* * * Сергей Иванович Ермишкин с затаенной тревогой следил за расследованием уголовного дела, по которому проходил Максим. Вот и сегодня после доклада заместителя министра внутренних дел уверенность, потерянная было Ермишкиным, постепенно стала возвращаться. Из доклада следовало, что Марков и его подельник не признаются в совершении разбойного нападения на контейнеровоз с мехами. Следствие уже длительное время топчется на месте ввиду отсутствия доказательной базы. А водитель автомашины, на которого так рассчитывало следствие, не опознал в них преступников, напавших на машину. Показания сожительницы подельника Маркова также не дают возможности привязать их к этому преступлению. Подельник Маркова, следовало из аналитической справки, признается, что он стал свидетелем кражи неизвестными ему лицами мехов с предприятия, которые впоследствии он стал воровать у них. При этом подельник полностью отрицает, что Марков знал об этих мехах, в частности, о месте их хранения. — Возбуждено ли уголовное дело по факту краж с меховой фабрики? — спросил Ермишкин у замминистра. — Нет, — коротко ответил он. — Дело в том, что у нас отсутствует заявление со стороны администрации предприятия, следовательно, нет потерпевшей стороны. Ответ министра привел в ярость Ермишкина. — По-вашему получается, что можно воровать бесконечно, до тех пор пока не попадешь с поличным? Лишь тогда милиция подумает, стоит возбуждать уголовное дело или нет? А кто-нибудь из вас подумал, что все эти меха принадлежат трудовому народу? Что получается? Теперь, если преступник сознается в преступлении, его невозможно привлечь к уголовной ответственности лишь потому, что не было своевременно возбуждено уголовное дело? Такой вопиющей безответственности органов внутренних дел я не ожидал. Думаю, не ожидали и другие наши товарищи по партии. Извините меня, но я вынужден об этом доложить первому секретарю Обкома партии, — заявил Ермишкин. Лицо заместителя приобрело серый оттенок. Он прекрасно представлял себе, чем все это может закончиться, в том числе и для него лично. Внутри у него похолодело. — Вы все силы бросили на раскрытие разбоя, это хорошо, с одной стороны. Но так вы явно буксуете и, я не исключаю, что вами задержаны вовсе не те люди, которые совершили этот самый разбой. Но почему вы не работаете по делу, в котором фигурируют меха, пусть не норка, пусть другие, мне непонятно. У вас есть реальный человек, на которого можно повесить это преступление. Ведь это реально — раскрыть преступление? Я лично позвоню директору меховой фабрики и решу вопрос с заявлением. Думаю, что на сегодняшний день кража мехов с предприятия — такое же резонансное преступление, как и этот разбой. Раскройте его в самые сжатые сроки, и тогда, я думаю, мы можем даже забыть разбой. Заместитель министра вышел из кабинета Ермишкина и, достав из кармана форменных брюк платок, нервно вытер пот со лба. * * * Ермишкин сидел в кресле и наслаждался прохладой, исходящей из кондиционера, и мир казался ему очень привлекательным. «Как я его! — подумал Ермишкин. — Пусть знает, кто здесь хозяин! Распустились совсем, пальцем не желают пошевелить!» Он снял трубку и попросил секретаря связать его с директором меховой фабрики. Не прошло и минуты, как на том конце провода раздался заискивающий голос руководителя. — Что у вас там происходит? — взял быка за рога Ермишкин. — Скоро все у вас растащат, куда вы там смотрите? Вам милиция привозит ваши меха и слезно просит написать заявление, а вы отказываетесь? Может, вам не нужны эти меха? У вас там и так много? Вы не забывайте, что меха — это народное добро, и вам никто не позволит растаскивать его. Чтобы сегодня же было заявление в милиции, если вам дорога ваша должность. Мы еще разберемся с вами по этому вопросу. Надеюсь, вы меня поняли? Ермишкин опустил трубку и представил себе лицо директора. Это вызвало в нем прилив радости, и он заулыбался. Сделав глоток уже остывшего чая, партийный босс приступил к своим семейным делам. Его бывшая супруга уже в эту среду должна была переехать в новую квартиру. Оформление сделки закончилось, и сегодня ему сообщили об этом из БТИ. Да, этот переезд окончательно развяжет ему руки, и он сможет жить с Татьяной в привычном для него месте. Что ни говори, дом есть дом. Он еще никогда не чувствовал себя так хорошо, как у себя дома! Да и второй вопрос он уже практически решил для нее. Если заместитель министра не дурак, то перебросит силы с этого разбоя на хищение мехов с предприятия. «Пусть только вернет мне эту явку, и я покажу им все, на что я способен!» — со злостью думал Ермишкин. Будущая его жена вот уже неделю работала на новом месте — в Тресте столовых и ресторанов города Казани в должности заместителя управляющего треста. Он сделал все, чтобы ей досталась эта должность, и сейчас считал себя вполне состоявшимся человеком. Он не корил себя за то, что бросил жену, так как считал это вполне закономерным событием в своей жизни. Сергей Иванович был уверен, что у Светланы никогда не было мужчин — она не могла их иметь просто по складу характера, да и сама всегда осуждала таких людей. «Были бы у нее дети, она бы никогда не привязалась к этому Максиму, — размышлял Ермишкин. — В ней просто проснулось материнское начало, и она привязалась к нему, как к ребенку». То, что Светлана и Максим способны по-настоящему полюбить друг друга, Ермишкин не мог представить даже в самом тяжелом бреду. Откинувшись на спинку кресла, он вспомнил свой недавний монолог перед заместителем министра внутренних дел. «Вы, люди в погонах, совсем не понимаете политику партии! Поймите, партии нужны не удачи, а победы, реальные победы! Вы думаете, что мы, в отличие от вас, не подозреваем этих ребят в совершении разбоя? Подозреваем! Еще как подозреваем! Но, как доказать это, если нет ни свидетелей, ни изъятых вами мехов!!! Меня каждый день спрашивает первый о результатах дела, что мне ему отвечать? Мол, есть подозреваемые! Смотрите, товарищ, на вещи проще! Я считаю, что намного легче доказать регулярные кражи с предприятия. Ведь мы располагаем всеми составляющими для нашего успеха — подозреваемые есть, меха, изъятые из сарая, есть, есть один из подозреваемых. Что еще нужно? И им легче признаться в этом преступлении, чем в разбойном нападении!» Наверное, он все понял, и сейчас все силы бросит на раскрытие этого преступления. А тем, что Марков молчит о своей связи с ним, Ермишкин был крайне доволен. Сейчас ни к чему афишировать эту связь ни Максиму, ни, тем более, ему. Вытащить его из тюрьмы он все равно не сможет, да и зачем? Кто ему этот Максим? Никто! Если он нужен Светлане — то ради Бога, пусть она с ним и возится. Сергей Иванович поднялся с кресла и, сделав несколько упражнений для поясницы, стал перебирать документы. Отобрав несколько листов, он положил их в кожаную папку и направился на доклад к первому секретарю Обкома партии. * * * Прошло уже более недели, как Светлана последний раз видела Максима. За это время ей удалось встретиться с сожительницей Алмаза — Лилей и его адвокатом. Вот и сегодня в небольшом кафе «Сирень» на улице Гвардейской они встречались все вместе, чтобы обсудить единое поведение своих подзащитных. Адвокат Алмаза рассказал, какие показания дал во время допроса его подзащитный. Всем стало ясно, что Максим должен подтвердить рассказанное Алмазом. Начала разговор Светлана: — Мне кажется, милиции нужны люди, на которых можно списать это преступление, и она предпримет все меры, что бы уличить их в этом. А ведь там могут найти способы заставить их признаться. Об этом даже подумать страшно! Поэтому я предлагаю следующее. Первое. Пока придерживаться того, что говорит Алмаз. А именно, чисто случайно увидел, как неизвестные воруют меха. Проследил и стал воровать у них. Максим не знал, где хранятся меха. Алмаз привозил их на своей машине. Второе. Если не поверят. У них был знакомый парень по имени Андрей, который погиб при задержании. Его нет в живых, и сейчас можно все свалить на него. Например, что покойный длительное время занимался кражами с фабрики и после знакомства с Алмазом и Максимом предложил им организовать сбыт этих шкур. Они первое время не знали, что шкуры краденые, а когда узнали — отказались ему помогать. Андрей угрожал убийством. Именно от него они узнали, что Андрей в составе группы совершил разбойное нападение на контейнеровоз. Где эти меха — они не знают, так как после этого не видели Андрея. Его фамилии тоже не знают. Живет он где-то в Кировском районе. Они были у него несколько раз, да и то только ночью, но оба могут показать дом — запомнили его чисто визуально. Я думаю, что такая тактика поможет им выйти с минимальными потерями, — закончила говорить Светлана. Обсудив ее слова, все сошлись на том, что это лучший вариант, который можно выбрать. Теперь оставалось довести это до самих ребят. Это они поручили адвокатам. Посидев еще с полчаса, они стали расходиться. Лиля под руку со Светланой потихоньку двинулись в сторону ресторана «Акчарлак». — Вы знаете, Света, — стала жаловаться Лиля, — меня уже три раза допрашивали в МВД. Они пугали, что посадят меня в тюрьму, и я очень испугалась. Представьте, тюрьма, роды за колючей проволокой. Я рассказала им, что Алмаз и Максим привозили мне шкуры, из которых я шила шубы. Что мне оставалось делать? О мехах им рассказали мои соседи. Наверное, я поступила неправильно и навредила им. Но я, правда, очень испугалась тюрьмы. Так, за разговорами, они дошли до остановки трамвая, и Светлана, попрощавшись, поехала домой. Дома из-за переезда был полный беспорядок. Она уже упаковала основные вещи, оставалось собрать книги, которые стопками лежали на полу. * * * Светлана разделась, налила себе чай, прошла в комнату и присела. На полу лежал фотоальбом. Она смахнула с него пыль и стала листать тяжелые страницы. На одной из них была старая школьная фотография, на которой в полный рост стояли она с подругой и Витя Абрамов. Тогда они с Витей впервые поцеловались. Прошло уже столько лет, но память по-прежнему хранила вкус того поцелуя, первое прикосновение его губ. Светлана вспомнила, как у нее закружилась голова, и она прислонилась к березе, что росла у них во дворе. Она впервые в своей не столь длинной жизни почувствовала это нежное прикосновение мужских губ. В этот момент ей показалось, что стук ее сердца может разбудить спящих людей. Если в жизни существует счастье, то в тот момент она была как никогда счастлива. А что теперь? Они с Виктором — в разных лодках и плывут в разные стороны. Он предпринимает все меры, стараясь лишить ее сегодняшнего счастья. «Может, мне тогда не нужно было молчать, а сказать ему, что не могу жить без этого парня? Может, он понял бы? Рассказать, что Максим — единственный лучик тепла для нее, каким когда-то был он, — подумала вдруг Светлана, по-прежнему держа старое фото. — А может, он хочет, чтобы я лично попросила его о помощи? А почему бы и нет? Нет, он непременно откажет. Ведь для таких людей справедливость — главное, что есть в жизни. Он еще в школе боролся с несправедливостью, и еще тогда можно было понять, что он всю жизнь посвятит этому. Он не поможет. Не потому что помнит ту обиду, а из-за принципа. Он через себя не переступит! Наверняка он полностью уверен, что Максим совершил этот разбой». Да и как она попросит? «Помоги, ведь я его люблю?» Нет! Не надо иллюзий! Абрамов не такой человек! Он не сможет ее понять! Но поговорить все-таки можно, поговорить, не просить. Она сняла трубку и набрала номер Ермишкина. Прошло несколько секунд и трубку сняли. — Здравствуй, — начала Светлана. — Сергей, ты должен мне помочь. Договорись, пожалуйста, чтобы мне дали свидание. Я знаю, это в твоих силах. Что ты говоришь? Ты отдаешь отчет своим словам? Ты сам меня познакомил с этим мальчиком, а теперь, когда он оказался в таком положении, ты бросаешь его! Да, я не боюсь тебе в этом признаться и думаю, что он не рассказывает про тебя только потому, что еще верит мне и не хочет создавать проблемы тебе! Ты не можешь о нем так говорить, он еще не преступник, и преступником может его назвать только суд! И вообще, у нас любой может стать преступником, даже такой как ты! Может, напомнить тебе о твоей явке? Помоги, и ты больше никогда не услышишь ни о нем, ни обо мне. Ведь ты этого хочешь? Светлана положила трубку и прошла на кухню.