Вор только высушил их одежду, похожую, как он заметил, покроем на одежду ахеров. Мех и шкуры, хотя ношеные, неплохого качества, и, пожалуй, только они и позволили им выжить так долго посреди моря. У мужчин были ножи, один простой, а второй со странным, расширяющимся и искривляющимся на кончике клинком. Альтсин не узнавал такое оружие. Тот, что все время оставался без сознания, также носил на висках и щеках сплетения синих и черных татуировок. Альтсин машинально их проверил, но в них не было магии: обычные клановые или родовые украшения, популярные на Севере. Оба говорили на меекхе… носили местные одежды… Ответ приходил сам собой. Они были здешними. Из этого мира. Но кем конкретно они, чтоб их, были? Охотниками, которые зашли слишком далеко на лед в поисках добычи? Но в молитве, что привела его к ним, вспоминали о какой-то там битве, о жертвах для Владыки Битв и о Сетрене-Быке. Слишком многое тут говорит о солдатской жизни. И что это могло значить? Империя передвигала отряды на Север, Альтсин чувствовал их на перевале… Проклятие, теряться в догадках — последнее, что ему сейчас было нужно. Если выживут, то сами ему скажут, кто они такие. Ну, разве что по неясным причинам угостят его какой-то сказочкой. Он почти ухмыльнулся при этой мысли. Он дохнул еще частичкой Силы, согревая меха. Вор уже успел придумать неплохую историйку о себе: кто он, что ищет в этих водах в ахерской лодке, отчего у него нет ни еды, ни питья. Уже некоторое время он не думал ни об одном, ни о другом, и это было ошибкой. Альтсин мог вынести больше, чем простой человек, но «больше» не означало «бесконечно много». К вечеру солнце спряталось за тучи, и он впервые за долгое время почувствовал холод. Снова слишком долго применял Силу, и теперь на него нахлынула усталость, к тому же тело его использовало чересчур много энергии. Когда бы удавалось поддерживать магией жизнь в смертном теле, одновременно используя его как канал для Силы, кое-кто из чародеев превратился бы в полубогов. Но законы, правящие Всевещностью, не делали исключений ни для кого. Он набросил на спину куртку одного из спасенных, натянул на голову подшитый мехом капюшон. Сразу стало лучше. Устроился поудобней на корме, прикрыл глаза. Всего несколько минут отдыха — и снова будет как новорожденный. Глава 25 Укрепления на корме вставали над ними, словно стены настоящего замка. Высотой как минимум в пятьдесят футов, с зубчатыми краями, они казались чем-то, что целиком перенесли сюда с суши. Но на этом корабле их уже ничто не могло бы удивить. Стена из черного дерева, подобно остальным строениям на корабле, носила следы боя, яростных атак, которые оставили на ней глубокие и широкие подпалины, впрочем, заметные только вблизи; чернота корабля слишком хорошо маскировала эти шрамы. Кеннет посвятил добрый час инспекции стены, скорее в поисках входа, не пытаясь разобраться, как тут шел бой, — но все равно увидел немало. У подножья некогда разожгли гигантские костры, шириной и высотой в десятки футов. Во многих местах стену ранили топоры и секиры, по крайней мере, лейтенант предпочитал думать, что это были топоры и секиры, хотя некоторые шрамы складывались в подозрительно параллельные следы. Словно бы на стену пытались вскарабкаться некие чудовища с лапами, снабженными тремя или четырьмя когтями. Похоже, Шестой повезло, как обычно: нигде не сумели найти никакого входа. Ни единых ворот, дверей, даже калитки для скрытых нападений. Ничего, лишь гладкая стена. К тому же — никаких балок или бревен, никаких соединений, все выглядело так, словно поставили ее из одного куска дерева. Он впервые видел нечто такое. Или весь этот корабль действительно вытесали из гигантского дерева, или же строившие его плотники и корабелы были совершенными мастерами своего дела. Лейтенант чуть отступил, поднял голову. Зубчатые парапеты стены, вгрызавшиеся в небо, казалось, смеялись над ним. Берф приблизился трусцой, ведя на поводу двух псов. — Мы обнюхали всю стену, господин лейтенант. Ничего не нашли. Кеннет кивнул, сдержав проклятие. Псы оставались последней его идеей из тех, что пригодились бы для поиска входа. Потому что, чтоб его, корма должна была иметь какое-то сообщение с остальным кораблем кроме такого наиболее очевидного, как лестницы или ступени. Естественно, перед тем как тут вспыхнули бои. — Берф, как полагаешь, как они оказывались наверху? Десятник прекратил почесывать пса за ушами, выпрямился, поскреб щеку. — Думаю, вот там, — указал он рукой на стену, — могла быть рампа или какая-то лестница. Деревянная, легкая, которую легко свалить или сжечь в случае атаки. Если приложить лицо к стене и глянуть вверх, то в нескольких местах заметны вроде как выпуклости — на пару дюймов всего. Может, там делали крепления? Кеннет покивал. Он и сам это заметил. Стена не была идеально гладкой, а таинственные выступы появлялись на ней слишком регулярно, чтобы оказаться просто результатом случая. Но он все же заставил псов поискать скрытые двери. Потому что лестницы были крайне непрактичным решением, особенно учитывая подъем на пятьдесят футов. — Можем попытаться низом, господин лейтенант. Наверняка они могли проходить и под палубой. — Вызовешься добровольцем, чтобы там разнюхать? Берф ухмыльнулся — нагловато и одновременно смущенно. — Нет, господин лейтенант. Но у нас есть специалисты для лазанья темными норами. Якобы даже любят такое. Ну да. Крысы. Они могли ехать с ротой в одной повозке — или, скорее, плыть на одном корабле, — но солдаты все равно не посчитают их своими. Как, впрочем, и он сам. Но время, чтобы посылать дружину Олага в самое дерьмо, еще не наступило. Пока что у них оставались и другие возможности. — Прекрасная мысль, десятник, — кисло подвел итог Кеннет и снова прикинул высоту стены. — Но сперва мы проверим, как у нас с бросками. * * * В роте было два мотка толстой ременной веревки, которая выдерживала до пятерых людей, но только один комплект легкой, конопляно-шелковой, со стальной кошкой на конце. В горах такой комплект вместе с чеканами, крючьями и карабинами являлся базовым для каждого отряда Стражи. С их помощью можно было добраться до места там, где не хватало собственных сил. Кеннет следил, чтобы его Шестерки имели как минимум двойной комплект; один, правда, пропал в море, но стоило радоваться и тому, что осталось. Проблемой оказалась высота. Длина веревки была немногим больше высоты стены, а потому приходилось бросать почти вертикально вверх. Задание это выпало пятой, потому что именно один из них нес кошку. Они пытались. Нельзя было сказать, что нет. Пятую окружала группка болельщиков, дающих добрые советы, и посмеивающихся солдат из других десяток, а сама пятая выкладывалась, как могла. После тридцатого броска, когда кошка или отскакивала от дерева или летела в небеса и бессильно падала вниз, Кеннет жестом подозвал Велергорфа. — У тебя есть какие-то идеи, чтобы мы не завязли тут на остаток дня? Татуированный десятник ухмыльнулся недобро. — Конечно, господин лейтенант. Я предложил помощь, но Нур сказал мне отвалить. Офицер нахмурился. — Вархенн, у нас нет на такое времени. — Знаю, господин лейтенант. Но люди устали, они невыспавшиеся и голодные. Дадим им немного отдыха. И развлечений. Кошка полетела вверх и замерла на половине подъема, поскольку один из солдат неосторожно наступил на веревку. Злые крики и свист заглушили проклятия кидавшего. Лейтенант с десятником подошли к солдатам Нура: уставшим, запыхавшимся и красным от усилий и злости. Каждый из них уже попытался забросить кошку как минимум несколько раз, но стена, похоже, лишь насмехалась над их усилиями. — Дайте кинуть мне. — Велергорф протянул руку с почти извиняющейся улыбкой, приклеенной к губам. — Ага. — Мощный Фенло еще не уступил, только глянул злым глазом на вершину стены, отмерил пять футов веревки, заканчивающейся кошкой, и раскрутил ее со свистом в размытый диск. — Чтобы ты потом говорил, что мы, парни из пятой, просто ува… у-у-ух… — метнул кошку вверх, — увальни. Вся рота следила, как четырехзубая кошка летит вверх, увлекая за собой веревку. И как замедляется, зависает на миг и падает обратно. Фенло Нур выругался. Даже не слишком грязно. — Ладно. — Он поднял кошку и вручил Велергорфу. — У тебя три попытки. Если удастся, я первым взойду наверх и лично тебя втащу. — Одна. — Что — одна? — Одна попытка. Несколько стражников пятой насмешливо фыркнули. Нур прищурился. — Если тебе удастся с первого раза, то мы втащим туда не только тебя, но и твою десятку, верно, пятая? — Ему ответил хор сдержанных согласий. — Но если тебе не удастся, вы станете бросать, пока не получится, — и поднимаете нас. Лица стражников из десятки Нура прорезали злобные ухмылки. Велергорф глянул на их командира, потом на Кеннета. — Мы можем, господин лейтенант? Очень соблазнительные условия. — Я знаю это выражение лица. Это не «побиться о заклад», это экзекуция. — Ну, не я тянул его за язык. — Взгляд татуированного сержанта выражал чистейшую невинность. — Да, всегда есть шанс, что такой старик, как я, просто на один раз больше, чем нужно, получил в своей жизни по голове и теперь ведет свою десятку к проблемам. Вся рота поедала их глазами, а несколько солдат даже ногами переступали от нетерпенья. У Кеннета мелькнула кислая мысль: вот что бы сейчас подумал о них Борехед? Стоят на палубе самого большого чуда со времен Войн Богов, а в голове у них — одни дурацкие шуточки. Но на самом деле на мнение шамана ему было наплевать. — Ладно. Принимаю заклад. Если удастся, пятая втягивает вверх вторую, если нет, то вторая — пятую. Один бросок, никаких попыток, поправок или стонов, что, мол, веревка запуталась. Десятники отсалютовали. — Слушаемся. — Сколько времени тебе нужно, чтобы приготовиться? — Несколько минут. — Четверть часа, чтобы потом не было разговоров, что тебе не хватило времени. Ну и следовало дать людям время на то, чтобы сделать ставки. — Как только зацепим веревку — поднимаемся. — Кеннет указал рукой на верх стены. — Съешьте что-нибудь, выпейте. Берф, приготовь псов к подъему. Всех. Ахерских тоже. Андан, сооруди упряжь для шамана. Цервес, если ты уже поставил свою часть жалования, займись охраной. Не хочу никаких неожиданностей. Цервес Фенл поправил кожаный шлем.