— Порвите на полоски и повяжите себе на шеи. Это знак, что вы — наши. Лея уже летела верхом через лагерь, держа в руках вожжи Торина. — Прыгай! Кха-дар зовет. Кайлеан оказалась в седле мгновенно, но еще оглянулась и бросила на прощанье на Высоком Языке: — Удачи в битве/танце железа, воин. Пусть Лааль/ Владычица Лошадей бережет тебя в тени за щитом своих ноздрей. Кузнец улыбнулся и ответил: — Благословенна пусть будет твоя дорога, приносящая добрые вести/девушка. Пусть стрелы твои дарят смерть/погибель нашим врагам. Глава 17 Гентрелл скрипел зубами. Колено с утра стреляло сильнее, чем обычно, — знак, что грядет смена погоды. Но это все равно не улучшало настроения, хотя дождь — а лучше серьезная буря — был именно тем, чего все в городе ждали. Приближался вечер, солнце превращало тень от замка в огромную простыню, покрывающую половину города, но для Третьей Крысы Империи не существовало чего-то такого, как свободное от обязанностей время. Вызов к императору застал его за омовением и содержал всего три слова: «Важное совещание. Немедленно». Он вышел из своего жилища во влажной одежде и побежал к замку. Но теперь — выругался, простреленный внезапной болью, и остановился, чтобы перевести дыхание, прекрасно понимая, что только что привлек внимание бдительных глаз, следящих за окрестностями. Менанер все сильнее напоминал осажденную крепость. Удвоили стражу у ворот, между зубцами башен раз за разом мелькали шлемы, новые ставни поблескивали стальной оковкой, а по «саду», что окружал замок, неторопливо прохаживались, тяжело дыша, собаки. Не слишком большие, не слишком опасные и очень шумные. Гентрелл знал, что большие и опасные нетерпеливо царапали дверки клеток, которые отворятся, если их товарищи поднимут шум. Он сам подписывал документы, согласно которым финансировалось обучение этих зверюг. Они не только должны были находить, ловить и нейтрализовать пришельцев; их обучили, в отличие от большинства сторожевых псов, не бояться магии. Уже считалось доказанным, что животные реагируют на внезапное изменение Силы, подобно некоторым людям, регистрируя странные реакции обоняния, зрения, вкуса, чувствуя свербеж — и для большинства это было сигналом к бегству. Этих псов учили находить и указывать все места, где использовалась магия. После обучения животные могли локализовать каждого шпиона, использующего магию, сбивающую с толку, — например, прикрытого чарами невидимости, — любого, кого подсовывала им Нора. Секреты их тренировки находились под клаузулой Синего Камня, то есть — переводя на нормальный язык — надлежало «убить каждого, кто спросит об этом». Одно из животных сейчас подошло к Гентреллу, понюхало его и, помахивая коротким хвостом, вернулось на газон, к миске с водой. Он прошел тест, а замок не угостил его стрелой. Крыса помассировал колено и направился дальше. Официально все эти средства защиты были приняты потому, что Менанер сделался временной резиденцией императора: толстые стены давали его величеству прохладу и отдых. А императору был необходим отдых после трудов в связи с войной, вызванной неблагодарными Фургонщиками, непокоем на востоке и вероятным падением Йавенира. Движение войск, дипломатические миссии, работа шпионов, создание новых и поддержание старых союзов — все это сгоняло сон с глаз первого среди меекханцев, и он мало спал, ел абы что и днями и ночами пытался сохранять спокойствие. Гентрелл видел бумаги, касающиеся этих действий Норы. Крысы заботились, чтобы образ Крегана-бер-Арленса в глазах людей оставался незапятнанным. И контролировали слухи или обвинения, что распускали некоторые из членов Совета Первых, недовольные тем, что происходит нечто, о чем они не имеют понятия. Ха. Если бы только они знали… Последние рапорты из Вендерладского болота говорили, что ночами там видят странных тварей. И это в Урочище, что вот уже сотни лет считалось неактивным! Анде Салурин, Вторая Крыса Норы, получил согласие от самого императора стянуть туда Пятьдесят Второй пехотный полк и в рамках «учений» начать отстраивать кольцо валов, которые остались от Сестер Войны. Несколько десятков миль земляных укреплений… у полка это займет месяц. Разве что Анде посчитает, что это слишком долго, и переведет туда еще пару подразделений. Но это означало бы, что Империя готовится к войне в самом своем сердце. Кан-Овар наконец-то добрался до дверей дворца и провел ритуал омовения рук и лица, глотнул разведенного водой холодного вина. Все под присмотром дюжины слуг, трудящихся в коридорах, тех, чьи свободные одежды едва прикрывали стеганые доспехи и стилеты в ножнах. Остальное вооружение — мечи, щиты и топоры — висело на стенах под рукой. Это его удивило. Бурый Ключник редко ставил своих людей под оружие таким непосредственным, бросающимся в глаза образом. Дверь в парадный зал была приоткрыта, и стук молотков, что доносился из-за нее, звучал довольно угрожающе. — Господин Люво как раз заканчивает свою установку. — Слуга, который вел шпиона, носил на лице маску холодного равнодушия, хотя глаза его говорили все, что он думал об «установках» Первой Крысы. — Прошу быть внимательным. Гентрелл вздохнул. Его не было здесь лишь три дня, а Люво-асв-Нодарес уже успел довести до белого каления даже такую дисциплинированную банду, как личные слуги императора. Прекрасно. Он почувствовал что-то вроде гордости. Но, когда Крыса вошел внутрь, гордость улетучилась вместе с тихим стоном, едва он приложился больным коленом о стоящую напротив входа лавку. Хаос, царивший в парадном зале, можно было сравнить только с полем битвы. Куски дерева, доски, жерди с торчащими из них гвоздями, ведра с разноцветными красками и тряпки лежали на полу вокруг Безумия, а сам барельеф выглядел так, словно несколько пьяных маляров падали на него и катались там, оставляя цветные полосы. К тому же на нем разместили десятки, нет, сотни мелких фигурок, среди которых шпион с удивлением распознавал глиняные и оловянные статуэтки солдат, лошадей, животных, игрушечные повозки, дома, мосты… Святейший символ империи превратили в большую игрушку. Несколько слуг, вооруженных странными палками вроде маленьких грабель на длинных рукоятях, стояли вокруг с лицами, на которых было написано, что ничего в жизни они не жаждали больше, чем оказаться подальше отсюда. И он не удивлялся. «Император его убьет, — эта мысль первой появилась в голове Гентрелла, едва только стихла боль в колене. — А потом прикажет распустить Нору. Как он посмел…» — Ну наконец-то и ты. — Голос Крегана-бер-Арленса раздался откуда-то сверху. — Я уж думал, что придется посылать за тобой носилки. Третья Крыса поднял голову. Под потолком — а комната была в двадцать футов высотой — шел помост шириной в несколько ярдов, с балюстрадой и местом для маленького столика. Сверху на него смотрели император, Сука и Люво-асв-Нодарес, который выглядел словно кошак, объевшийся сметаной по самые усы. Гентрелл прищурился, кривясь. Лестница, идущая наверх, обещала его колену еще одну порцию страданий, но император смотрел с таким выражением, что было понятно: ждет только предлога. В воздухе висел привкус злой иронии. Крыса влез наверх. Сорок уколов боли, прошившие его колено, когда он поднимался по ступеням, заставили покрыться потом его лицо. К счастью, он мог все свалить на жару под потолком. — Уф-ф. Душно тут, ваше величество. — Привыкнешь. Как и я. Жду рапорт о верданно и сахрендеях. Это позволит нам дополнить карту. — Палец императора указал вниз. — Говори. Проклятие, ради этого его вынули из купели? Гентрелл глянул на Безумие Эмбрела. С этой высоты цветные полосы и мазки выглядели иначе. Менее хаотично. Барельеф превратился в гигантскую стратегическую карту, на которой фиолетовой краской изобразили — причем очень точно — границы провинций, синей — реки и озера, а красной — важнейшие города. Фигурки солдат и лошадей разместили (и в этом он тоже был уверен) в местах важнейших гарнизонов. Северная часть Великих степей отделялась от остальных цепочкой повозок, что начинались у подножья Олекадов и бежали вдоль Амерты до самой Ламбийской возвышенности, обозначенной на северо-восточной части Безумия. — Ну? — Простите, ваше величество. Речь о землях, заселенных сахрендеями? — Да. Ты должен был выяснить. — Мне жаль, но точных границ в Степях узнать не удалось. Там расстояние указывается в днях дороги, а это довольно свободная мера. — Я не прошу от тебя точности наших картографов, мне достаточно будет и приблизительной, в шаг коня. Один из служащих вынул из стоящего на земле ящика оловянную лошадку высотой в несколько дюймов и гордо продемонстрировал. — Хорошо. Начинайте расставлять. От места, где Ласса впадает в Амерту, сначала на восток. — На основании его указаний на карте росла граница из стоящих одна за другой лошадок. — Теперь на юго-восток, чуть дальше… еще три лошадки, и снова на восток. До самого конца. Хорошо. Кан-Овар обернулся к императору. — Сахрендеи занимают примерно в два раза больше земель, чем верданно, но они малочисленней. Их объединяют в союз те, кого называют Спасенными Детьми. Это деликатное дело, но, пока все они чувствуют угрозу с юга, разойтись они не должны. Сука вздохнула и махнула веером. Проклятие, женщинам хорошо, а ему — никак не помахать куском расписного шелка, растянутого на деревянной рамке. — И насколько деликатно это дело? — Спасенные Дети, которых еще зовут Призрачными Волками, ездят верхом. И все больше молодежи Фургонщиков берет с них пример. Там рождается новый культ… а скорее, новая интерпретация культа старого, согласно которому Лааль Сероволосая выбрала Кей’лу Калевенх, чтобы освободить верданно от клятвы и показать новый путь. Чтобы посадить их на спины лошадей — скажем прямо. Это должно обрадовать наших жрецов Лааль, поскольку их до сих пор раздражали эти фургонщиковы странности. — Хватит, — махнул рукой император. — Мне нет дела до фанаберий жрецов. Каков риск конфликта между верданно и сахрендеями на текущий момент? — Никакого, ваше величество. Это скорее сопротивление… традиции. Но среди верданно многие командиры понимают важность собственной конницы. Призрачные Волки могут стать осью, становым хребтом кавалерии Фургонщиков, но они не ударят по своим приемным родителям. Да и многие из них считают себя скорее сахрендеями и сражаются на их южной границе, поддерживаемые лагерями и колесницами Фургонщиков. Нет. Не будет никакого конфликта. Но и у самого Аманева Красного существует проблема, поскольку на его землю все сильнее напирают верные Йавениру племена. Как я и говорил, тамошние границы текучи, и порой достаточно нескольких дней, чтобы они передвинулись на много миль. Кроме того, хотя эта весть не подтверждена, якобы сахрендеи в битве у брода через Лассу потеряли большинство своих племенных духов. Те не вернулись в резные столбы, а их присутствие всегда было частью тамошних племен. Столько мы знаем из рапортов наших людей, ваше величество. — Как раз об этом бы я не особо переживал. Чем меньше валандающихся по миру духов, тем лучше. Но ослабление сахрендеев нынче нам не на руку. Некоторое время император задумчиво постукивал пальцами по балюстраде, а взгляд его блуждал по восточной части карты. — Добавьте четыре, нет, пять красных на границе сахрендеев и се-кохландийцев. Несколько раскрашенных в красный цвет лошадок направилось в атаку на ряд оловянных собратьев. — Люво. — Да, господин. — У нас есть какие-то чаарданы подле Совиненна Дирниха? — Готовятся к перегону скотины Фургонщиков по его земле. Сейчас их там примерно тысяча. Границы земель взбунтовавшегося Сына Войны, примерно четвертая часть Степей, видных на карте, обозначал ряд лошадок, которые были едва тронуты по спинам красной краской. Гентрелл начинал понимать код. Дирниха не считали союзником настолько же верным, как Фургонщиков. Потому главную границу Меекхана, Амерту, все еще охраняли стройные ряды оловянной конницы. — Пошлите еще тысячу. Чтобы наш дорогой Совиненн понимал, что хорошо бы усилить давление на восточные племена Йавенира. Это должно помочь сахрендеям. Первая Крыса кивнул. Едва закончится совещание, приказы будут отданы. И отправятся тропками магической связи, чтобы за несколько часов преодолеть сотни миль и начать небольшую войну. Нет, не войну. На языке дипломатии такое называлось бы «необходимым подчеркиванием наших ожиданий». Имперская кавалерия, расположенная на Востоке, была разделена на оловянные полки по четыре лошади, каждый — с собственным номером. Десять полков у самой пограничной реки, усиленные серыми лошадками без номеров, — наверняка места концентрации вольных чаарданов и сил союзных племен, а еще двадцать — он быстро посчитал точнее — двадцать три полка примерно в ста милях за ними сгруппированы в две небольшие конные армии. И масса пеших подразделений, стоящих во второй линии за кавалерией. Креган-бер-Арленс говорил правду, когда упоминал, что он готов к очередной войне с кочевниками. На глаз половина армии стояла на меекханском берегу Амерты. Любой шпион врагов Империи отдал бы обе ноги, чтобы только бросить взгляд на эту карту.