– Вы импровизировали внутри каденции. – Чтобы облегчить себе задачу. Дилан покачал головой, не веря ей. – Сыграйте ещё раз каденцию из первой части. Она повиновалась, но он почти сразу же её остановил. – Вот! – сказал он. – Например, здесь. Вы сыграли вариацию в духе Паганини. Вы вставили маленькую трель в середине, а трели обычно бывают только в конце. Ваша импровизация прекрасна и к месту. Мне понравилось. Грейс глубоко вздохнула. – Вам необязательно лгать. – Я не лгу. Вы добавили дюжину таких маленьких нововведений, и все они уникальны и к месту. Дилан встал из-за рояля и повернулся к Грейс. Она отвела взгляд, боясь посмотреть ему в глаза и увидеть в них ложь. – Я думаю, если бы вы больше доверяли себе, – сказал он, – то смогли бы придумать свои собственные каденции, и вам даже не понадобились бы для этого мои ноты. – Вы же это не просто так говорите? – Даже не для того, чтобы затащить вас в постель. Она чуть было не рассмеялась, но что-то в выражении его глазах её остановило. Никто не произнёс ни слова, в воздухе повисло тяжёлое напряжение. Грейс не могла пошевелиться. На каминной полке начали бить часы, но, когда они затихли, она понятия не имела, который сейчас час. Грейс не могла отвести взгляд от его чёрных-пречёрных глаз. – Уже поздно. Его голос разрушил странные чары. Она сглотнула и посмотрела на часы. Полночь. – Да, – ответила она, внезапно почувствовав неловкость. – Мне пора отправляться наверх. Он поклонился. – Спокойной ночи, Грейс. – Спокойной ночи. Мур проводил её до выхода и открыл перед ней одну из дверей. Грейс хотела проскользнуть мимо него, но остановилась на полпути и повернулась. – Я думаю, вы ошибаетесь насчёт себя, – сказала она. – Вы могли бы стать настоящим другом кому угодно, даже женщине. Он взял её руку и поцеловал, а потом одарил улыбкой, которая ни в коей мере не была ни доброй, ни искренней. – Хотите сказать, что доверяете мне? Грейс улыбнулась в ответ. – Ни в коем случае. С этими словами она ушла. По пути в спальню Грейс поняла, что сейчас, возможно, вляпалась в ещё большие неприятности, чем раньше. Она сама предложила дружить в качестве компромисса. Ей нужно остаться на год, и самым разумным было сохранить между ними дистанцию, но она не чувствовала себя разумной. У неё складывалось ощущение, словно она направлялась на край земли. Туда, где обитали драконы, где любовь и любовная интрижка – это одно и то же, где можно играть с огнедышащим драконом и не обжечься. Она закрыла за собой дверь спальни и прислонилась к ней спиной. Грейс, спустившись вниз четыре часа назад, оказалась права в одном. Этот мужчина ей не по зубам. Глава 8 На следующий день Грейс обнаружила, что не только Дилану Муру трудно соблюдать правила. У его дочери, похоже, была та же проблема. Проведя целый день за покупками, Грейс пришла к полному пониманию, почему стала тринадцатой гувернанткой Изабель. – Изабель, мы закрыли тему, – сказала она, остановившись в фойе, пока два лакея, сопровождавшие их по магазинам, выносили из кареты множество пакетов и коробок. – Теперь у тебя есть уйма игрушек. Тебе не нужны экзотические домашние животные из Аргентины. Когда поедем за город, поиграешь с животными в усадьбе. А пока, если хочешь посмотреть на животных, мы пойдём в зоопарк. Лицо Изабель исказилось от негодования. – Другие гувернантки разрешали мне заводить домашних животных. – Это останется на их совести, – парировала Грейс и по хмурому лицу подопечной заключила, что та больше не считает её слишком милой для гувернантки. Она передала свои плащ, шляпку и перчатки горничной и повернулась к дворецкому, который стоял рядом, ожидая указаний. – Осгуд, мебель, которую я выбрала, доставят в течение недели. Не могли бы вы проследить, чтобы её поместили в детскую, когда она прибудет? – Сколько ещё мне вам говорить, что я не хочу жить в детской! – взвыла Изабель. Казалось, она смирилась с ситуацией днём ранее, но сегодня всё началось по новой. Не обращая внимания на капризы Изабель, которая устала, проголодалась и, самое главное, пребывала в плохом настроении, Грейс вытащила два пакета из груды покупок на полу. – Их я заберу, – сказала она Осгуду. – Пусть остальные покупки отнесут наверх в детскую. – Да, конечно. – Дворецкий продолжил руководить лакеями, которые заносили в дом результаты целого дня похода по магазинам. Изабель расплакалась. Грейс взяла пакет за ручки из бечёвки и отправилась в музыкальную комнату, решив, что с неё хватит. Изабель последовала за ней. Чем ближе они подходили к комнате, где находился её отец, тем громче становились вопли. Лакей открыл одну из двух дверей. Грейс вошла первой, следом за ней – сердитый плачущий ребёнок. Дилан уже встал из-за рояля и находился на полпути к выходу, вероятно, услышав рыдания дочери. Увидев их, он остановился. Изабель мигом кинулась к нему. – Папа! – воскликнула она и обняла отца. – О, папа, я её ненавижу! Она ужасная. Пожалуйста, помоги! Грейс кивнула Дилану, не обращая внимания на разъярённую маленькую девочку, которая цеплялась за него, как за спасательный круг. Грейс прошла мимо них обоих к кушетке и поставила пакет с покупками на коричневую бархатную подушку. – Добрый день, – вежливо поздоровалась она, стягивая перчатки и отбрасывая их в сторону. Порывшись в сумке, она вытащила охапку ниток для вышивания и пучок лент, а затем повернулась к Изабель. – С чего бы ты хотела начать: с вышивания или отделки шляпки? Изабель громко разрыдалась. Дилан одарил Грейс долгим, задумчивым взглядом, затем убрал с талии руки Изабель и усадил её на скамейку возле рояля лицом к Грейс, спиной к клавишам. Мгновение подождал, но, поскольку Грейс так и осталась стоять, сел рядом с дочерью. – Перестань плакать, Изабель, – велел он. – Сейчас же. Рыдания перешли в сердитые всхлипы. Она скрестила руки на груди и с хмурым выражением на залитом слезами лице уставилась на свою гувернантку. Ничуть не впечатлившись, Грейс отвернулась и убрала нитки с лентами обратно в пакет, с помощью которых наглядно продемонстрировала Дилану свою точку зрения мгновение назад. – Миссис Шеваль, – сказал Дилан, нарушив внезапно наступившую тишину, – я думаю, вы должны объяснить, в чём дело. – Непременно, – сказала она. – Изабель не хочет спать в детской. Она не хочет делать уроки. Не хочет учиться вышивать подушки, или украшать шляпки, или говорить по-немецки, или заниматься математикой, или читать, или гулять в Гайд-парке. Она не хочет ни принимать ванну, ни вовремя завтракать или обедать, ни вставать по утрам. Её попытки поссориться со мной сегодня оказались тщетны, поэтому Изабель разозлилась. Короче говоря, сэр, у вашего ребёнка детская истерика. – Неправда! – воскликнула Изабель, вытирая руками горькие слёзы. Дилан вздохнул и откинул назад волосы, явно оценив, что Грейс предоставила ему исполнить отцовские обязанности. – Я не хочу вышивать и украшать шляпки, – сообщила ему Изабель. – Это глупые занятия. Я не хочу изучать математику и немецкий язык. Я хочу только писать музыку, играть в игры и веселиться. Неожиданно на губах Дилана появилась улыбка. Грейс нахмурилась. – Не смейте её подначивать. – Но, чёрт побери, она так похожа на меня. В данный момент здесь было нечем гордиться. – Изабель нуждается во всестороннем образовании, подобающем юной леди. На музыке свет клином не сошёлся. Дилан перестал улыбаться и бросил на Грейс извиняющийся взгляд. – Для нас сошёлся. Почувствовав, что отец на её стороне, Изабель потянула его за рукав. – Это был самый ужасный день, папа, – сказала она, враждебно поглядывая на Грейс. – Утром она заставила меня повторять таблицу умножения. Потом мы отправились за покупками, и она вела себя просто ужасно. Не купила ничего из того, что мне понравилось. – Малиновый – неподходящий цвет для платья юной леди. И тебе не нужна ручная ящерица. – Она хотела, чтобы модистка добавила на мои платья кружева, – с отвращением сказала Изабель. – Тебе не нравятся кружева? – недоумённо спросил Дилан, Изабель раздражённо застонала. Он повернулся к Грейс, чтобы она его просветила. – Изабель говорит, что они колются, – объяснила Грейс. – А потом, – продолжила Изабель, как будто Грейс ничего не говорила, – когда я сказала, что голодна, она не позволила мне ничего съесть. – Как я уже тебе сказала, Изабель, ты бы не проголодалась, если бы поела перед уходом. Изабель снова скрестила руки на груди, демонстративно выказывая негодование, и прислонилась спиной к роялю позади себя, отчего клавиши звякнули.