– Господин Попино, полагаю? – произнес он на почти безупречном французском. – Зовите меня Матиас. – Очень рад видеть вас здесь, господин Попино. Возможно, поначалу вам будет немного сложно во всем разобраться, помещение кажется тесноватым, но душа этого магазинчика необъятна. – Господин Гловер, меня зовут вовсе не Попино. Джон Гловер протянул Матиасу старую папку и раскрыл ее. – В центральном отделении вы найдете все документы, подписанные нотариусом. Осторожней с молнией, после своего семидесятилетнего юбилея она сделалась на удивление капризной. Матиас принял папку и поблагодарил хозяина. – Господин Попино, могу ли я попросить вас об одном одолжении, совсем незначительном, но мне оно доставило бы огромную радость? – С удовольствием, господин Гловер, – замявшись, ответил Матиас, – но, извините за настойчивость, моя фамилия не Попино. – Как вам будет угодно, – приветливо отозвался книготорговец. – Не могли бы вы спросить меня, вдруг, по какому-то невероятному стечению обстоятельств, на моих полках найдется экземпляр книги «Этот неподражаемый Дживс!». Матиас повернулся к Антуану, пытаясь обнаружить в глазах друга хоть тень объяснения. Антуан только пожал плечами. Матиас кашлянул и с самым серьезным видом обратился к Джону Гловеру: – Господин Гловер, скажите, не найдется ли у вас по какому-то невероятному стечению обстоятельств книги под названием «Этот неподражаемый Дживс!»? Книготорговец решительным шагом направился к единственному открытому стеллажу, взял единственную лежащую там книгу и гордо протянул ее Матиасу: – Как видите, цена, указанная на обложке, составляет полкроны. Увы, на сегодняшний день эта монета вышла из обращения, и, дабы мы могли провести нашу коммерческую операцию так, как это принято между джентльменами, я подсчитал, что сумма в пятьдесят центов на сегодняшний день идеально соответствует исходной, – разумеется, если вы не имеете ничего против! Растерявшийся Матиас принял предложение, Гловер передал ему книгу, Антуан выручил друга, одолжив ему пятьдесят центов, и книготорговец решил, что пора ознакомить нового управляющего с его местом работы. Хотя книжный магазин занимал не больше шестидесяти двух квадратных метров – разумеется, вместе с книжными полками и крошечной задней комнатой, – осмотр длился добрых полчаса. На протяжении этого времени Антуан должен был подсказывать своему лучшему другу ответы на вопросы, которые время от времени задавал ему мистер Гловер, переходя иногда с французского на свой родной английский. Продемонстрировав, как прекрасно работает кассовый аппарат, а главное, как открыть ящик-кассу, когда пружина начинает шалить, старый книготорговец попросил Матиаса проводить его – дескать, традиция! – и Матиас охотно исполнил эту просьбу. Уже на пороге и более не скрывая волнения – один раз можно себе такое позволить, – мистер Гловер обнял Матиаса и прижал его к груди. – Я провел в этом месте всю жизнь. – Я буду о нем заботиться, даю вам честное слово, – торжественно и искренне ответил Матиас. Старый книготорговец приблизил губы к его уху: – Мне только исполнилось двадцать пять, и я даже не мог отпраздновать эту дату, поскольку моего отца посетила прискорбная мысль умереть именно в день моего рождения. Должен вам признаться, его чувство юмора всегда было выше моего понимания. Назавтра я должен был взять на себя заботы о его книжном магазине, в то время он был английским. Книга, которую вы держите в руках, была первой, которую я продал. На наших стеллажах имелось два ее экземпляра. Этот я сохранил, поклявшись, что расстанусь с ним только в последний день моего пребывания здесь. Как я любил эту работу! Жить среди книг, проводить каждый день бок о бок с персонажами, обитающими на их страницах… Берегите их. Господин Гловер бросил прощальный взгляд на книжку в красной обложке, которую Матиас держал в руках, и улыбнулся: – Уверен, что Дживс приглядит за вами. Он откланялся и удалился. – Что он тебе сказал? – поинтересовался Антуан. – Ничего, – ответил Матиас, – можешь минутку присмотреть за магазином? Не дожидаясь ответа, Матиас выбежал вслед за господином Гловером. Он догнал старого книготорговца в конце Бьют-стрит. – Чем могу вам служить? – осведомился тот. – Почему вы называли меня Попино? Гловер ласково взглянул на Матиаса. – Вам следовало бы как можно скорее обзавестись привычкой никогда не выходить без зонтика в это время года. Погода у нас вовсе не такая суровая, как принято думать, но случается, что дождик в этом городе идет без предупреждения. Господин Гловер раскрыл свой зонтик и направился прочь. – Мне хотелось бы поближе с вами познакомиться, месье Гловер. Я горжусь тем, что стал вашим преемником! – прокричал Матиас. Человек с зонтом обернулся и ответил своему собеседнику улыбкой: – Если возникнут какие-либо проблемы, вы найдете в глубине ящика-кассы номер телефона загородного домика в Кенте, куда я переезжаю. Элегантный силуэт старого книготорговца исчез за углом. Пошел дождь, Матиас поднял глаза на затянутое тучами небо. Услышал за спиной шаги Антуана. – Что ты от него хотел? – спросил тот. – Ничего, – отмахнулся Матиас, забирая из его рук зонтик. Матиас вернулся в свой магазин, Антуан – в свое бюро. По окончании рабочего дня друзья встретились у ворот школы. *** Сидя у подножия огромного дерева, тени которого хватало на весь школьный двор, Антуан и Матиас дожидались звона колокольчика, означающего конец уроков. – Валентина попросила меня забрать Эмили, ей пришлось вернуться в консульство, – сказал Антуан. – Интересно, почему моя бывшая жена звонит моему лучшему другу, чтобы попросить забрать из школы мою дочь? – Потому что никто не знал, в котором часу ты приедешь. – Она часто опаздывает, когда нужно забирать Эмили? – Вспомни, что в те времена, когда вы жили вместе, ты никогда не возвращался домой раньше восьми часов! – Ты чей лучший друг – мой или ее? – Ну-ну… я уже задаюсь вопросом, не тебя ли я должен забрать из школы. Но Матиас больше не слушал Антуана. Из глубины школьного двора маленькая девочка улыбалась ему самой прекрасной в мире улыбкой. С бьющимся сердцем он вскочил на ноги, и такая же улыбка расплылась на его лице. Глядя на них, Антуан отметил про себя, что только сама жизнь могла изобрести столь трогательное сходство. – Это правда, что ты останешься? – спросила малышка, едва не задушенная поцелуями. – Разве я когда-нибудь врал тебе? – Нет, но все когда-нибудь случается впервые. – А ты уверена, что не привираешь насчет своего возраста? Антуан и Луи оставили их вдвоем. Эмили повела отца гулять, показывая ему свой квартал. Когда они появились рука об руку в ресторане Ивонны, Валентина ждала их, сидя за стойкой. Матиас подошел к ней и поцеловал в щеку, пока Эмили устраивалась за столиком, где обычно делала домашние задания. – Ты нервничаешь? – спросил Матиас, устраиваясь на соседнем табурете. – Нет, – ответила Валентина. – Неправда, я же вижу – у тебя напряженное лицо. – У меня был нормальный вид, пока ты не спросил, но, если хочешь, я начну нервничать. – Видишь, ты действительно напряжена. – Эмили мечтала переночевать сегодня у тебя. – У меня даже не было времени глянуть, на что похожа моя квартира. Мебель привезут только завтра. – Ты что, не видел собственную квартиру до того, как переезжать? – Времени не было, все получилось так быстро. Мне нужно было кучу дел уладить в Париже перед тем, как перебраться сюда. Почему ты улыбаешься? – Просто так, – ответила Валентина. – Я люблю, когда ты улыбаешься, как сейчас, просто так. Валентина нахмурилась. – Обожаю, когда у тебя так движутся губы. – Хватит, – мягко остановила его Валентина. – Помочь тебе устроиться?