Хотя Мур ясно дал понять, что ненавидит светские разговоры, он серьёзно и обстоятельно ответил на вопрос: потепление в апреле пришлось бы как нельзя кстати после холодных мартовских ветров. Но морщинки, собравшиеся в уголках глаз, выдавали его весёлое настроение. – Несмотря на проливные дожди, говорят, что для путешествия из деревни в город дороги в прекрасном состоянии. Грейс сделала вид, что ничего не заметила. – Хорошие новости в преддверии сезона, – сказала она, когда они вошли в столовую, где их ожидали два лакея и Осгуд. Столовая в доме Мура была маленькой по меркам высшего общества, за столом уместилось бы не больше десяти человек. Низкие потолки создавали интимную обстановку. Как и во всех остальных комнатах здесь царила атмосфера роскоши и покоя, что необязательно отвечало условностям. На полу лежал великолепный толстый ковёр в турецком стиле, хоть и выполненный в приглушённой цветовой гамме золотого, синего и баклажанового. Стены цвета экрю украшала белая лепнина в виде ионического орнамента, а камин из белого мрамора – простая резьба. В столовой висело всего две картины, пейзажи Гейнсборо, и единственные зеркала располагались за настенными бра лишь для того, чтобы отражать свет. Вместо газовых ламп столовую освещало золотистое мерцание свечей. Гости должны были чувствовать себя здесь непринуждённо, но Грейс не могла унять нервную дрожь предвкушения. Лакей выдвинул для неё стул, и после того, как она села, Мур занял место слева от неё во главе стола. Он тут же наклонился к ней, будто они находились на светском званом ужине и он собирался конфиденциально сообщить ей интересную новость. – Вы слышали, что хозяйки наконец-то подняли вопрос о шпагах на балах? Грейс глубоко вздохнула. Слава богу, Мур решил ей подыграть и завёл безобидную беседу. Она принялась стаскивать перчатки. – Правда? – спросила Грейс. – Да. Наконец-то приняли решение, что если военный джентльмен намерен танцевать, он должен сдать свою шпагу. Если он этого не сделает, ни одна хозяйка или патронесса не пригласит его снова. – Действительно замечательная новость, – ответила Грейс. – Какое облегчение! Теперь какой-нибудь лейтенант не сможет ткнуть в нас своими ножнами во время кадрили. Как только слова сорвались с её губ, она поняла, как двусмысленно прозвучала фраза, и подавив смешок, отвернулась. – Я мог бы сейчас высказать очень непристойный комментарий, – пробормотал Мур. – Не надо. – Грейс покачала головой, сдёрнула салфетку со своей тарелки и прижала её ко рту, заглушая смех. – Не произносите ни слова. К счастью, он повиновался. Через мгновение Грейс взяла себя в руки и вновь посмотрела на Мура. – Я рада, – слегка кашлянув, сказала она, разглаживая салфетку на коленях, – что в свете наконец решили этот вопрос. – Жизненно важный вопрос, я бы сказал. – Мур сделал паузу. – Особенно для добродетели дам. Она бросила на него укоризненный взгляд, затем обратила внимание на лакея справа от себя. Когда слуга подал первое блюдо, Грейс уставилась в тарелку в полном замешательстве. Каша? Сбитая с толку, она снова посмотрела на лакея, но его бесстрастное лицо ничего не выражало. Грейс опять опустила взгляд на суповую тарелку с серебряной окантовкой перед собой. Никакой ошибки. В ней была каша. Грейс перевела взгляд на Дилана в тот момент, когда слуга поставил перед ним тарелку с луковым супом-пюре. Мур рассматривал своё блюдо, и она не могла заглянуть ему в глаза, но заметила, как уголок его рта приподнялся. Внезапно она вспомнила свои собственные слова. "Я в принципе предпочитаю простые блюда. Кашу. Отварную говядину с капустой". На этот раз Грейс не смогла сдержаться, она разразилась смехом, который выплеснулся наружу, как вспенившиеся шампанское. – Вы просто невозможный человек! – с трудом проговорила она между приступами смеха. – Как вы можете так меня дразнить. Дилан оторвал взгляд от своего супа. Крошечная ухмылка исчезла, и на его лице появилось такое невинное недоумение, что она опять расхохоталась. – Грейс, Грейс, – упрекнул он, – как вы можете такое говорить? Я всего лишь учёл ваши предпочтения. – Давайте угадаю, на кухне меня ожидает ещё несколько полезных блюд? Возможно, отварная говядина с капустой? – предположила она, смеясь. – Но вы и правда выразили предпочтение в пользу этого блюда. – Выразила. Умоляю, скажите, какие блюда ждут впереди. – На второе – хвост омара, моё любимое блюдо, хотя уверен, что вам оно не понравится. Я знаю, что вы не сторонник такой жирной пищи. Хотя, – он сделал паузу и посмотрел на неё, морщинки в уголках его глаз стали глубже, – я слышал, что миссис Марч всё-таки приготовила двух омаров. Она знает, как сильно я их люблю. – Два хвоста омара для одного человека? Как экстравагантно. – Разве нет? По-моему, миссис Марч приготовила для меня ещё седло ягнёнка и говядину, молодую морковь и спаржу. На десерт я попросил подать два моих любимых – лимонный торт и шоколадное суфле. Конечно, десерты вас точно не заинтересуют. Она посмотрела на его луковый суп-пюре, потом на свою кашу. – Полагаю, мне придётся пересмотреть свои гастрономические предпочтения и обратить внимание на ваши, – серьёзно сказала Грейс, прочистив горло. – Правда? – Когда она кивнула, Дилан подал знак Осгуду. – Миссис Шеваль передумала, – сказал он. Дворецкий и лакей сразу поняли, что Мур имел в виду, Осгуд махнул лакею в сторону двери столовой, и через несколько минут Грейс тоже подали тарелку охлаждённого лукового супа-пюре. Она взяла ложку и улыбнулась. – Знаете, какая ваша худшая черта? – Прекрасная тема для разговора между друзьями. Продолжайте. – Вы прохвост, и по всем правилам должны мне не нравиться. Но нет. Каждый раз, когда вы вызываете во мне отрицательные чувства, потом вы делаете что-то такое, что меняет моё мнение, – всё ещё улыбаясь, сказала она. – Спасибо. – Он склонил голову набок, будто передумав. – Наверное. Увидев его притворное сомнение, она улыбнулась ещё шире. – Я понимаю, это сомнительный комплимент, но так и есть. Я хочу испытывать к вам неприязнь, но не могу. – Почему вы хотите испытывать ко мне неприязнь? – Потому что должна. – Вы всегда делаете, что должны? – Да, – соврала она. – Если это правда, Грейс, то вы упускаете многое из того, что может предложить жизнь. – Возможно, – ответила она, не упомянув, что уже видела многое из того, что могла предложить жизнь, и большая часть того не стоила. Грейс намеренно вернула разговор в русло светской беседы. – Сегодня утром я прочитала в "Таймс", что в настоящее время население Великобритании оценивается почти в четырнадцать миллионов человек. Дилан со вздохом возвёл глаза к потолку. – Грейс, пожалуйста, не заводите таких скучных тем. Давайте обсудим что-нибудь интересное. Политику, например. Она улыбнулась, решив подыграть. – Если вы настаиваете на столь увлекательной теме, я её поддержу. Ожидается, что билль о реформе парламентского представительства наконец будет принят Палатой лордов этой весной. По ходу трапезы беседа превратилась в игру, в которой каждый пытался превзойти другого, предлагая для обсуждения как можно более скучные новости. К тому времени, когда подали десерт, они сошлись во мнении, что новость Дилана о том, как лорд Эш упал в обморок узнав, что его троюродная сестра, некогда отлучённая от общества, выходит замуж за торговца, выиграла. И Грейс, и Дилан признали это известие поразительным, когда лакей подал им шоколадное суфле и лимонный торт. Она пытливо оглядела поднос, пытаясь определиться с выбором. – Вы уверены, что не предпочли бы простой пудинг? – спросил Дилан, с удовольствием наблюдая, как она замешкалась, не в силах принять решение. – Да, – ответила Грейс, легонько пнув его под столом. – Пожалуй, попробую и то, и другое. – И то, и другое? – Дилан посмотрел на неё, прикинувшись удивлённым. – Но, Грейс, пудинг полезнее для пищеварения. Гораздо разумнее выбрать его. – Я поступаю разумно, – сказала Грейс, когда лакей поставил перед ней две тарелки с десертами. – Поскольку я не могу выбрать, разумно попробовать и то, и другое. – Мои порочные привычки быстро вам передаются, – предупредил он, когда лакей подал и ему две тарелки. Дилан быстро проглотил оба десерта с беспечным наслаждением человека, привыкшего к подобной роскоши. Грейс не стала спешить. Она чередовала один десерт с другим, откусывая кусочек сладкого шоколадного суфле и заедая его терпким лимонным тортом. Она не могла вспомнить, когда в последний раз пробовала что-нибудь настолько вкусное. За последние месяцы из сладкого Грейс могла себе позволить только сахар к чаю, но даже от этой крошечной роскоши пришлось отказаться довольно давно. Дилан откинулся на спинку стула, зачарованно наблюдая за тем, как она ест. Наконец Грейс отложила вилку и удовлетворённо вздохнула. – Вы не доели, – заметил он, указывая на остатки лимонного торта на тарелке. Грейс посмотрела на него и потянулась было за вилкой, но передумала. – Не могу, – простонала она. – Я объелась. Если проглочу последний кусочек, меня стошнит. Прошло уже много времени с тех пор, как я так сытно обедала. Осгуд и лакей убрали десертные тарелки и расставили корзины с фруктами и сыром. Дворецкий предложил Грейс на выбор несколько десертных вин, и она остановилась на хересе. Затем он налил Дилану бренди, и слуги покинули столовую. Дилан поднял бокал, глядя поверх него на Грейс. – Теперь, когда ужин окончен, думаю, нам следует оставить в стороне банальные темы и поговорить о чём-нибудь важном. Грейс подозрительно на него посмотрела. – Почему у меня такое чувство, что вы имеете в виду какую-то конкретную тему? – Потому что так и есть. Я хочу поговорить о вас. Хочу узнать, как девушка из корнуоллской знати, которая видела, как я дирижирую в Зальцбурге, стала уборщицей. Как женщина, которая, очевидно, имеет хорошую родословную, опустилась до торговли апельсинами на улице. Грейс, что с вами произошло? Если бы она только знала ответ на этот вопрос. Грейс беспомощно посмотрела на Дилана. – Со мной произошло много всего, что я предпочитаю ни с кем не обсуждать. Моё прошлое – болезненная для меня тема. Пожалуйста, не спрашивайте.