Что объясняло меры безопасности на подходах ко дворцу. На глазах у Крысы один из слуг при помощи длинной палки развернул несколько лошадок, стоящих на границе княжества Совиненна Дирниха головами на восток. Добавили к ним еще одну обычную лошадку, представлявшую свободные чаарданы. — Хорошо. — Император кивнул и улыбнулся, но так, что у Гентрелла внутри все заледенело. — А теперь, как я уже говорил, обсудим происшествия на Севере. Я приказал подождать с этим, пока не придет Третий, чтобы нам не пришлось повторяться. Люво? Первый сжался, скорчился. Гентрелл только теперь заметил, что вместо обычных темных одежд асв-Нодарес облачился в рубаху и штаны темно-синего цвета и что волосы его в беспорядке, словно он забыл их смазать. Выражение его лица, может, и осталось выражением кота, объевшегося сметаной, но теперь кот знал, что сметана предназначалась не ему. Север? Гентрелл вспомнил. Рота Горной Стражи, к которой выслали дружину Крыс и девушку из-за Мрака. Вместе они должны были отправиться сквозь Мрак, ища Кай’лу Калевенх. Ту самую, которая якобы почти сделалась ана’богом, рожденным на поле битвы, и которая теперь превращалась в объект культа Фургонщиков. Проклятье. Если мир — большой гобелен, порой можно заметить, как в нем пересекаются нити. На севере рельефа, примерно в трети от западной грани, Крыса заметил пятно черноты. Сразу за Большим хребтом. Раньше он принял бы ее просто за грязь, но теперь… Император похлопал его по плечу. Словно бы дружески, но Третий не дал себя обмануть. Император был в ярости. Настолько, что лишь присутствие слуг не позволяло ему начать ругаться. Ведь правила поведения, впаянные меекханской аристократии с детства, гласили, что одна из худших вещей — это потерять лицо перед слугами. Все настолько плохо? — Ты смотришь на верное место, Третий. Примерно там находится перевал, именуемый вессирскими горцами Свистулькой Дресс. Неплохое название, хотя я подумываю, что лучше его звать Глупостью асв-Нодареса. Или Последней Ошибкой Крысы. Что скажешь? Владычица! Великая и милостивая Мать. В мыслях Гентрелла мелькнули услышанные несколько дней тому слова: личная ответственность. — Этот перевал — единственная дорога через массив Большого хребта с далекого севера на землю ахерских племен, которые обитают в царстве Владычицы Льда. И именно туда командование Горной Стражи отправило Шестую роту. И именно туда отослали — Нора отослала — дружину Крыс, чтобы те их взяли и сетью магических телепортов переместили назад в Олекады. Ха, подумать только, я тут переживаю, чтобы доставить в Меекхан Ласкольника. А моя внутренняя разведка перебрасывает магией целую роту армейских с одной стороны Империи на другую. «Это не так, — хотелось ему запротестовать. — Нельзя сравнить сеть кратковременных перебросов на сколько-то там десятков миль в собственной стране с…» Взгляд императора сжался на его горле, словно железный ошейник. — Хорошо, Гентрелл. Очень хорошо. Одно непроизнесенное слово порой ценнее, чем все золото мира. Видишь темные фигурки на севере? Это армия ахеров. Лагерь, в котором, если верить предварительным рапортам, пятьдесят или шестьдесят тысяч человек. Так доносят разведчики Горной Стражи. Прошу, представь эту орду, входящую в наши вессирские провинции. Даже местные племена этих дикарей в силах доставить нам хлопоты, но это? Причем в момент, когда мы не можем убрать войска с Востока, где Понкее-Лаа все еще пытается прийти в себя после религиозного бунта, а на Дальнем Юге продолжается восстание меекханских рабов. И подумать только, что Север мы считали совершенно спокойной границей. — Миг-другой казалось, что с императорских губ все же сорвется ругательство. — Что-то я разговорился, да? Ну так слушай. На перевале Шестой роты нет — нет единственных людей, которые вернулись из Мрака. Нет там и дружины Крыс, посланной за солдатами. Нет там и девицы Онелии Умбры, нашего ценнейшего источника информации о тех, кто таится за Мраком. Персональная ответственность — два этих слова перехватили глотку Гентреллу, как палаческая петля. О Владычица. Мы все уже мертвы. Нору ждет смена руководства, потому что император не поверит, будто мы ничего об этом не знали. — Все они исчезли. После них остался покинутый лагерь. Но нет там ни следа схватки, а значит, они не выбиты оттуда силой, не захвачены ахерами. Впрочем, я не поверю, что целая рота дала бы себя обмануть. Они просто ушли. Оставили место службы. — Вместе с дружиной Крыс? Невозможно, ваше величество. — Ох, я уже где-то это слышал. Невозможно. — Взгляд императора скользнул по Первой Крысе, который — не поверить — затрясся и скорчился, словно бичуемый. — Роту могли сбить с перевала внезапной атакой дикарей, а потому она теперь крадется к нам безлюдными дорогами, а дружина Норы просто наткнулась на ахеров и была разгромлена. Или пробивается к нам вместе с горцами. Возможно. Это хорошее и правдоподобное объяснение. Вот только, во-первых, никто не предупредил меня о том, что происходит на Севере; такая орда ахеров не взялась из ниоткуда, а следить за горами — дело Норы. А во-вторых, никто не просил у меня согласия отослать туда настолько ценного пленника, как Умбра. Я раньше простил вам это при условии, что вы проконтролируете происходящее, верно? Тогда можете ли вы ответить мне, чтоб вас всех демоны заели, куда подевались Шестая рота и Крысы с этой девкой? Глава 18 В каждой десятке Красных Шестерок были люди, что умели перевязать раны, вынуть стрелу или остановить кровотечение. Но именно Азгер Лавегз из Второй, самый старший следопыт в роте, считался специалистом по сломанным костям. Умел собирать их лучше, чем полковые медики. Теперь он осматривал ноги Борехеда, не слишком-то церемонясь, а шаман, который, на свою беду, пришел в сознание, лежал неподвижно, с лицом бледным, словно полотно. Мокрые от пота волосы липли к черепу, татуировки выглядели как черные и красные набухшие кровью вены. Но даже не застонал, сукин сын! — У него сломаны бедренные кости, обе, а голени расколоты как минимум на три куска каждая. Левое колено… — следопыт покачал головой. — В Белендене ему приказали бы отрезать ногу. — Только попробуй, — застонал Борехед. — Только попробуй… Азгер проигнорировал его, отвернулся и принялся выстругивать лубки из черной древесины. Острый кавайо поблескивал в его руках. Кеннет внимательно следил за лицом шамана. Ему показалось или одна из татуировок начала изменять форму? — Мы не в Белендене, стражник, — обронил он быстро. Седой солдат пожал плечами. — Нет, господин лейтенант. Не в Белендене. И потому этот мясник сохранит свои культяпки, хотя бегать не будет почти наверняка. Татуировка на лице шамана успокоилась, а стоящий в нескольких шагах от них Фенло Нур опустил арбалет, и его люди — тоже. Некоторое время все, включая шамана, глядели, как следопыт придает кускам дерева продолговатую форму. Наконец Азгер воткнул кривой нож в палубу, примерил лубки к поломанным ногам и рявкнул: — А теперь будет больно! — дернул правую ногу, довольно бесцеремонно составляя кости, и принялся обертывать их порванным на полоски пледом. Хотя это казалось невозможным, но там, где ее не украшали татуировки, кожа шамана побелела еще сильнее. Но Борехед, вместо того чтобы потерять сознание, указал взглядом на кавайо, торчащий в дереве. — Интересный нож. Откуда… — Подарок от друзей с востока. Часть моих людей привезла такие на память. — Кеннет потянулся за флягой. — Хочешь еще водки? Перед операцией они напоили раненого, влив в него целую фляжку, но Борехед, казалось, не оценил щедрости. Однако Кеннет посчитал, что в крайнем случае тот просто откажется от своей порции. — Нет… — Ахер прикрыл глаза и тряхнул головой, разбрызгивая капельки пота во все стороны. — Еще немного, и я потеряю сознание… а нам нужно бы поговорить… тебе и мне. Но… говори… со… мной… Следопыт закончил с правой ногой и занялся левой. Снова дернул, что-то, казалось, заскрипело, и глаза Борехеда на миг убежали под брови, но сразу же вернулись. Когда солдат добрался до бинтования левого колена, которое выглядело как кожаный мешочек, наполненный кровавой кашей, лейтенант отвел взгляд. — И каким чудом ты настолько поломался? — спросил он. — Вы… а-а-а-а-а!!! Ничего, молчи, пусть ему… Пусть сжимает… твой человек в таком понимает… а-а-а-ах… — Ахер вздохнул так, что у офицера мурашки побежали по спине. — Это ничего… ничего… танец камней… вызывание духов… вот там — больно. На миг казалось, словно шаман потерял наконец сознание. — Я выпал из саней… я… который в санях родился… выпал, свалился вниз, а сани свалились на меня… Собаки… переломали кости, пришлось их убить… — Это ты уже говорил. — Знаю… но нужно повторять, потому что тогда лучше помнишь. Кроме… кроме того… мясо… не должно пропадать… Слишком много голодных ртов… чтобы пропадать. Борехед проваливался в бред. Кеннет быстро сменил тему: — Найдешь дыру, куда ты упал? — Это… та… глубокая… Ну да. Азгер закончил накладывать повязку на левую ногу. Его широкие, огрубевшие ладони двигались быстро и умело. Он не стремился облегчить страдания Борехеда, но не пытался и увеличить их. А лейтенант взял на себя обязанности отвлекать внимание шамана от этих действий. — А что ты еще нашел внутри? Под палубой? — Я уже говорил… город. Много комнат, коридоры, большие залы. В одной… сквозь дыру свалился вниз дом… я вполз по тому… что от него осталось. Полз… проваливался в темноту… снова полз… — Выпускал своих духов? Использовал чары? Он отрицательно покачал головой. — Нет. Не хотел… Я должен держать их… когда станет по-настоящему тяжело. Кеннет смерил Борехеда взглядом. Ахер со сломанными ногами был бледен, словно некто содрал с его лица кожу и нарисовал татуировки прямо на костях, он обильно потел, а его стертые до крови ладони тряслись. — Пожалуй, предпочту не знать, что ты считаешь «по-настоящему тяжелым». Ухмылка шамана выглядела так, как если бы на лейтенанта оскалился лишенный тела череп. Но вопросы Кеннета, казалось, выполнили свою роль и отвлекли внимание ахера от того, что делали с его ногами. Потому лейтенант продолжал расспрашивать: — Бессмертный. Ты использовал такое название. Что это значит? — Бессмертный Флот. Так его называли. Десятки… может, и сотни кораблей… самый маленький был в четверть мили длиной, самый большой… один из моих предшественников, — Борехед стукнул себя в висок, — показал мне во сне… Я не могу поверить… Миля. Корабль, длиной в милю… Король, вождь всего флота. Помню… ваши боги сперва торговали с ними… потом сражались… Это были сильные враги… даже Владыка Моря не сумел сбросить их со своей спины… Совладали с ними только союзом многих богов… многих сил… мы тоже там были… наши воины штурмовали борта кораблей, которые сели на мель… Когда наконец их отогнали от берегов… они редко появлялись на горизонте… Потом ушли… исчезли… — А теперь один вернулся? Шаман приподнял руку с выставленным указательным пальцем в очень человеческом жесте — погоди немного. Азгер как раз закончил забинтовывать ему вторую ногу, а потом быстро привязал все к толстой доске, на которой ахер лежал. — Будет нормально, господин лейтенант, разве что какая гниль проникнет внутрь. — Стражник встал, вытер руки о штаны. — Тогда ничего не сумеем сделать. Я могу идти? — Иди. Отдохни. — Кеннет глянул на небо: темнело. — Скажи остальным, что в сумерках делаем смену, непарные десятки идут вниз, парные — принимают посты наверху. Нас ждет непростая ночь. — Слушаюсь. — Нур! Десятник, который до этого времени переговаривался с несколькими стрелками чуть поодаль, подошел, глянул сверху на Борехеда, но, как ни странно, не стал ничего комментировать.