– Ты так по ней скучаешь? – спросил Антуан. – Еще больше, когда вешаю трубку после разговора с ней, – с легкой грустью признался Матиас. – Думай о том, как ей пригодится потом в жизни свободное владение двумя языками, и радуйся. Она замечательная, и она счастлива. – Да, в отличие от ее папы… я все знаю. – У тебя неприятности? – Думаю, меня в конце концов уволят. – Лишний повод перебраться сюда, к ней поближе. – А на что я буду жить? – В Лондоне тоже есть книжные магазины, и работы здесь хватает. – А эти твои магазины часом не английские? – Мой сосед уходит на пенсию. Его книжная лавка расположена в самом центре французского квартала, и он ищет управляющего себе на замену. Антуан признал, что магазинчик соседа куда скромнее, чем тот, в котором Матиас работает в Париже, зато он будет сам себе хозяин, что в Англии не считается преступлением… В целом лавочка очень приятная, хотя косметический ремонт ей бы не помешал. – А много надо переделывать? – Это уже по моей части, – заметил Антуан. – И во сколько мне обойдется должность управляющего? – Владелец прежде всего хочет, чтобы его детище не превратилось в закусочную. Он вполне удовлетворится небольшим процентом с продаж. – А что именно, на твой взгляд, означает «небольшим»? – Небольшим! Небольшим, как… расстояние, которое будет отделять твое рабочее место от школы твоей дочери. – Я никогда не смогу жить за границей. – Почему? Или ты думаешь, что жизнь в Париже станет прекрасней, когда пустят трамвай? Здесь трава растет не только между рельсами, а вокруг полно парков… Вот, например, сегодня утром я кормил белок в своем саду. – Да уж, вижу, ты занят по горло! – Ты прекрасно освоишься в Лондоне, энергия здесь бьет ключом, люди приветливы, а что до французского квартала, здесь точь-в-точь Париж… только без парижан. И Антуан выдал исчерпывающий список французских заведений, расположенных вокруг лицея. – Ты даже сможешь покупать свою любимую «Л’Экип» и пить кофе со сливками на террасе кафе, не покидая Бьют-стрит. – Ты преувеличиваешь! – А почему, как ты думаешь, лондонцы прозвали эту улицу Лягушачьей аллеей? Матиас, здесь живет твоя дочь. И лучший друг тоже. Да к тому же ты сам все время твердишь, что жизнь в Париже – сплошной стресс. Матиаса уже давно раздражал шум, доносившийся с улицы; он поднялся и подошел к окну: какой-то водитель поносил мусорщиков. – Не вешай трубку, – попросил Матиас и высунул голову наружу. Он заорал водителю, что если уж тому плевать на окружающих, то он мог бы по крайней мере проявить уважение к тем, кто занят тяжелой работой. Водитель из-за опущенного стекла выдал новую порцию ругани. В конце концов мусорщик отъехал к обочине, и машина, скрежеща шинами, рванулась прочь. – Что случилось? – спросил Антуан. – Ничего! Так что ты там говорил о Лондоне? 2 Лондон, несколько месяцев спустя Весна объявилась вовремя. И если солнце в эти первые апрельские дни еще пряталось за тучами, то наступившее тепло не оставляло сомнений в том, что новое время года не за горами. В районе Южного Кенсингтона царило бурное оживление. Прилавки зеленщиков ломились от аппетитно разложенных фруктов и овощей, цветочный магазин Софи предлагал выбор на любой вкус, а ресторанчик Ивонны готовился открыть летнюю террасу. На Антуана навалилась куча работы. Сегодня ему пришлось перенести пару встреч, чтобы лично проследить за тем, как идут отделочные работы в симпатичном маленьком книжном магазине на углу Бьют-стрит. Витрины «Французского книжного» были занавешены целлофаном, предохранявшим их от брызг краски, и маляры уже клали последние мазки. Антуан нервно взглянул на часы и повернулся к своему сотруднику: – К вечеру они точно не закончат! В магазин зашла Софи. – Я загляну попозже, чтобы поставить букет; цветы краску не любят. – Судя по тому, как продвигается дело, можешь заглянуть завтра, – заметил Антуан. Софи подошла к нему. – Он обалдеет от радости. И ничего страшного, если где-то останутся стремянка и пара банок шпаклевки. – Нет, нужно все довести до конца, только тогда будет красиво. – Зануда! Ладно, сейчас закрою магазин и приду помогать. В котором часу он приедет? – Понятия не имею. Ты ж его знаешь, он уже четыре раза менял билеты. *** Устроившись на заднем сиденье такси, с чемоданом в ногах и свертком под мышкой, Матиас безуспешно пытался понять, о чем толкует шофер. Из вежливости он отвечал наугад то «да», то «нет», пытаясь определить правильность ответа по взгляду водителя в зеркальце. Пускаясь в путь, он записал адрес конечного пункта на обратной стороне железнодорожного билета и вот теперь вручил все сведения этому человеку, внушавшему полное доверие. Однако языковой барьер преодолевать становилось все труднее, а расположенный не с той стороны руль сбивал с толку. Солнце пробивалось сквозь облака, и его лучи отражались в Темзе, превращая ее волны в длинную серебристую ленту. Переезжая через Вестминстерский мост, Матиас заметил на другом берегу очертания аббатства. На тротуаре молодая женщина, прислонившись к парапету, наговаривала текст, глядя в камеру. – Более четырехсот тысяч наших соотечественников пересекли Ла-Манш, чтобы обосноваться в Англии. Такси миновало журналистку и устремилось в самое сердце города. *** Стоя за прилавком, пожилой английский господин складывал листы бумаги в старую кожаную папку, покрывшуюся за долгие годы верной службы мелкими трещинками. Он огляделся вокруг, глубоко вздохнул и вернулся к своему занятию. Незаметным движением включил механизм, открывающий кассовый аппарат, и прислушался к тонкому перезвону маленьких колокольчиков, звучавших, когда выщелкивалась коробочка с деньгами. – Господи, как мне будет не хватать этого звука, – произнес он. Его рука скользнула под старинный агрегат, высвобождая пружину, которая удерживала ящик-кассу. Он поставил ящик на табурет рядом с собой. Наклонился, чтобы достать из углубления маленькую книжку в алой выцветшей обложке. Имя автора было Г. Вудхауз. Пожилой английский господин, известный как Джон Гловер, поднес книгу к лицу, вдохнул запах и крепко прижал ее к себе. Перелистал несколько страниц с осторожностью, граничащей с нежностью. Потом пристроил книгу на видное место на единственном стеллаже, не завешенном целлофаном, и вернулся к себе за прилавок. Закрыл кожаную папку и стал ждать, скрестив руки на груди. – Все хорошо, господин Гловер? – спросил Антуан, поглядывая на часы. – Требовать лучшего было бы нахальством, – отвечал старый книготорговец. – Он скоро будет. – Когда в моем возрасте откладывается неизбежная встреча – это доброе известие, – сдержанно заметил Гловер. У тротуара остановилось такси. Дверь книжного магазина распахнулась, и Матиас бросился в объятия друга. Антуан кашлянул и глазами указал на пожилого господина, который ожидал в глубине магазина, шагах в десяти от них. – Ага, теперь я вижу, какой смысл ты вкладываешь в слово «маленький», – прошептал Матиас, оглядываясь вокруг. Старый книготорговец выпрямился и протянул Матиасу руку.