– Да. – Почему, папа? – спросила она сквозь слёзы. – Почему? Дилан замешкался. – Я думал, тебе не нравится Грейс. – Так вот почему ты её отослал? – Она посмотрела на него, словно на безнадёжного тупицу. – Так было сначала, сто лет назад. Я говорила тебе, какие бывают гувернантки, но она не позволила мне вытирать об неё ноги. И Грейс не глупая и не жалкая, она начала мне нравиться. Несмотря на то, что Грейс главенствует, она не обращается со мной как с маленькой, а относится по-человечески. Вот почему она мне нравится. – Изабель села и обхватила его лицо ладонями. – Она тебе тоже нравится, папа. Молли так сказала. Я слышал, как она говорила это миссис Блейк. Откуда-то из-за его спины послышались всхлипы Молли. Боже всемогущий, неужели все женщины в этом доме собрались плакать? Дилан отнял ладони Изабель от своего лица и взял их в руки. Он попытался нащупать твердую почву под ногами, но без Грейс земля уходила из-под ног. – Ты слишком много подслушиваешь. – Она тебе нравится, но ты её отослал. – Почему же вы с ней всё время ссорились? – парировал Дилан, и отпустил её руки, чтобы уложить Изабель в постель и подоткнуть одеяло. – Она хочет, чтобы я хорошо себя вела, и я знаю, что должна, но это трудно. – Изабель заворочалась. – Папа, ты слишком туго натягиваешь одеяло. – Извини. Дочь подняла на него глаза. – Ты ведь понимаешь, что я имею в виду под хорошим поведением? – Да, милая, – ответил он. – Понимаю. – Так почему ты её отослал? Он беспомощно посмотрел на Изабель. – Я не знаю. – Иногда я что-то делаю и не знаю почему. Все так иногда делают. Ты просто должен всё исправить. Исправить. Как же! В восьмилетнем возрасте кажется, что можно всё исправить, как бы плохо ни шли дела. – Ты должен её вернуть, – сказала Изабель. – Я уже всё спланировала. – Ты всё спланировала? Она кивнула. – Я подумала, что если она тебе нравится, ты мог бы на ней жениться, и тогда у меня бы появилась мама. Но теперь ты её обидел, довёл до слёз, и она ушла. Его охватил стыд. Скольких женщин он довёл до слёз? Дилан знал, что их было слишком много. Слишком. – Тебе придётся извиниться, – сказала Изабель, – а это всегда тяжело. Подари ей ещё цветы. Я всегда так делаю, и она меня прощает. Извиниться и подарить цветы. Сколько раз он использовал эти приёмы с женщинами? Дюжины. Эти поступки для него ничего не значили. Он совершал их легко и непринуждённо, потому что его никогда по-настоящему не волновал результат. Дилан наклонился и поцеловал Изабель в лоб. – Спокойной ночи. Он натянул одеяло ей до подбородка и вышел из детской. Дилан спустился вниз и, поскольку идти ему было некуда, сел за рояль и принялся играть первое, что пришло в голову. Единственное, что он умел делать. Больше отвлечься было нечем. Он не мог опять начать заглушать боль опиатами и гашишем, не мог вернуться в мир азартных игр и распутных женщин. Других женщин. Назад дороги не было. Теперь Дилан не мог спрятаться под своей привычной маской, он стал уязвим, ему было некуда бежать, и от него зависела дочь. Он перестал играть на рояле. – Грейс, – проговорил он в отчаянии, – как мне растить её без твоей помощи? Я не знаю, как быть отцом. Дилан не знал стольких вещей. Он сам себя не знал, в отличие от Грейс. Она поняла его с самого первого мгновения. Дилан посмотрел на ноты на пюпитре и уставился на симфонию, названную в её честь. В честь самого великодушного сердца, которое он ранил, в честь девушки с зелёными глазами. Эти глаза будут преследовать его всю оставшуюся жизнь, потому что любовь, которая в них светилась, была обращена не на него. Дилан любил Грейс. Теперь он это понял. Но уже слишком поздно. Она назвала его ублюдком и была права. Дилан закрыл лицо ладонями. Он ничего не мог сказать, чтобы её вернуть, ничего не мог сделать, чтобы получить желаемое. Но, возможно, он мог кое-что для неё сделать. Дать ей то, чего она хотела. Дилан встал. Близился рассвет, а дел ещё много. Через два часа он снова вернулся в Пламфилд. Дилан настоял, чтобы Йена немедленно разбудили, несмотря на раннее утро. Несколько минут спустя в гостиную вошёл Йен в халате. – Дилан, что ты здесь делаешь? – Мне кое-что нужно. – Он посмотрел брату в глаза. – Услуги дипломата. Глава 21 Грейс старалась полюбить Уэльс. Шли недели, она пыталась не сравнивать его с Девонширом. Её коттедж на скалистом утёсе у моря был небольшим, но уютным. С соломенной крышей и садом вокруг. Внутри даже присутствовала кое-какая мебель, чего она никак не ожидала. Если много не тратить, то получится долгое время прожить на тысячу фунтов, которые дал ей Дилан. Лучше не думать о Дилане. Грейс перестала обрывать засохшие цветки с шиповника в саду и закрыла глаза, пытаясь выбросить его из головы. Но он не собирался покидать её мысли. Воспоминание о Дилане преследовало её повсюду, как тень, и бередило рану на сердце, которая никак не заживала. Расставшись с Этьеном, Грейс ушла без сожаления, потому что в глубине души рассталась с ним задолго до того, как собрала вещи и уехала. С Диланом всё было по-другому, она сожалела об их разрыве постоянно. И постоянно испытывала боль. Наступил сентябрь, стало прохладно и подул пронизывающий ветер. Прошло два месяца с тех пор, как Грейс покинула Найтингейл-Гейт, хотя казалось, что пролетели годы. Никогда ещё дни и ночи не тянулись так долго. Она должна была возненавидеть Дилана. Она пыталась, но поддерживать в себе это чувство оказалось так сложно, особенно когда в Дилане было столько всего того, что она любила. Его творческий потенциал, его энергия, способность слушать и запоминать то, что она ему говорила, любовь к дочери и то, как он бесстрашно взял на себя ответственность за своего ребёнка. Грейс скучала по его обаянию и чувству юмора, не могла забыть, как он встал на её сторону в конфликте с семьёй. Скучала по его поцелуям. Она скучала по нему так сильно, что это причиняло боль. Если бы она его возненавидела, ей было бы намного легче вынести расставание. Грейс сдалась, решив оставить в покое увядшие цветки. Глупое занятие, особенно сейчас, когда на шиповнике вот-вот появятся плоды, но ей нужно было чем-то заняться. Возможно, лучше пойти на прогулку. Она оглянулась на зелёные, окутанные туманом холмы позади себя и подняла глаза к небу. Снова собирался дождь. Казалось, в Уэльсе дождь идёт, не переставая. Она сунула садовые ножницы в карман фартука и отправилась в сторону холма. Лучше ей действительно сейчас прогуляться. Небольшой дождь не помеха. На дороге показался экипаж, который свернул на просёлочную дорогу, ведущую к её коттеджу. Грейс с удивлением проследила за тем, как закрытая дорожная карета подъехала к парадной двери домика и остановилась. Грейс развернулась и пошла обратно вниз по склону. Кучер открыл дверцу, и из кареты вышел высокий худощавый мужчина со светлыми волосами. Она сделала неуверенный шаг. – Джеймс? – прокричала Грейс и побежала к карете, пристально глядя на брата. – Джеймс, неужели это ты! Она остановилась перед братом, который уставился на неё. Он оглядел поношенное бордовое платье, рабочий фартук и белую косынку, повязанную вокруг волос. На его лице промелькнуло сожаление, которого она не заметила при их последней встрече. – Грейс. – О, Джеймс, я глазам своим не верю! – Год назад они расстались не в лучших отношениях, но, живя одинокой жизнью в Уэльсе, Грейс была рада увидеть брата, даже больше, чем ожидала. Она протянула ему руку, и, к удивлению Грейс, он её взял. – Как ты меня нашёл? – спросила она. – Меня навестил твой друг, сэр Йен Мур. – Что?! – воскликнула она, удивившись ещё больше, чем прежде. – С какой стати его превосходительству тебя навещать? – Довольно долгая история. – Он указал на коттедж. – Может быть, пройдём внутрь? – Конечно! – Грейс проводила его в маленькую гостиную, взяла кочергу и стала перемешивать угли, но брат забрал её у неё из рук и занялся этим сам. – Чаю? – спросила Грейс, но он покачал головой. Она присела на маленький диванчик, а брат занял кресло напротив. – Как ты, Грейс? – спросил Джеймс. – Довольно неплохо, – ответила она, глядя в такие же зелёные глаза, как и у неё самой. – Но, признаюсь, я совершенно сбита с толку. Что ты здесь делаешь? – Как я уже сказал, сэр Йен нанёс мне визит в Стиллмуте. Он приехал по просьбе брата, и это побудило меня отправиться сюда. – Что? – Сердце дрогнуло, ответ брата застал её врасплох. Дилан отправил сэра Йена к Джеймсу? Она попыталась убедить себя, что ей всё равно. – Сэр Йен и его брат очень беспокоились о твоём благополучии. Ты была гувернанткой дочери мистера Мура? – неодобрительным тоном спросил Джеймс. Да и как могло быть иначе, учитывая привередливый характер её брата и дурную репутацию Дилана? – Да. – Она не могла поверить, что Дилан о ней беспокоится. С чего вдруг? Ведь он потерял к ней интерес. Грейс не понимала, с какой стати он послал своего брата поговорить о ней с Джеймсом. – Сэр Йен упомянул, как поживает Изабель? – спросила она, меняя тему, чтобы прийти в себя. – Он сказал, что с его племянницей всё в порядке, но она очень по тебе скучает. – А Дилан... – Она замолчала. Грейс причиняло боль произносить его имя, но она приветствовала её, потому что от одного его упоминания её пронзали лёгкие уколы удовольствия. – С мистером Муром всё в порядке? – Сэр Йен отметил, что у мистера Мура отличное здоровье. Причина, по которой его превосходительство нанёс мне визит, заключалась в том, что он и его брат были сильно огорчены, узнав о твоём разрыве отношений с семьёй. Он сказал, что они оба в курсе сложившихся обстоятельств, и они глубоко опечалены тем, что нам всё ещё причиняют боль дела минувших дней. Он объяснил, что ты была замечательной гувернанткой для Изабель, и они не могут не беспокоиться о твоём благополучии. Сэр Йен приехал в Корнуолл, надеясь поспособствовать твоему примирению с семьёй. Излишне говорить, – добавил Джеймс, – что я был поражён. И не только он. Встав, Грейс пересекла комнату и подошла к камину. Повернувшись спиной к брату, она протянула руки к пламени. Она была настолько сбита с толку, что потеряла дар речи. Грейс не могла понять, что подтолкнуло Дилана к таким действиям после столь холодного поведения. – Сэр Йен заверил меня, что другие твои друзья, включая леди Хэммонд и её брата, герцога Тремора, также были очень обеспокоены, узнав о печальной ситуации, сложившейся в нашей семье после твоего опрометчивого поступка.