ходит… ходил… – голос Сони дрогнул. – А другая пара – их друзья, как зовут – не знаю. Мужчина – блондин, молодой, очень интересный, одет так шикарно, часы дорогие – ужас сколько стоят! Заказывали они рулеты из баклажанов с орехами, мясное карпаччо, салат «Нисуаз», треску по-милански под сливочным соусом… остальное не помню. Потом мужчины заказали десерт, а женщины – только кофе американо, видимо, сидят на диете. Эта блондиночка, что с Моргуновым была, и правда чуть пухловатая, ей бы хорошо похудеть немножко… А вторая, брюнетка, худая как доска, так что от десерта отказалась, наверное, из солидарности. – Что дальше было? – Надежда похлопала Соню по руке – соберись, мол, сделай над собой усилие. – Кофе я сразу принесла, а десерта они не дождались. Я подошла, чтобы убрать со стола – смотрю, а они не шевелятся… сидят неподвижно, как манекены… Надежда вспомнила ужасную картину, которую застала в злополучной пятьдесят восьмой квартире. И представила, что почувствовала молоденькая официантка, когда увидела за столом мертвыми тех людей, с которыми только что разговаривала, принимала у них заказ. Даже сейчас, вспомнив тот день, Соня побледнела. В это время из двери, ведущей на кухню, показался крепкий коренастый парень лет тридцати. Глаза его сияли. Он нашел взглядом Соню, быстро подошел к ней и тихо проговорил: – Сняли с меня все обвинения! – Ой, правда?! – Соня вскочила и обняла его. – Отлично! Как так получилось? Парень настороженно взглянул на Надежду Николаевну. – Можешь говорить при ней, это тетя Надя, мамина подруга. – А… здрасте. – Поздравляю… – осторожно произнесла Надежда. – Тебя что, совсем отпустили? – Ну, сказали, конечно, чтобы из города никуда не уезжал, что, дескать, если что-то выяснится, то снова вызовут. – То есть пока в деле никакой ясности, так? Отчего люди-то умерли? – Понятия не имею! – Парень пожал плечами. – Они там тоже в растерянности. Эксперт говорит, что точно – яд какой-то, но вот как он в организм попал, он не знает. – И они это при тебе обсуждали? – недоверчиво прищурилась Надежда. – Вроде в органах не положено с подследственными делиться. – Не-а, они меня в коридор выгнали, а дверь была открыта. Вот я и услышал, о чем они разговаривали. А потом один вышел, меня увидел и сказал, чтобы я шел по-хорошему и не болтал журналистам ничего, не то плохо будет. Ой! – Тетя Надя не журналист! Она никому ничего не расскажет! Ведь так? – испугалась Соня. Надежда поклялась, что будет нема как рыба под сливочным соусом, и ушла. Вернувшись домой, Надежда Николаевна задумалась. Трагическое происшествие в ресторане не выходило из головы. Оно и само по себе было необычным, особенно если учесть результаты вскрытия. Но если прибавить сюда странную инсталляцию в злополучной пятьдесят восьмой квартире, которую Надежда (и Бейсик тоже) видела своими глазами, дело приобретало поистине загадочный оборот. Она снова нашла в интернете фотографию тех четырех в ресторане и постаралась разглядеть ее получше. С чьей-то легкой журналистской руки это преступление окрестили «Убийство АББЫ», хотя на самом деле с группой его связывало только то, что за столом сидели две пары да волосы у блондинки были такие же, как у той, из группы. Брюнет, этот самый Моргунов, – гораздо старше, а парень-блондин – моложе. Что-то еще…